Ида выглядела как фарфоровая куколка: невысокого роста с невероятно белой кожей, голубыми глазами, очень длинными ресницами. Её волосы цвета спелой пшеницы слегка завивались на кончиках, и когда она смеялась, кудри подпрыгивали.
"Лютый февраль" 30 / 29 / 1
Павел украдкой смотрел на неё, и девушка ему нравилась. О своём происхождении Ида ничего не говорила. Первое время из комнаты не выходила. Павел по-прежнему спал в комнате Оли. Оля временно переехала в комнату отца. Спала на одной кровати с Идой.
Увидев несметные богатства бывшей хозяйки дома, Ида с радостью принялась за вышивку.
Олю заинтересовало это, и она тоже, изящно держа иглу, вышивала.
Павлу было радостно.
Оля так сдружилась со спасённой, что Павел уже и не представлял их не вместе.
Яков тоже познакомился с девушкой. Когда стал её опрашивать строго, она заплакала, отвернулась и отказалась говорить.
— Пашка, — говорил Яков, — мне нужно знать, кто она такая. Ты понимаешь, она может быть шпионкой!
Павел смеялся.
— У меня шпионить? Я не какой-то там деятель, чтобы ко мне кого-то подсылать.
— Размечтался, — возмущался Яков, — они ко мне подбираются. Точно тебе говорю. Ты давай, хватит тебе дома бока мять, выходи уже сторожить!
— Обожди, — упрашивал Павел, — дай окрепнуть, устал я…
— Да кроме тебя ночами работать никто не хочет, все какие-то слишком требовательные. Чуть что — жаловаться бегут. А я что? А я получаю выговор за использование чужого труда! Негоже, мол, человеку ночью дорожку чистить. Придумали тоже… Ты на счёт бабы покумекай, опроси сам. Может Ольгу попросить. Девчонка твоя повзрослела на глазах. Смотри, отец, как бы не выскочила замуж весной.
Павел словами Якова был встревожен. Ида по-прежнему о себе ничего не говорила, даже Оле.
После сильного обморожения в ту ночь Иде ампутировали на ноге два пальца.
Она горько плакала, Оля успокаивала её. Павел смотрел на всё это со стороны и ему вдруг захотелось обнять эту фарфоровую куклу, приклеить ей новые пальцы, коснуться прыгающих кудряшек и вытереть слёзы насухо.
Но всё это было только в мечтах.
Ида сама бросилась к нему в объятия, когда однажды ночью Яков ворвался в дом Павла и поднял всех.
— Ида, говоришь, тебя зовут? А не ты ли, девица, сбежавшая жена? Не ты ли от мужа сбежала? А я-то думал, я-то знал, что девицы такие с небес вместо снега не падают! И окно в комитете ты разбила! Дурная баба! Прятаться от холода хотела в комитете! Да тебя сразу схватили бы за шкиботину и к мужу!
Ида молчала. Когда разбуженный Павел разразился на Якова за то, что тот так ворвался среди ночи, Ида бросилась к Павлу, прижалась к нему.
Павел перестал дышать. Сердце девушки колотилось так сильно, что и его сердце стало стучать в такт.
Яков на миг замолчал, а потом продолжил:
— Екатерина Зиновьевна Шамшина пропала два месяца назад. Самовольно ушла из дома, бросив маленького ребёнка. Муж данной особы был в то время в важной командировке. Ребёнок, оставленный в беде, умер от голода.
Остап Максимович Шамшин уверен, что супруга сбежала. Её неблагодарную он найдёт и применит к ней все законные и незаконные методы воздействия. Как я сразу не догадался? Ведь писали нам об этом! Я глупец!
Яков вдруг схватил Иду за волосы и повалил на пол.
— Не смей! — набросился на него Павел. — Не смей к ней прикасаться! Уйди, Яков! Уйди от греха подальше!
Никто не понял, как у Оли оказался револьвер Якова.
Девочка держала его двумя руками и смотрела на Якова. Он отступил.
Павел бросился к Иде, поднял её, усадил на кровать. Ида плакала, уткнувшись Павлу в плечо.
— Оль, — голос Якова со строгого сменился на ласковый, — Оль… Сдаюсь… Погорячился. Она же не Екатерина, а Ида! Чего ты так возбудилась, Оль?
Оля помотала головой.
— Паш, — жалобно произнёс Яков, — Паш… Ну ты-то с ней поговори! Я же не со зла. Ну сам понимаешь, работа у меня такая!
Павел молчал.
Оля посмотрела на отца. В это время Яков ринулся к девочке и сбил её с ног.
Оля закричала, выронила револьвер. Яков тотчас поднял его. Схватил Олю за голову и громко произнёс:
— Я тебе покажу, маленькая тварь, как нужно стрелять! Я тебя научу! Ты у меня посидишь в тюрьме за воровство. Думаешь, я не знаю о твоих делах? Пригрел змей на своей груди!
Павел бросился к Оле. Яков поднялся на ноги, злобно осмотрел каждого и ушёл.
Какое-то время в комнате была тишина.
Павел только сейчас понял, что как бы Яков ни кричал, он делал это так, чтобы не проснулись другие квартиранты.
Ида лежала на кровати и тихо всхлипывала.
Оля смотрела на отца, ожидая от него какой-то реакции.
Но Павел не знал, как теперь ему себя вести. Только недавно он думал о том, что Ида может стать ему близкой, а тут оказалось, что она беглянка, да ещё и ребёнка оставила в беде.
Павел вспомнил, как спас Олю. А теперь задумался о том, спас ли он её? Вдруг остро почувствовал боль, которую могла ощутить вернувшаяся мать. Мысленно поставил себя на одну линию с Идой. Вдруг перед ним возник Бог. Он смотрел на него как-то недобро, с осуждением. Павел перекрестился, внутри всё похолодело. Бог исчез. На него смотрела Оля и всё ждала, когда он что-то скажет.
— Спать идите, — Павел вздохнул. — Завтра решим, как быть дальше.
Оля прильнула к отцу, поцеловала его в шею.
— Хорошая моя, — прошептал Павел. — Умная моя! Защитница! Всё перемелется…
Яков вернулся утром с мешком.
Подошёл к Павлу, пожал руку.
— Слушай, брат, уйти вам нужно. Ищут её. Вот тут одежда. Я сейчас её подстригу, она за мальчишку сойдёт. Я тебе пропуск дам. Адрес напишу, где нужно спрятаться. Ну месяц, ну может два… Переведут её мужа подальше, успокоится тут всё. Тогда и вернётесь.
Пусть она Идой и останется. Вас довезут до места. Меньше показывайтесь на глаза, пока в городе будете. Даст Бог, свидимся и обнимемся. Муж её сволочь… Вот так-то. Девка бежала за смертью. Далеко убежала. Сто вёрст… Помог может ей кто-то, подвёз. Пашка, Пашка… Судьба у тебя такая — спасать…
Собирались быстро, молча. Ида не сопротивлялась. Только всплакнула, когда Яков держал в руке её волосы.
Теперь спасённая выглядела нелепо: уши торчали, нос как будто стал острее, лоб поднялся высоко и от этого казалось, что глаза как будто на выкате.
От фарфоровой куклы остались только ресницы и изящные маленькие ручки.
Одежда села хорошо, пришлось только подвернуть рукава. Яков печным пеплом испачкал лицо Иды. Теперь она походила на беспризорника.
— Знакомый твой, — присвистнул Яков, обращаясь к Оле, — такие же были у вас в подвале?
Оля усмехнулась. Испачкать себе лицо не позволила. Зыркнула на Якова так, что он сделал шаг назад и проверил на месте ли револьвер.
Новый дом стоял неподалёку от окраины города. Деревушка с виду была небольшой. Какая-то странная речь с акцентом резала Павлу уши.
— Немцы, — пробурчал возница, — сюда их переселили на время. Потом уберут. Так им неймётся! Стали они дома разрушенные разбирать. По щепочке всё складывают. Смешные… Я таких и не видывал раньше.
Изредка до Павла долетала чистая немецкая речь. Павел язык этот знал плохо. Отец велел учить французский, вот Павел и делал на него упор больше. Но и немецкий, и английский часто были на слуху, особенно, когда отец брал его с собой в заграничные поездки.
Дом был аккуратным. Печка уже была растоплена. Пахло свежим хлебом.
— Вот сюда велели вас доставить. Будьте… Да поаккуратнее тут. Дом мой. Мать моя с утра печь растопила, хлеб испекла. А дальше уж сами. Яков Семёнович велел вам передать…
Возница порылся в сумке, вытащил оттуда до боли знакомый мешочек.
Павла бросило в жар. Он схватил мешочек, раскрыл его. Всё было на месте. Тотчас в голове сложился образ Марии. Павла затрясло. Он схватил возницу за плечи и тряся кричал:
— Где он взял это? Где взял?
— Да откуда мне знать? — испуганно причитал возница, убирая руки Павла. — Вот он придёт, сами у него и спросите!
— Вези меня к нему! — скомандовал Павел.
— Бог с тобой, — пробормотал возница. — Мне сейчас гостей со станции забирать, время у меня!
— Вези, кому говорю! — Павел кричал, глаза сверкали.
— Не повезу! — возница старался успокоиться. — Бешенство ваше Якову Семёновичу передам.
— Папи… — вдруг услышал Павел. — Пусть едет… Нам нельзя в город.
Павел от голоса Оли успокоился. Возница поспешил уехать.
Ида уже стояла у стола и резала ароматный хлеб.
— Прошу к столу! — пригласила она. — Павел Андреевич, вам молочка налить?
Что-то тёплое и волнительное пробежало по телу от этого ангельского голоса.
Продолжение тут