- Лиза, ты задержалась! Я недоволен. Придется снова объяснять. Напоминать о правилах нашей семейной жизни!
Борис Михайлович хмурил косматые брови, желтоватая, пергаментная кожа его высокого бугристого лба ходила ходуном - он всегда так играл надбровьями, когда злился. Лиза поняла, что сейчас будет скандал, закуталась поплотнее в легкий шарфик, который только что кокетливо ласкал ее плечи, а теперь она использовала его в качестве сомнительной защиты. Муж напоминал ей слона. Огромного, толстокожего и очень злобного, такие несутся стадом, сметая все на своем пути. Она понимала странность этого своего представления, потому что на слона Борис Михайлович совсем не был похож. Небольшой, приземистый, плоский, как камбала, с квадратной задницей, из которой росли неожиданно худые, волосатые ноги, с впалой грудью, как будто вбитой огромным копытом между костлявыми плечами и с острым, огромным, грозящим вывалиться из под сухой кожи кадыком. От слона у него были только глаза. Желтые, крошечные, не больше пуговицы от сорочки, почти полностью утопленные в складках морщинистой кожи, таящие в себе вечную холодную ярость. И только этих штук было достаточно, чтобы вызвать ужас и чувство безысходности - именно тех чувств, которые Лиза испытывала к мужу. Она попятилась назад, вжалась спиной в стену, еще крепче натянула на себе шелк шарфика.
-Борис…Я спешила. Но ты же знаешь, как я вожу машину. А дорога из интерната трудная, серпантин…
Борис Михайлович подошел вплотную, аккуратненько распрямил худую, по-женски маленькую ладонь и, оттянув второй рукой голову жены назад, методично и хлестко начал бить ее по лицу. Голова Лизы моталась из стороны в сторону, несмотря на то, что он пытался ее зафиксировать, слезы брызгали из глаз, но она молчала, только ахала тихонечко, еле слышно. Наконец, муж устал, брезгливо вытер руку о полу бархатного халата, с отвращением снял с пальцев целый клок золотистых волос, выдранных из прически жены отошел к столику, налил себе коньяку из хрустального графина.
- Я устал от тебя, Лиза. Ты красивая женщина, секс с тобой приятен, но ты дура и упрямая, как коза. Я тебя выгоню, честное слово. Будешь жить со своими детками где-нибудь в горах, сниму дом вам. И подтирать им задницы, уродам.
Лиза, кривясь от боли, потрогала затылок, оценивая потери, стащила шарфик и обтерла им горячее, влажное лицо. Сходить с места она боялась, ждала разрешения. Борис Михайлович посмотрел на нее, как на раздавленного таракана, потом смягчился, кивнул на кресло рядом со столиком.
- Ладно. Сядь. Плеснуть тебе?
Лиза испуганно моргнула, соглашаясь, меленько перебирая ногами подошла, опустилась в кресло. Борис Михайлович протянул ей бокал, толкнул по столу поближе вазочку с шоколадом.
- Ну….Поняла что-нибудь? Снова…
Лиза глотнула коньяк, развернула шоколад, просипела
- Да…Боря, ну как же так…Это же и твои дети…Они болеют…
Борис Михайлович злобно махнул свой коньяк, буркнул
- Дети…Черт тебя знает от кого ты их выродила. У нас в роду таких уродов не было, в десятом поколении все здоровые. Выродки! Ладно, жена, забудем. Иди в душик, умойся, ванну прими. А потом ко мне, я свою вину искуплю. А ты свою…А?
Лиза кивнула, встала и, качаясь от боли, коньяка и обиды пошла в ванную.
…
Лиза вышла замуж не по любви. И что самое интересное, расчета в ее решении тоже не было - она отомстила. Была в ее жизни чудесная история - высокий, сероглазый старшекурсник, сильный, как дьявол и ласковый, как щенок разом взял ее тело и сердце, привязав к себе насмерть. Он не тяготился такой добычей - красивей студентки в университете не было. С Лизы можно было писать картины или иконы - в ней совершенно было все. Фигура, лицо, кожа - зеленоглазые рыжухи с белоснежной кожей настолько прекрасны бывают редко, но если уж они красивы - то божественно. Лиза светилась жемчугом и золотом, рыжие волнистые локоны спускались до колен если она их распускала, покрывая точеную фигуру. И все это она отдала ему - полностью и без остатка. И он выпил ее до дна, а потом Лиза ему наскучила. Уж больно сладка была, без горечи, без терпкого привкуса, красота, доброта, сахарный сироп. А новенькая, переведенная из какой-то Тьму-таракани - черный огонь, настоящая дьяволица. Ну и….
…Лиза ушла в парк, выпила пачку феназепама ( благо у матери он не переводился), запила его бутылкой шампанского и легла на лавочку под старым дубом. Там и нашли ее вечерние дежурные.
…
Реабилитация после больницы была долгой и сложной, но Лизу вытащили. Правда, она стала слегка чудной и равнодушной, но мягкой и податливой, и когда отец, чмокнув любимицу в носик, сообщил, что у них к ужину будет важный гость, улыбнулась. она поняла, что имеет в виду папа. И она вдруг поняла - она сделает это, даже если к ней придет свататься кривоногий черт. И это будет ее местью…