Раза три-четыре в месяц наш отросток улицы, в любое время года, посещал развеселый точильщик ножей, шарманщик и продавец всякой херни типа шарика из жеваной газеты на резиночке (может, их было и трое, но у меня это будет один человек).
Было у него очень странное имя на букву Х … он был татарином, не хочется выдумывать, но что-то типа Хамзы Мурад. Перво-наперво они бухали чекушку с дворником, и тот шел сбивать с ритма семейные пары, которым с утра в воскресенье приспичило сделать сестренку или братика своему горячо любимому чаду, спавшему уткнув нос в подушки. Движения музыкальной метлы были неровными, какими-то синкопированными скорее всего. Мужики материли Валеру на чем свет стоит, обливали его водой с балконов, но он продолжал ломать утренний кайф всему району своим «вжик-вжик, вжик-вжик».
Поднажравшись, Валера - так звали сторожа - брал метлу как гитару и подыгрывал нам, бренчавшим на серебряных струнах какой-нибудь нетленный хит. Веселый парень.
Пока Валера не отчалил, они вставали под балконами у нашего дома, со стороны подъездов и на два голоса орали: «ВАСИЛИ-И-ИЙ! Васи-и-и-илий!!!»
Василий на этой стороне дома жил всего один, и это был Вася Кислов, Кислый промеж друзей. Вася спал в это время, и просыпаться не хотел. А парочка не унималась : «ВАСИЛИЙ!!! ВАСИЛИ-И-И-ИЙ!!!»
Минут через пять Вася выходил и спрашивал: «Ну, чего вам, придурки?!» А веселая парочка, как бы удивившись, спрашивала» «Василий?»
Кислый отвечал: «Василий, Василий» - а два великовозрастных придурка во весь голос орали: «Василий, МИМО ХУЙ НЕ ПРОНОСИЛИ?!»
Ржал весь дом – значит, пора вставать. Те, кто не успел закончить задуманное, отправляли чадушку погулять перед завтраком или поточить ножи у веселого точильщика. Те, кто успели закончить олимпийскую программу, злорадствовали на кухне: «Смори, смори - Олежка с третьего этажа стоит, ножи точит, знать Шкуриковы за третьим собрались»
Выходной начинался на подъеме. Часам к 11.00 все дети переделаны, все ножи и ножницы наточены, еще уговорена одна ( а одна ли?) поллитра, точильщик достает свой музыкальный струмент, под названием Шарманка. И мелодия, годами въевшаяся в асфальт тротуара и в обои стен всех квартир, начинала звучать словами в разных интерпретациях: «А-ди-нокая ветка сирени-и-и, у меня на столе стояла-а-а …»
Денег ему за песню никто не давал, но он не унимался: «А-ди-нокая ветка сирени-и-и …», пел он ее раз по пять-шесть, на татарском и башкирском языках - пел до тех пор, пока у прокурорши кончалось терпение и она выбрасывала железный рубль с воплем: «УБИРАЙСЯ, черт неумытый!!!»
Хамзы подхватывал свои ящики на длинных ремнях и шел к следующему дому и там опять заводил свою «Ветку сирени», наверное других песен он не знал, но эта всегда приносила ему твердый рубль у каждого дома. Иногда с ним приходила маленькая татарская девочка, разговаривавшая с точильщиком на иностранном языке. Она ходила по квартирам и продавала всякую муйню, тогда выручка у Хамзы была большой.
А когда маленькая татарочка начинала петь про «Ветку …», ее собиралось послушать много пожилых женщин со всей округи, которые рыдали навзрыд и кидали в ее баночку мелочь. Конец пятой серии.