Чтобы чем-то руководить быть специалистом необязательно, главное – политическая зрелость. В любом деле, в том же спорте. Что сегодня, что и много лет назад. Тогда, (господи, уже в прошлом веке!) в спортклуб прислали нового начальника – Сергея Степановича, невысокого такого крепыша с пивным животиком. Чем он до этого руководил, никто не знал. Он так и говорил:
– Я не спортсмен, я, даже, не физкультурник. Ваше дело: прыгать, бегать и побеждать, мое – руководить, контролировать и ставить новые задачи.
Поначалу Сергей Степанович вел себя скромно. Доложат ему, к примеру, что наш прыгун прежний рекорд на сантиметр поднял. Он только головой качнет, переспросит:
– На сантиметр?! Надо больше!
И сразу понятно к чему стремиться. Со временем Сергей Степанович освоился и шире стал подходить к постановке задач и воспитанию спортсменов, что особенно ярко проявилось на собрании команды, на котором разбирали нашего штангиста Федора.
Федя попался на фарцовке. Из последней поездки привез джинсы «Wrangler», которые попытался продать на рынке. В те заповедные времена продавать джинсы на рынке было нельзя, поскольку это нетрудовой доход. За это тяжелоатлет попал в милицию. Местные фарцовщики его сдали. Фарца всех сдавала, кто со стороны пришел. Милиция на пришлых план делала, а они стояли спокойно и раз в месяц ментам отстегивали рублей по сто-двести, как вторую зарплату.
Как только поступил сигнал из милиции, Сергей Степанович собрал команду, чтобы обсудить недостойное поведение товарища и предложил исключить штангиста из сборной. Все недовольно загудели. Исключить просто, а кто штангу поднимать будет?! И прыгун с шестом предложил взять штангиста на поруки. За что и проголосовали. Тем более, что Федя в своем выступлении покаялся и обязался на следующих соревнованиях поднять рекорд сразу на пять килограмм.
Но премии его все равно лишили на заводе, где он числился токарем. А еще на предстоящих международных соревнованиях лишили права быть знаменосцем нашей спортивной делегации.
– Вы что? – возмутился Сергей Степанович, – да с его незрелым мировоззрением надо не знамя, а американские штаны нести на палке. И родина его еще не до конца простила. Не может наш стяг оказаться непонятно у находящегося «на поруках». Поскольку это высокая честь…
Федя сидел, потупившись, казалось, и не слушал, что о нем говорят с трибуны, то почешется, то вытянет губы дудочкой и лишь иногда исподлобья кидал на Сергея Степановича тяжелый взгляд и сжимал кулаки.
– Идти со знаменем впереди всех – это не то, что через перекладину сигать! Поднять раз штангу, это не то, что пронести флаг страны полный круг стадиона под пристальным взором представителей не только временно дружественных стран, но и постоянно вражеских. Здесь важен не столько спортивный, сколько идейный уровень. Это у них там нести знамя может, кто попало, а у нас только член партии!..
Где-то полчаса он выступал. Всех заклевал, и только потом вспомнили, что в молодежной команде членов партии нет. Комсомольцев – сколько угодно, а до КПСС никто еще не дорос, невзирая на спортивные заслуги.
– Раз нет достойных, – вытер пот со лба начальник, – я сам со знаменем пройду!
Вот здесь Федор обиделся всерьез. Он уже три года со знаменем ходил. У него фокус был. Нес развевающийся стяг в вытянутой руке. На зависть гимнастам и фехтовальщикам.
В ночь перед открытием соревнований Федя нарушил спортивный режим, покинул номер в гостинице, на стадионе пробрался в помещение, где стояли знамена делегаций и подменил наше знамя. Вернее, не само знамя, а древко, заменил его грифом от штанги. Напаскудил и пошел досыпать.
Гриф от олимпийской штанги – это вам не черенок от лопаты, длина два двадцать и вес двадцать килограмм. Некоторые только с ним и упражняются, до блинов по бокам не доходят. То есть подержать какое-то время можно, а вот нести, да еще в вытянутых руках…
Утром в назначенное время сборные разных стран построились на стадионе. Сергей Степанович по случаю был не в костюме, а в спортивной форме. Этакий лысый колобок с административными полномочиями. Стоял во главе и пока с трибун нам желали спортивных успехов, давал последние наставления.
– И еще! – прошипел он, – лица у вас на прохождении хмурые. Нет в них полета и одухотворенности. А должны быть радостные. В преддверии побед.
Потом с трибуны дали команду, и все повернулись. Вперед вышли знаменосцы.
У всех знамена несут юные гимнастки, стройные пловцы, а у нас какой-то Вини-Пух в олимпийском костюме. Зато знамя ему поднесли двое капиталистических служителей и с уважением во взгляде вручили из рук в руки.
Дальше торжественная музыка заиграла, и все пошли, держа равнение на трибуну.
Наша команда шла, как и приказали, со светлыми и воодушевленными лицами и сквозь радостное воодушевление одними губами друг другу шептала.
– Слышь, чего начальник все время газует? – не разжимая губ, выдавил прыгун, кивнув подбородком на знаменосца.
– Отношение к представителям империализма выражает, – процедил штангист.
– Но ветер-то на нас дует! – возмутился метатель копья.
– Отставить разговоры! – прошипел пловец, недавно дембельнувшийся из спортроты и не забывший законов строя.
Тем более, что мы как раз поравнялись с трибуной.
На ней все внимание сосредоточилось на нашем знаменосце.
Знамя он нес как-то странно: первые метров пять в вытянутых руках, дальше, прижав его к груди, он честно одолел полкруга, потом нес на правом плече как винтовку, потом как винтовку на левом, хоть не левом винтовку не носят даже левши. Последние метров сорок на спине, согнувшись, словно высматривая что-то под ногами.
Его манипуляции имели успех – по другим делегациям телевизионной камерой лишь мазнули, а дальше показывали только его и, даже, повторили сюжет в новостях по всем каналам. Показывали знаменосца и всю команду со светлыми одухотворенными лицами.
Что дома еще более высоким руководством было признано большим успехом, не меньшим, чем удачное выступление нашей сборной.
А штангист Федя и в этот раз всех подвел, превысив прежний рекорд не на пять, как обещал, а лишь на два с половиной килограмма.
– Слабак! – отозвался о нем Сергей Степанович, когда немного отошел, – я еще им займусь персонально.
Впрочем, его, вскоре перевели на другую ответственную работу.
Андрей Макаров