Найти в Дзене
Полина Санаева

Непосредственно приступить

Как избавиться от ощущения вечно несделанных уроков, я не знаю. Этот нарост ниже шеи – в народе «вдовий горб» называется, которого я так не хочу, он не от вдовства у меня нарастет, а от невыполненных планов, невычеркнутых пунктов из списка дел, от смутной, но постоянной уверенности, что я никак не перейду к главному.

И устаю уже сразу, как посуду вымою после завтрака.

Казалось бы – ну давай! Встала с утра ИИИ. Так нет же, пока умоешься, постель застелешь, тоник, роллер для лимфодренажа… А что, нечесаной ходить?

В тени, Леблон, 1991. Фотограф Эвандро Тейшейра
В тени, Леблон, 1991. Фотограф Эвандро Тейшейра

Но теперь-то? ИИИ!

Давай, пиши пьесу, пиши монолог той женщины, которая как бы ты, а на самом деле собирательный образ. Ты даже знаешь, кто ее будет играть, какие там звуки фоном, и что она говорит, а сама ходит по сцене – будто от зеркала в ванной с ватным кружочком в руке, к раковине на кухне с чашкой, потом к компу, на ходу ест йогурт… Пытается сосредоточиться и сказать главное, а ее постоянно кто-то окликает: сын, кот, мама. Она подрывается, бежит. Телефон, понятно, брынькает. Потом идет курить на балкон так и не.

Все уже придумано.

Нет, у меня тут копирайт по недвижимости, а это деньги. Сейчас я быстренько. ИИИ

Одна невозможная женщина сказала недавно:

- Я поняла, что сделала все, что хотела. Купила квартиру, закончила ремонт – поменяла полы, заклеила балконы влаго- и плесень отталкивающей пленкой, купила мебель и технику, двери у меня самые лучшие – и захочешь, не поцарапаешь, потолки – как яичко, мусорное ведро нержавеющее с педалью. Всё, могу передохнуть.

Ну, какова? Она познала это чувство: сделано все. А я пока одну свалку разгребаю (в прямом и метафорическом смысле), другая нарастает. А если решаю что выкинуть, перед этим сажусь перебирать, брать в руки каждый листочек, тряпочку… Ну, вы знаете. Единственное достижение возраста – научилась себя прощать, махнуть рукой и сказать: не сделала, значит, не надо было. И наградить себя вкусным. Ни за что. Просто.

Еще одна моя подруга много лет делала по-другому. Когда ей становилось неохота разбирать шкафы и кладовки или назревала необходимость в ремонте – она переезжала на другую квартиру. Из шкафов и кладовок брала только самое необходимое, смахивала с верхних слоев - то, что само вываливалось, если приоткрыть.

Она сразу умела себя прощать и хвалить. А что лишнее нарастало – игнорировала и навсегда отделяла от себя. Впрочем, и после завтрака шла не на работу, а пить шампанское и думать о хорошем. Права она, права, но я так не умею - копаю все завалы и архивы до дна. В прямом и метафорическом.

***

Собираться в отпуск – это как взять новую тетрадку и красиво написать число на первой странице. Не то чтобы начать все заново, но хотя бы на одном листике продержаться – не делать ошибок, не зачеркивать, соблюдать наклон и поля. А дальше неважно, дальше как получится.

В поездку берешь то, что давно хотел, но не получалось. Достаешь из заначек, из набросков и планов в старых блокнотах, из мечт.

И как бы собираешь себе жизнь, какой ты видишь ее в идеале. И начинаешь ее жить в свободном пространстве и времени. Новая зубная щетка, маленькие тюбики-пробники из локситан, книги, фильмы, подкасты не на потом, а на сейчас! На вот-вот.

Приезжаешь в гостиницу, а там пустая полочка в ванной, пустой шкаф с голыми вешалками, без старых крошек, песчинок прошлого, без коробки со старыми письмами в углу. Нет напоминаний, какая ты на самом деле. Можно врать себе и всем про что хочешь, в том числе про возраст, но развлекательнее – говорить правду.

И можно развесить платья, рубашки, футболки по одной, а не слоями, как дома, где на вешалке под пиджаком кофточка, под ней еще одна, а под ними брюки, но не те, которые ищешь, а какие-то чересчур парадные, вечно их некуда надеть, но они дорогие и пусть будут… и т.д. и т.д.

А тут ходишь по чистой комнате, не цепляясь взглядом за пятно на потолке (побелить? Помыть специальным раствором?), за неработающие розетки и старую проводку. Электрик сказал, надо что делать? Штробить? Сразу нет. Поэтому положим под ковер пятый удлинитель и будем об него спотыкаться.

В отпуске на балконе не лежит коврик для йоги (нет, так и не начала, тот онлайн курс прошел без меня) и зимние шины. На балконе вообще ничего не лежит! Зато вииид… Нет, почему люди не летают как птицы? И после завтрака можно завалиться с книжкой. Простор, воздух и со стены не смотрит укоризненно прабабушка, которая знала три языка и была в авторитете у своих взрослых детей.

-2

Этот отпускной мир без непрочитанного Пелевина на прикроватной тумбочке. Без пакетика льняного семени (пить натощак, шикарно от шлаков – когда-нибудь) в шкафчике в кухне.

А в нижнем ящике не валяется скрученный в трубочку клейкий листок со списком дел на какой-то давний день – всего семь, зачеркнуто три. Хороший, кстати, результат.

Неделю в этой полной пустоте и мозг сбрасывает шлак, вдруг верит обновлениям, смене картинки, неузнаваемым запахам и звукам, с него облезают мутные пленки времени и он отбрасывает в самое-самое начало – в детство.

- Держи, это детский лук, - пытался обмануть меня папа, протягивая мне перышко молодого зеленого лучка. – Ешь.

Я не ела, и не вспоминала об этом лет сорок. Может потому, что в Москве зеленый лук весь недетский, матерый, почти деревянный и без маленькой белой луковки в конце.

Или вдруг отчетливо вспомнилось китайское полотенчико, которое мама никому не разрешала трогать. Оно вообще висело на кухне, чтоб папа случайно не вытер им руки «после гаража». А я тогда еще в садик ходила и до раковины доставала только на цыпочках. Какая на том полотенчике была розочка вспомнилась, какая петелька ручной работы.

Слои времени как-то рассосались на просторе и без напоминаний о несделанном, без куч из отложенного и обещаний себе.

И даже слова стали приходить в голову какие-то детские. Купила поздней клубники, сорт «земляничная», сухая, длинненькая, вкууусная как… как… как заграничная жвчака с нефига подумала я. Какая еше «заграничная», какая еще жвачка? Мы маленькие так говорили.

Лучи внимания перестают сосредотачиваться на мониторе, сначала рассеиваются по поверхности пейзажа, потом равномерно распределяются в памяти, занимающей все больший объем, а потом подкидывают причины продолжать движение, свежие струи вдохновения пробиваются к поверхности и вот, наконец, переходишь к главному.

Coney Island – Jacques-Henri Lartigue, 1901
Coney Island – Jacques-Henri Lartigue, 1901

***

А еще мне друг один рассказывал, как его новая жена отличается от предыдущей. Та истерики закатывала, когда он носки бросал где попало. Его это напрягало, но не останавливало. А новая любые носки, даже брюки на полу! Представляешь? перешагивает и дальше идет.

- Её не раздражает, понимаешь? Она их даже не замечает.

Он не мог определиться, радует его это или нет, а носки и всякое разное вокруг накапливалось. А жена перешагивала и шла себе - кофе пить. И чашку потом не мыла, а только споласкивала.

И последняя история. Как мы на тренировке лет в 12 делаем упражнение, машем ногами, а на улице снег идет хлопьями.

- В такую погоду, - говорит девочка, которая машет ногой рядом, - я люблю вымыть пол, сесть к окну и представлять, что я в сказке.

И мне показалось, это прям идеально. Всегда бы так.

Но почему, перед тем, как перейти к главному, всегда обязательно надо полы помыть? И как научиться переступать через брошенный носок, плевать на крики из ванной «принесите кто-нибудь халат» и непосредственно приступить?