"В НОЧЬ НА 4 АВГУСТА 1914 ГОДА
В эту ночь разразилась война. Спали короли и президенты; им снились: памятники, контрибуции, мировое могущество. Спали генералы и маршалы; им грезились: победы, ордена, власть, упоение."
"Спали социал-предатели; им грезились: награды, министерские портфели, благоволение буржуазии. Спали пишущие и рисующие; им чудились: гонорары, богатство, слава, блеск."
"Спали промышленники и финансисты; им грезились: сверхприбыли, захваченные рынки, горы золота, рабочие — рабы. Спали солдаты в полях; им не снилось ничего. Они верили, что война окончится через месяц.
Один человек не спал в эту ночь. Он сидел одиноко при лампе и работал. Он знал истину и предвидел будущее. Человек этот — Ленин."
5 сентября 1915 года состоялась знаменитая конференция в швейцарской деревушке Циммервальд, где горстка тогдашних левых из разных европейских стран подписала манифест против войны. Людей в Циммервальд-1915 приехало очень мало, 38 человек из 11 стран, причём некоторые — чисто в личном качестве. Самая представительная делегация прибыла из России — это были большевики (Ленин и Зиновьев), меньшевики (Мартов и Аксельрод), внефракционные эсдеки (Троцкий) и эсеры (Чернов и Натансон). Впрочем, Владимир Ильич не унывал, он ободряюще говорил делегатам: «Не беда, что нас единицы, с нами будут миллионы».
Любопытно отметить, что представитель русских эсеров, то есть народников, Марк Натансон, подписал манифест, заканчивавшийся марксистским лозунгом. Однако выработанный манифест носил компромиссный характер, с ним была готова согласиться даже часть более умеренных социалистов, чем собравшиеся в Циммервальде. «Циммервальдский манифест недостаточен, — критически замечал Ленин, — Каутский и К готовы примириться с ним на условии: «Ни шагу дальше». Мы на это не идём, ибо это сплошное лицемерие». «Циммервальдская левая» — более последовательные и радикальные революционеры — именно шли дальше. Они выдвигали знаменитые лозунги «Мир хижинам, война дворцам!» и «Главный враг — в своей стране!». Обращаясь к рабочим всех стран, призывали: «Сложите оружие, обратите его против общего врага — капиталистических правительств!». В этом «циммервальдская левая» видела единственный способ выхода из войны и предотвращения войн в будущем. «Тебе дали в руки ружьё, — развивал эти мысли Ленин, обращаясь к солдатам, — и великолепную, по последнему слову машинной техники оборудованную скорострельную пушку, — бери эти орудия смерти и разрушения, не слушай сентиментальных нытиков, боящихся войны; на свете ещё слишком много осталось такого, что должно быть уничтожено огнём и железом...» «Войну нельзя кончить втыканием штыков в землю; если есть толстовцы, которые так думают, надо пожалеть о людях свихнувшихся, — что же, с них ничего не возьмёшь».
Кто-то считает, что документы и идеи той эпохи устарели? Признаться, я этого не вижу, скорее, наоборот — современные левые далеко-далеко не дотягивают до тогдашнего уровня анализа, смелости мысли и выводов. Просто надо понимать, что суть главного лозунга циммервальдской левой — это борьба против «своей» буржуазии, ВСЕЙ своей буржуазии. Но буржуазия — крайне гибкий враг, и, как указывал тот же Ленин, «история учит, что господствующие классы всегда жертвовали всем, решительно всем: религией, свободой, родиной, если дело шло о подавлении революционного движения...»
Европейская буржуазия 1914-1915 годов была патриотична, и с удовольствием во имя своих прибылей гнала «серую солдатскую скотинку» под пулемёты. Уже к 1918 году русская буржуазия начисто растеряла свой патриотизм и с нетерпением «ждала прихода немцев» против восставшей «серой скотинки». Нынешняя постсоветская буржуазия в значительной части готова лечь под любых иноземцев, если они обеспечат безмятежное продолжение и усиление её господства. Поэтому «ловить» нынешних буржуев на лозунге «защиты отечества», как предлагают делать левые начётчики — безнадёжное занятие. Примерно как ловить рыбу на дереве, если не хуже. И это вовсе не значит «следовать заветам Циммервальда».
Ниже — воспоминания некоторых участников Циммервальдской конференции 1915 года:
Л. Д. Троцкий за работой над книгой «История русской революции». Принкипо, 1931
Лев Троцкий ("Моя жизнь"):
"Делегаты плотно уселись на четырех линейках и отправились в горы. Прохожие с любопытством глядели на необычный обоз. Сами делегаты шутили по поводу того, что полвека спустя после основания I Интернационала оказалось возможным всех интернационалистов усадить на четыре повозки. Но в этих шутках не было скептицизма. Историческая нить часто рвётся. Тогда приходится завязывать новый узел. Это мы и делали в Циммервальде.
Дни конференции (5-8 сентября) были бурными днями. Революционное крыло, возглавлявшееся Лениным, и пацифистское, к которому принадлежало большинство делегатов, с трудом сошлись на общем манифесте, проект которого был выработан мною. Манифест говорил далеко не всё, что нужно было сказать. Но он означал всё же большой шаг вперед. Ленин стоял на крайнем левом фланге конференции. По ряду вопросов он оставался в единственном числе внутри циммервальдской левой, к которой я формально не принадлежал, хотя по всем основным вопросам был близок к ней. В Циммервальде Ленин туго накручивал пружину для будущего международного действия. В горной швейцарской деревушке он закладывал первые камни революционного Интернационала. [...]
Самого Либкнехта не было в Циммервальде. Он уже был пленником гогенцоллернской армии, прежде чем стать пленником тюрьмы. Либкнехт прислал конференции письмо, знаменовавшее его резкий переход с пацифистской линии на революционную. Имя Либкнехта произносилось на конференции не раз. Оно уже стало нарицательным в борьбе, раздиравшей мировой социализм. [...]
Через несколько дней безвестное дотоле имя Циммервальда разнеслось по всему свету. Это произвело потрясающее впечатление на хозяина отеля. Доблестный швейцарец заявил Гримму, что надеется сильно поднять цену своему владению и потому готов внести некоторую сумму в фонд III Интернационала. Полагаю, однако, что он скоро одумался."
Анжелика Балабанова ("Моя жизнь – борьба. Мемуары русской социалистки"):
"Позднее, а особенно на конференциях в Циммервальде после 1914 года, когда у меня была возможность узнать и наблюдать его [Ленина] с более близкого расстояния, я поняла, насколько проницателен и остр был ум Ленина. Но хотя он и был мастером полемики – зачастую беспринципным, – он не был демагогом. Роль последнего хорошо исполнял Зиновьев. В Циммервальде, а позднее и в Советской России, подход Ленина к вопросам тактики, как и его подход к самой жизни, мне очень часто казался примитивным. С тех пор я часто задаю себе вопрос: правильно ли было моё впечатление? Был ли он в действительности примитивным в интеллектуальном и эмоциональном плане, или он так натренировал себя концентрировать внимание на одной проблеме или даже на одном аспекте проблемы, чтобы складывалось такое впечатление? Эта сосредоточенность и безжалостная целеустремленность были, несомненно, секретом его успеха или, если можно здесь использовать это слово, его гения."
Анжелика Балабанова
"Подготовка к съезду выступающих против войны социалистов была окутана секретностью. Когда на съезд, который открылся в небольшом швейцарском городке Циммервальд 5 сентября 1915 года, приехали делегаты из Германии, Франции, Италии, России, Польши, Венгрии, Голландии, Швейцарии, Швеции, Норвегии, Румынии и Болгарии (английские делегаты не смогли получить паспорта), удивились даже многие наши друзья. Участие в съезде делегатов из воюющих стран было свидетельством большого мужества и решимости, так как общение с «врагами» с целью обсуждения военных вопросов могло быть расценено как предательство.
Определяющим фактором в войне на тот момент были отношения между Францией и Германией, и солидарность нашего движения во многом зависела от совместной работы в борьбе за мир делегатов из этих двух стран. Как только представители этих «непримиримых» народов получили возможность встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию, их отношение доказало, насколько искусственна и нечестива была вся кампания националистической ненависти. Один только этот факт мог бы оправдать Циммервальдское движение, даже если бы ему не удалось возродить международный социализм в то время, когда был разрушен Второй интернационал и массы потеряли веру. [...]
В русскую делегацию входили представители от большевиков, меньшевиков и эсеров. Из тридцати пяти делегатов конференции Ленин командовал восемью, включая швейцарца Платтена. Позднее этот большевистский блок стал называть себя «циммервальдскими левыми».
Наше заявление большинства осуждало войну как империалистическую с обеих сторон, отвергало голосование за военные кредиты и призывало к борьбе против войны и за социализм. Но большевики настаивали, как это было на съезде женщин и съезде молодежи, на своей резолюции, которая призывала к открытой гражданской войне, к немедленному разрыву со Вторым интернационалом и к организации Третьего интернационала. В конце именно они предложили тот же самый компромисс – вероятно, потому, что на внутренних «фракционных» встречах с делегатами, которых он надеялся склонить на свою сторону, Ленин не имел такого успеха, на который надеялся. (Одна только дискуссия с французским делегатом Мерхаймом длилась восемь часов.)"
"Если бы не это движение, историки могли бы утверждать, что война уничтожила не только организации, но и саму сущность интернационализма рабочего класса. На протяжении десятков лет рабочие организации в Европе брали на себя обязательство противостоять и препятствовать войне. Когда была объявлена война между Австрией и Сербией, эти обязательства были повторены на огромных митингах, созванных социалистами по всему миру. Затем вдруг содержание и тон большинства рабочих газет изменились, были отданы голоса за военные кредиты, вчерашние товарищи стали сегодняшними врагами. Чтобы понять недоумение и замешательство тех людей, для которых социализм был путеводной звездой, необходимо вспомнить о паническом страхе перед реальными и воображаемыми вторжениями, о хаосе в мыслях, вызванном сложной механикой националистической пропаганды, и об изолированности каждой нации от других при помощи жесткой цензуры. И посреди этой неразберихи и пропаганды голос Циммервальда возвестил: «Мы, представители социалистических партий, профсоюзов, меньшинств различных воюющих и нейтральных стран, собрались, чтобы восстановить международные связи рабочих, воззвать к их разуму и призвать их к борьбе за мир. Это борьба за свободу, братство, социализм!»"
Карл Радек ("Автобиография"):
"Мы отправились в рейхстаг. И я с галлереи парламента наблюдал, какое громадное впечатление произвел момент, когда одинокий Либкнехт поднялся, чтобы бросить свой вызов империалистскому миру. Вся пресса загудела. Либкнехта начали изображать сумасшедшим. Даже так называемые левые, не решившиеся поднять совместно с ним протест, начали шипеть по углам. Но все, что было еще в партии живого и революционного, подняло голову. Из конспиративных собраний, из партийных кружков борьба перешла на денной свет, было поднято знамя, вокруг которого могли собираться рабочие. [...]
Карл Радек
Когда по инициативе Троцкого, Балабановой и Роберта Гримма началась подготовка к созыву Циммервальдской конференции, то уже была установлена связь части немецкой левой, так называемых северо-германских левых радикалов, большевиков, шведских левых, части швейцарских левых с большевиками Жена, приехавшая на несколько недель в Швейцарию, возвращаясь в Германию, взяла с собою приглашение на Циммервальдскую конференцию. К Циммервальдской конференции мы подготовлялись очень тщательно. Я написал тезисы, которые подверглись тщательной критике со стороны Ленина; он настаивал на придании им агитационного характера, на большей сжатости. Принципиальных разногласий между нами при составлении тезисов не было. Когда конференция собралась, картина соотношений на ней была следующая. Правое крыло представляли немецкие центристы с Ледебуром во главе, центр представляли французы, итальянцы, Коларов от болгар, Раковский, Мартов, Троцкий, спартаковцы с Манером во главе, Лапинский от левого крыла ППС, на левом фланге находилась наша группа в составе Ленина, Зиновьева от большевиков, Берзина от латышей, меня от краевой польской с.-д., Борхарда от немецких левых, Нермань и Хеглунда от шведов и Фрица Платена от левых швейцарских с.-д. По поручению нашей группы я выступал докладчиком; отвечал Ледебур, которого позже громили Ленин и Зиновьев. Борьба шла по двум вопросам -- об обязательности голосования против военных кредитов и о необходимости стремления выйти из пропагандистских кружков на улицу, о необходимости развертывания массовой классовой борьбы против последствий войны, с целью сделать эту борьбу по мере ее нарастания борьбою против войны. Для защиты нашей точки зрения мы послали в комиссию Ленина. Несмотря на неудовлетворительность резолюции, принятой комиссией, мы решили единогласно подписать воззвание, считая, что момент разрыва с центром придет только тогда, когда массовое рабочее движение примет более широкие размеры. После конференции мы имели собственную конференцию циммервальдской левой, из которой решили издать воззвание конференции и доклад о ней с острой критикой ее половинчатости, создать постоянную организацию циммервальдской левой, секретарем которой я был назначен. Боевой фонд этой организации составлен был таким образом, что Владимир Ильич внес от ЦК большевиков 20 франков, Борхард от немецких левых – 20 франков, а я из кармана Ганецкого от имени польских социал демократов – 10 франков, будущий Коммунистический Интернационал располагал, таким образом, для завоевания мира пятьюдесятью франками, но для издания брошюрки о конференции на немецком языке понадобилось 96 франков Сорок шесть пришлось одолжить у Шкловского, который, эксплуатируя труд Зиновьева и Сафарова, был фабрикантом каких-то минеральных солей. Недостающие 46 франков мы выручили от продажи брошюрки. Циммервальдская левая действовала в дальнейшем дружно, борясь против центристских элементов во всех странах."
Виктор Чернов ("Перед бурей"):
"Война разрушила международные отношения социалистических партий, Интернациональное Социалистическое Бюро не функционировало. Нормальные связи его с партиями и союзами прервались. [...]
Все... попытки восстановить интернациональные социалистические связи ясно показали, что не только общая акция социалистических партий разных стран, но даже простой, ни к чему не обязывающий обмен мнений между ними совершенно невозможны, покуда большинство партий стоят на почве патриотизма и военной политики своих правительств. [...]
Согласно постановлению Ц.К. итальянской партии были предприняты, шаги, приведшие первоначально к предварительному обмену мнений между представителями воюющих и нейтральных стран, что имело место 11-го июля 1915 года в Берне. Здесь были намечены главные положения, которые должны были лечь в основу предполагавшейся конференции. Было постановлено, что будущая конференция ни в коем случае не должна взять на себя задачу создания нового Интернационала. Задача конференции усматривалась в призыве пролетариата к общей акции в пользу мира, в создании в этих целях активного центра, в попытке вернуть пролетариат к его исторической миссии.
Поэтому было решено пригласить на конференцию все организации и группы, которые готовы открыть кампанию против войны, игнорируя их принципиальные различия в области теоретического обоснования социализма.
Виктор Чернов
Конференция была созвана 5 сентября 1915 года в Циммервальде (Швейцария). Заключительная часть единогласно принятого конференцией манифеста гласила:
"Мы, представители отдельных социалистических партий и синдикатов, или меньшинств в этих организациях, мы – Немцы, Французы, Итальянцы, Русские, Поляки, Латыши, Румыны, Болгары, Шведы, Норвежцы, Голландцы, Швейцарцы – мы, стоящие не на почве национальной солидарности с классом эксплуататоров, а на почве интернациональной солидарности пролетариата и классовой борьбы собрались, чтобы вновь связать разорванные нити международной солидарности и призвать рабочий класс к возрождению своего самосознания и к борьбе за мир.
Эта борьба есть в то же время борьба за свободу и братство народов, борьба за социализм. Задача состоит в том, чтобы предпринять выступление за мир без аннексий и контрибуций. Но такой мир возможен лишь при условии решительного осуждения всякой мысли о насилии над свободой и правами народов... Никакая военная оккупация целых стран или отдельных провинций не должна завершиться их насильственным присоединением. Никаких аннексий – ни явных, ни замаскированных. Никаких навязанных извне хозяйственных или таможенных союзов, тем более невыносимых, что они неизбежно влекут за собою умаление политических прав включенной страны. Признание за народностями права располагать своею собственной судьбой.
С самого начала войны вы предоставили всё – ваши силы, ваше мужество, вашу стойкость – к услугам правящих классов, для междоусобной, братоубийственной войны. В настоящий момент дело идет о том, чтобы, оставаясь на почве непримиримой классовой борьбы, двинуться в поход во имя своего собственного дела, во имя святого дела социализма, за освобождение угнетенных народов и порабощенных классов.
Обязанность социалистов всех воюющих стран – вести эту борьбу со всей энергией и пылом. Обязанность социалистов всех нейтральных стран поддерживать всеми подходящими средствами своих собратьев в их борьбе против кровавого варварства.
Никогда еще история не предъявляла задачи более благородной и более насущной. Нет ни усилий, ни жертв, которые были бы слишком велики для того, чтобы окупить намеченную цель: восстановление международного мира. К вам, рабочие и работницы, к вам, матери и отцы, вдовы и сироты, к вам, раненые и искалеченные, к вам всем, жертвам войны, взываем мы: протяните друг другу руку через все пограничные линии, через поля сражений, через руины городов и сел,
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"
За русскую делегацию манифест подписали: В. И. Ленин, П. Б. Аксельрод и М. А. Натансон. Натансон был делегирован интернационалистическим большинством заграничной делегации нашего Ц. К. Я был делегирован организацией, издававшей эс-эровскую интернационалистическую газету "Жизнь", которая ранее выходила в Париже, а потом в Женеве. Я внёс поправку к манифесту, но конференция её отвергла."
Свалка военной техники в Компьенском лесу, где была закончена Первая мировая война