Люблю почитать на сон грядущий. Но без очков на носу – никак. Иногда могу в них и нырнуть во владения Морфея. Так эти самые очки завели себе дурную привычку: как только хозяин под парами отложит их в сторону, именно в постели шурупчик от левой дужки отвинчивается и аккуратно ложится на простынку. Видимо, тоже под парами. Я просыпаюсь (это происходит не единожды за ночь), нашариваю очки, А они, понимаешь, без одной дужки. Привычно тут же нашариваю шурупчик, иду к рабочему столу. Там у меня на видном месте лежит набор отверток часовщика и пинцет. Вкручиваю обратно шурупчик, одеваю очки на нос и включаю компьютер – надо поработать.
Это уже стало традицией, ритуалом.
Нет, все-таки не совсем так. Этой ночью веки открывает тревога: очки сломались! Привычно смотрю влево: лежат на простыне. Только левая дужка валяется отдельно. С облегчением нашариваю шурупчик и опять погружаюсь в сон...
...На месте очков дурачатся и кувыркаются детишки – девочки, мальчики, лет четырех-пяти, не больше. Нащупываю на простыне только шурупчик.
– Куда дели мои очки?
– Они тута!
– Есть хочу! Покормите меня. Потом я вас отпущу на бал.
– Ур-ра-а! – девочки приносят мне в раскрытой коробке халву, а сами разоделись в бальные платьица и ждут: понравится ли?
Халва – такая мягкая, цвета какао масса, совсем такая, какую готовила мама. Мне почему-то руками есть неудобно, в левой ладошке зажат шурупчик, и я ножку макаю в халву и со смаком обсасываю большой палец. У меня не ноги, а ножки – пухленькие такие, с ямочками. Такими они были аж в середине прошлого века!
Девочки хохочут:
– Так нельзя есть, мы вам дужку дадим!
Открываю глаза – очки привычно развалились рядом: и дужка, и шурупчик в наличии. Хватит! Встаю и достаю не отвертку часовщика с пинцетом, а плоскогубцы, клещи и обыкновенную канцелярскую скрепку. Шурупчики выкидываю. Откусываю от скрепки кусочек нужной длины, вставляю вместо шурупчиков, загибаю оба конца и зажимаю плоскогубцами. Все, можно лечь доедать халву.