Кинотеатр «Октябрь», когда-то первый в стране, да и сейчас далеко не последний, провёл 3 сентября, полагаю, в связи с Бесланом, в котором, надо думать, «тоже русские виноваты», премьеру фильма Михаила Бородина «Продукты 24» – о притеснении мигрантов русскими.
Текст Михаила Дряшина
История казашки в рабстве Мухаббат – продавщицы продуктовой лавки в Москве. «Основана на реальных событиях» истории «гольяновских рабов» из новостей 2012 года.
В технологически продвинутой столице самого большого государства на планете царит средневековое бесправие, с которым РФ не только не борется, но коррупционно соучаствует.
В феврале ленту показали на 72-м Берлинском кинофестивале, где она получила приз Европейской конфедерации художественного кино.
«Россия – тюрьма народов». Вышла такая буквальная иллюстрация метафоры. По методичке.
Тут всё: и Вавилон, столица ненавистной России, и подвал-тюрьма, которой никто не замечает, на самом же деле только делают вид. И замученные, измордованные народы. И режиссёр-постановщик родом из-под Ташкента, и актёрки сплошь из среднеазиатских республик, у каждой к России свой счёт, своя обида.
Будем справедливы: снято изобретательно. Эстетски. Под условного Карвая. На этом, собственно, художественные достоинства ленты заканчиваются. Начинается политическая целесообразность.
Фильм «должен посмотреть каждый россиянин» – это из высокопарной, со слезой статьи дежурного кинокритика Алексея Филиппова. Небезызвестный Антон Долин, кстати, тоже картину высоко оценил.
Критический реализм – это когда автор показывает типическое. Вытаскивает на свет божий гиперболу, карикатуру на то, что всем до боли знакомо. Обличает то, чего нет уже мочи терпеть. Бичует всем известные язвы.
Так вот, представлены в фильме Бородина язвы совсем не наши, а гостей столицы. Разбираться со своим среднеазиатским феодализмом стоит им. Мы не обязаны. Вернее, обязаны, конечно, по долгу владения территорией, но особого рвения не обещаем. Сами-то мы так не живём.
Американская полиция формально несёт, конечно, ответственность за происходящее в каких-нибудь чайнатаунах или маленьких Токио. Но укорять белого американца художествами какой-нибудь Триады или Якудзы не принято, даже если это происходят у него под боком. Не американская это болезнь. Привозная. Аборигенов не касается. А как только начнёт касаться – чемодан, вокзал, барханы.
Сам я живу в Гольянове уже полтора десятка лет. Заходил, кажется, в ту самую злополучную лавку в означенный период за какой-то ерундой. Не поручусь, что такого рода лавки изведены. Любой этнический по персоналу магазинчик может оказаться маленькой тюрьмой или гаремом. И не только в Гольянове. Но местные-то при чём?
При советском тоталитаризме такого бы не было. В Москве – уж точно. Граждан СССР, даже из самых темпераментных республик, умели тогда держать в узде. В хорошем смысле.
Может, им не надо было отделяться? Впрочем, и тут железобетонное иносказание: раз подвальчик в Гольянове есть тюрьма народов, тогда сбежавшая героиня олицетворяет вырвавшиеся из-под ига коммунистического самовластья народы империи, не знающие теперь, как распорядиться свой судьбой, ибо у них на родинах всё обстоит далеко не лучшим образом.
Судя по зубодробительному пафосу, во всех показанных на экране художествах виноваты не те, кто их производил, а мы с вами. Не они там, в подвальчике «Продукты 24», а мы, здешние русские. Без русских никак у режиссёра не вытанцовывается. Русские по фильму – и ментовская крыша, и ксенофобы-покупатели, и в первую очередь хозяйка лавки – чудовище Жанна.
И ничего, что в настоящей гольяновской реальности это была не Жанна, а Шолпан Истанбекова.
У наших прогрессивных кинематографистов всё зло должно исходить именно и только от русских.
«…если где и зарождается кошмар русского мира, то именно здесь» – вновь цитирую Алексея Филиппова, трепетного и неполживого.
Затем, собственно, всё и снималось. Для показа кошмара русского мира.
А более ни для чего.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.