Его зовут Мцыри. Это такой вот черный кот... Он прекрасен .У него лоснящаяся шерсть, длинные ноги и белые усы.
Он лежит на кровати, и вполне себе счастлив.
Он лежит у меня на диване, а может лежать в той половине дома, а может на подушке, а может в саду под деревом. Везде...
И везде он чувствует себя хорошо. И ко всем хорошо относится. И всё к нему хорошо относятся, потому что это -Цыря. Так его зовут у нас дома.
Он некий проходимый котик, его никто не обижает, и он никого.
Он без комплексов. Везде устроится, все его примут.
Мцырьке наверно года два. Он в полном соку. А два года назад он сидел на холодильнике на пятом этаже в квартире в маленьком городе и орал беспрерывно. Он орал, потому что хотел есть, а плохо умел это делать. И пить он не умел. Я его нашла в траве возле заброшенного бара вместе с пятью его братьми- сестрами. Они лежали возле фонарного столба и глухо пищали. Я раздвинула траву и увидела выводок брошенных котят черного и рыжеватого цвета. Я шла с канистрой воды с родника, который в этом городке построили немецкие военнопленные. В ту войну в городок не вошли немцы, но он был базой партизанских отрядов ,на его станции, тонущей в паровозных гудках, стояли эшелоны с ранеными, а в старенькой бане у ж/ д путей их мыли день и ночь, день и ночь.
Такой это был городок...
Военнопленные появились в городке в сорок третьем, жили в бараках возле угрюмой и холодной Негочи, ходили по городку строем, меняли мыло на продукты, построили три дома у бумажной фабрики и сделали скважину центрального в городке родника.
Много их умерло в голодные военные годы. Их хоронили здесь же, где они жили , возле неприветливой Негочи, чтобы потом навеки потерять их могилы...
И я шла с канистрой холодной воды с этого родника, и увидела этих котят. Тут же, возле столба, возилась молодая пара с детьми. Я окликнула их, и они взяли всех пятерых, а я шестого.
На пятом этаже в доме на улице 8 марта этого города приемыша удочерила моя собака Мотька.
Мотька была почти невинна , щенята у нее были всего один раз, и она с неслыханным удовольствием подсунула свою почти девичью грудь котенку. Он сразу принял суррогатную мать. И валялся с ней на полу в минуты своего детского отчаянья. Мотька же с этой поры торопилась домой с прогулки.
Она пересекала поперек пыльную улицу Энгельса , всю в липах, и устремлялась домой.
- Ты знаешь, - говорила она мне.- У нас ребенок. У нас ведь ребенок. И нам некогда с тобой здесь прогуливаться.
Я открывала дверь в квартиру, и ребенок на тощих трёх лапах с писком устремлялся к ней навстречу.
Ел он на старом холодильнике. Который забросил мне на этаж племянник- медик. Он его взял где- то в кулуарах своего медицинского общежития. Холодильник по ночам трясся и гудел, как рефрижератор.
А днём на нем сидел вечно голодный котенок.
Потом я увезла котенка из маленького ,трудового города в деревню. В лопухи и солнце, его откормили и полюбили. Назвали Мцыри. Он стал невозможно гордым. Он стал красавцем. Он стал любимцем семьи. И теперь он ходит из комнаты в комнату, лежит со всеми членами семьи, ест постоянно, и вполне доволен своей жизнью. Наверно, он даже не помнит, что родился где- то в сельском районе маленького городка, в районе родника ,построенного немецкими военнопленными, что лежал под фонарным столбом, дурно пахнущий, что был выклрмлен на старом холодильнике и принят черной лохматой собакой по имени Мотька. Он ничего не помнит...
А ведь жизнь гораздо сложнее, чем представляет себе этот красавец -кот с белыми усами и наглым взглядом. Правда?
Читайте...