Через час меня снова одели в темное платье свободного кроя, это платье я мерила третьим. Оно мне понравилось больше всех. Особенно юбка. Такая широкая, длинная и легкая. Ткань приятно грела кожу. Работники показали мне, как отстегивается юбка.
Заведя меня снова в маленькую комнату, отстегнули юбку и дали надеть штаны. Штаны на меня не сели. Велики. Принесли чуть меньше. Все равно я из них вылетала. Принесли пояс. Не помогло даже пробитие дополнительных отверстий. Оставив меня полуодетой, все вышли, и я услышала тихий разговор.
Объяснения проблемы свелось к тому, что в наличии нет ничего моего размера. Это я поняла. Но хозяин лавки добавил, что они сняли мерки и через день сошьют мне штаны.
Хано ответил, чтобы шили сразу много штанов и ткань брали покрепче и добротнее. Ремень… Слово «ремень» звучало несколько раз. Значит, будет и ремень.
В итоге, меня в который раз переодели и оставили в приталенном, темно-сером, очень нарядном платье. Простроченный темный рисунок по всей ткани. Две нижних юбки. Подол платья почти доставал до пола. Хозяин лавки показал мне, как нужно ее приподнимать руками. На плечи надели плащ с капюшоном, на голову нацепили капор. Завязали ленты. Перчатки, высокие ботинки на шнуровке. Я была полностью готова. Одета как игрушечная кукла из моего детства.
Когда мы вышли на улицу, день уже был в самом разгаре. Подошли к привязанным лошадям. И тут до моих ноздрей добрался запах свежеиспеченного хлеба. Моя голова мигом закружилась. Последнее, что я почувствовала, это как меня подхватили на руки.
Очнулась от резкого запаха. Брызнули слезы, нос защипало. Я громко чихнула, еще и еще раз. Распахнула глаза. Руку от моего лица убрали. Кто-то отошел от меня, очень низко поклонившись. Мелькнула кучерявая голова. Пропала. И перед моим взором открылся заставленный снедью стол! Я сидела на лавке, придвинутой к глухой стене, а напротив на стуле развалился Хано. За его спиной была дымная зала. Много народу, голоса, даже смех, резкий, наглый. Где я?
Орк поменял позу и, отвернувшись, сквозь зубы проговорил:
– Ешь. Что хочешь, ешь.
Я перевела взгляд на тарелки: хлеб. Я хотела хлеба.
В поселке я не ела хлеба. У нас было много мяса, которое я теперь даже в вареном виде не могла съесть. Много рыбы, яйца, овощи и крупа. Из крупы варили кашу. Я в последнее время питалась только кашами. Мясное и рыбное в меня попросту не лезло. Я не могла даже взять в руки кусок мяса – сразу кружилась голова. Дед вздыхал и готовил еду сам.
Хлеб я ела в последний раз только в своей прошлой жизни. В поселке пекли лепешки. Хлеба не пекли совсем. Похоже, что не умели.
Но здесь на столе был хлеб. Рот моментом наполнился слюной. Белый хлеб, так вкусно пахнущий, и мягкий. Я всадила разом все свои зубы в мягкий каравай. Прожевав, с трудом сглотнула, кусок еле пролез в горло. Слишком много с первого раза отхватила.
Я подняла глаза. Орк с чуть заметной усмешкой наблюдал за мной.
Потом была вкусная похлебка, мясная. Я не уловила никакого раздражающего запаха и все выхлебала и добрала остатки куском все того же белого хлеба.
Хано к еде даже не притронулся.
Накормив меня и затолкав напоследок в уборную, он, встретив мой благодарный взгляд, поволок меня за руку на второй этаж заведения, в котором так одурманивающе пахло свежим хлебом.
***
Я, наконец, выспалась. Встала с кровати, прошла к двери и, подергав ее, убедилась, что она надежно заперта. Огляделась. В комнате много мебели, на стульях у стены лежат какие-то свертки и коробки. За раздвижной ширмой был небольшой закуток. Там же горшок с крышкой. Понятно для чего. А у нас раньше, в прежней жизни в городе, была большая уборная и каменная ванна. А здесь – всего-навсего умывальник, два таза да деревянная бадейка с водой. Еще была низенькая лавка. На стене, на крючьях, висели большие куски мягкой ворсистой ткани.
Прошла снова в комнату. На столе стоит кувшин с водой, и тут же лежат вкусные, обсыпанные сахарной пудрой, калачи. Я съела почти все. Отложила всего один кусок калача, потому что поняла – все! Больше просто не лезет. Вдруг вспомнила про сестер. Вот бы им такое попробовать! Руки зачесались спрятать за пазуху остатки вкусного хлеба, и я их даже протянула в надежде нащупать ворот куртки, но натолкнулась на крючки. Вспомнила! Я же в платье. Наполненный едой живот в нем даже чуть выпирал. Ничего и не спрячешь. Платье обтягивало мои выпирающие кости. Я спала одетой. Даже не заметила!
За окном темнело, а я все еще сидела в комнате одна. Я слышала, как мимо двери проходят постояльцы. Громко смеялись женщины. Топали сапоги мужчин, пробегали деревянные башмачки служанок. Что-то втаскивали на этаж и тащили мимо двери прямо по деревянному полу.
Совсем стемнело. Расстегнула платье на груди. Спать мне больше не хотелось. Расстегнув все крючки, я прошла к стоявшим у стены стульям. Подошла и в темноте начала разворачивать лежащие на них свертки. Развернула первый – в нем был натягиваемое на меня в лавке белье. Много белья: мягкие, нежные сорочки: одна – белая, другая–желтая, снова белая. Тонкая ткань была очень мягкой на ощупь. Так захотелось надеть это на себя! В моей прежней жизни мне не покупали таких мягких и приятных к телу вещей. У меня конечно было все необходимое. Но сравнить мои прежние вещи с этой красотой я не могла. Все прежнее безнадежно проигрывало в сравнении с этим бельем. В других свертках на ощупь были платья.
Открыла большую коробку: в ней лежали сапоги. Рассмотрела, пощупала. Обувь я не мерила. Значит, ее принесли позже, уж не знаю, когда. Во второй коробке лежали ботинки на каблуке с ремешком и пряжкой сбоку.
Уже в полнейшей темноте я избавилась от платья и натянула сорочку. Подумала, что хочу спать в такой красивой сорочке. Легла на кровать и, немного подумав, залезла под толстое одеяло. Постояльцы (либо кто-то иной, постоянно топавший возле моей запертой двери), похоже, угомонились, разбрелись по своим комнатам. Было странно тихо. Прислушалась: даже собаки не лаяли.
Незаметно я уснула. Мне снилось поле, гроза и стремительный бег моей лошади. А я смотрела, как она скачет со стороны, с того пригорка, на котором я тогда остановилась в самый пик грозы, и где меня нагнал орк. А моя лошадь, меж тем, скакала прочь. Молния сверкнула и попала прямо в мою кобылу. Лошадь вспыхнула, как свечка, и закричала человечьим голосом. В следующий миг горящая лошадь превратилась в сжигаемую заживо невесту мертвого бога.
Я проснулась от собственного крика, вся в холодном поту. За окнами снова была гроза, сверкали молнии и раздавались раскаты грома. В темной комнате, на краткий миг озаряемой вспышками грозы, на стуле сидел орк и смотрел на меня.
Больше я не уснула. Орк сидел на стуле и смотрел на меня странным взглядом. Когда за окном вспыхивали частые молнии, его морда озарялась светом, и облик был до того мрачным, что спать совершенно расхотелось. Игра в гляделки закончилась неожиданно. Орк поднялся со стула и прошел в угол комнаты. Через несколько мгновений зажглась лампа.
Я увидела, как он что-то достал из седельной сумки, валявшейся под стулом. Взял кувшин с водой, плеснул немного в кружку. Что-то еще сделал, я не видела: мешала его широкая спина. Потом подошел ко мне и, сунув кружку, скомандовал выпить.
Глотнула. Странный вкус. Орк забрал пустую кружку и снова уселся на стул.
Меня повело, и я буквально увидела себя со стороны, как во сне.
Дальше ничего не помню.
Дорогие читатели! Следующая прода в понедельник...
Прочитать другие книги автора можно здесь: https://litnet.com/ru/kristova-anzhela-u5510217
Книга здесь:
https://litnet.com/ru/book/rodnaya-krov-chast-pervaya-b304553