Я хорошо помню тот день, когда проснулся мёртвым.
Ещё накануне вечером афроамериканец возмущался с экрана: «Как можно проснуться мёртвым?» — я смеялся, рыгал дешёвым пивом, рассыпал на живот крошки от чипсов. А сегодня уже сам почувствовал, как это.
Конечно, нельзя встать и осознать, что ты мёртв, в ту же минуту. Сначала всё кажется обычным: мокрая от пота кровать, ощущение «кошек» во рту, гудящая голова. Потом ты понимаешь, что кровать мокрая не от пота, язык распух и едва помещается в рот, а голова гудит не похмельно, а как-то пусто, словно колокол.
Я побежал в ванну и охнул от своего отражения: остекленевшие глаза, синяки под ними, сизые плоские губы и сизый же язык, дохлым опарышем свесившийся изо рта. Потом осознал, что типичное для моего образа жизни давление не стучит в висках. Тонометр на кухне со мной согласился: ни давления, ни пульса не было. Что там нужно делать, когда отсутствует сердцебиение? Вы знаете? Я знал только по тому же идиотскому фильму, что смотрел накануне. И, сцепив пальцы с посиневшими ногтями в замок, принялся что есть силы бить себя в солнечное сплетение.
Пульса не появилось, появилось першение в горле, словно там застряла таблетка и пытается вернуться обратно. Я продолжил выбивать из себя смерть, и в скором времени из меня на кафель вылетела бурая слизь с осколками чипсов.
― Мать твою, я сдох из-за грёбанных чипсов! ― воскликнул я.
Осознание смерти, её нелепой причины и ещё более нелепого посмертия накатили на меня. Ах, если бы трупы умели плакать.
Теперь-то я вспомнил, как задыхался и корчился под звуки из телевизора. Переживал этот момент снова и снова. Я точно был мёртв. И ничего не мог с этим поделать.
В отчаянии я сполз на пол, прямо в дурно пахнущую лужу, и просидел там, периодически щупая шею на предмет пульса, до самого вечера.
Около семи зазвонил мобильный. На экране высветилось фото жены. Я замешкался. Стоит ли брать трубку и портить ей с дочерью отпуск рассказом о том, что я умер? Да и как вообще сказать об этом кому-то?
Нет, точно не нужно ничего говорить. Я взвыл. Меня мучили вопросы: как быть теперь с семьёй и стану ли я зомби? Ну, знаете, начну ли разлагаться, потеряю рассудок и возжелаю чьих-то мозгов.
Настя позвонила ещё несколько раз. Потом пришло смс: «Так и знала, что на тебя нельзя положиться, беру такси». Точно, именно сегодня они возвращаются из Сочи домой. Я должен был их встретить, но умер.
Оставалось меньше часа до их возвращения. Я умылся, заправил язык внутрь рта, забрызгался парфюмом и замазал синяки на лице тональником жены, найденным в трюмо. Сменил постельное бельё, обоссаное после смерти кинул стираться. Отрепетировал невозмутимый вид и сел за компьютер: Настя всё равно обижена, лучше пусть думает, что я забыл про всё, играя в ненавистную ей МОБу.
Громкий хлопок двери обозначил её приход. Я не отвлёкся на это: внезапно выяснилось, что реакции трупа острее, движения чётче, да я просто божил на стрелке, полностью отдавшись игре и потеряв счёт времени.
― Да что ты за животное такое! ― крикнула Настя с кухни. Я вспомнил о слизи, которую не убрал. ― Говорила мне мама, что нельзя выходить за такого неудачника, не послушала... Теперь огребаю.
Последнюю фразу она сказала шёпотом, но я услышал всё так чётко, словно она стояла за спиной. Я слышал даже её дыхание и лёгкие шаги по плитке сквозь две несущие стены.
― А папа где? ― тихо спросила Анюта у жены и почесала коленку.
Я слышал это отчётливо: шкряб-шкряб. Дышала Анюта чаще Насти, с лёгким сипением. «Простыла», ― подумал я и решился выйти к семье. Игра как раз закончилась победой моей команды.
― Папочка! ― взвизгнула Анюта и бросилась ко мне на руки.
Я подхватил её невесомое тельце и сжал в объятьях.
― Папа, мне больно.
Я опустил дочь на пол. Значит, я стал и сильнее. Смерть апгрейднула меня на несколько уровней. Забавно.
― Настя, Анюта, как я рад вас видеть, ― выдавил я и постарался улыбнуться.
― Выглядишь препогано, заболел? ― без заботы в голосе спросила жена. ― Хоть бы прибрал за собой. Вместо работы бухал всю неделю? Мог бы тогда и поехать с нами, а не прикрываться проектами.
― Давай не при ребёнке.
― А что? Пусть видит, какой её отец лжец и мерзавец! Надушился так сильно, чтобы перебить запах другой женщины? Постельное бельё стираешь. Ты же божился, что не понимаешь ничего в режимах стирки. Подонок!
Настя распалялась всё больше. Её сердце билось так сильно, что, казалось, было способно завести и моё. И тут я понял, что вместе с жизнью потерял ещё и все свои чувства. Женщина со слезами на глазах посреди кухни ощущалась чужой. Девочка, набиравшая в лёгкие воздух для крика, тоже. Я хмыкнул и вышел из кухни обратно. Настя сползла на пол и зарыдала во весь голос вместе с Анютой.
К полуночи моё тело превратилось в камень. Я застыл перед экраном компьютера и не мог пошевелиться. Наверное, это то, что называется трупным окоченением. Настя спала с Анютой в её комнате, и их сопящее дыхание с трелями храпа жены невыносимо бесило. Я словно был заключён внутри своего застывшего тела, не имевший возможности отключиться и обречённый на пытку звуками живых.
Утро застало меня в той же позе. Я слышал, как встала жена, отправилась на кухню готовить завтрак. Привычные действия, утренние ритуалы. Я понимал, что так она пытается отвлечься от злости на меня. Возможно, даже заглянет и позовёт завтракать.
Так и случилось. Но я не мог пошевелить языком. На экране мелькали кадры стрима какого-то геймера. Настя подавила всхлип и закрыла дверь в мой кабинет. Ещё через какое-то время они с дочерью вышли из квартиры. Анюта в сад, а Настя на работу.
Окоченение спало часам к пяти дня. Всё это время я размышлял о случившемся, о том, почему так легко смирился со своим новым статусом, почему вообще оказался живым мертвецом. Устроившим меня объяснением было то, что вместо конечной стадии существования смерть стала для меня эволюцией. Кадавр как высшая ступень развития человека. Не всем данная и тем более удивительная и привлекательная для меня. Сверхчеловек. Труп. Кадавр. Сильнее, быстрее и лучше любого из дышащих хомо сапиенс.
Я отмахнулся от назойливой мухи, кружащей вокруг меня уже пару часов, и полез в интернет.
Первые страницы повествовали о зомби, психах с синдромом Катара, пестрели мистической чушью и шаманскими практиками. Потратив добрые два часа, я наконец набрёл на живой дневник человека, который умер и остался жить, как я.
«Я существую в качестве трупа уже несколько лет, — писал незнакомец. — Друзья, вам может показаться это бредом сумасшедшего, но я действительно мёртв. Когда затягиваешь на шее петлю, а потом прыгаешь с балкона, разве может быть иначе?»
«За это время я понял, что эволюция человечества не остановилась на непосредственно человеке. Те, кто заслужил (я пока не до конца понял, как), могут прыгнуть на следующий уровень: стать живым трупом».
«...становится невыносимо общаться с людьми. Я могу разорвать любого пополам, выжать, как половую тряпку...»
«Люди по-прежнему живут, движимые низменными инстинктами. Им никогда не приблизиться к высоте мертвеца. Никогда, пока бьются их глупые сердца...»
Я провёл за чтением дневника ночь напролёт.
Всё, что писал мой собрат, подтверждало и мои собственные выводы. Я был так вдохновлён, так увлечён, порой мне казалось, что я вздыхаю от волнения.
Из блога я узнал, что разложение происходит очень медленно. За три года автор только стал покрываться трупными пятнами. Что ж, стоит притвориться нормальным, пока не придумаю, что делать дальше.
Неделя пролетела незаметно. Я закрыл на работе все те задачи, которые планировал на месяц, получил хорошую премию и перевёл её жене с сообщением «Прости».
Настя не разговаривала со мной. Дочь тоже всё реже стучалась в дверь кабинета. Спал я в нём же, на куцем диванчике. К слову, я был рад их отдалению, они стали мне невыносимы. Невыносимы своей дурацкой живостью. Пару раз я слышал, как жена удивлённо осматривала оставленную в холодильнике еду, к которой я не притрагивался. Потом она забила и на это.
Я решился написать автору дневника под вечер воскресенья. Один мучивший меня вопрос: «Можно ли спровоцировать эволюцию других особей?»
«Здравствуйте, коллега. Я сам занимался разработкой этого вопроса и почти уверен, что да. Но материал должен быть достоин».
Больше он мне не отвечал. Я злился.
Мне всё сильнее претили жена с дочерью. Низшие существа, подверженные страстям. Как примитивно.
Уверен, нужно попытаться совершить эволюционный рывок и с ними. Если всё получится, моя семья воссоединится. Мы снова станем равными, сможем жить почти как раньше. Решено.
Близилось время возвращения жены и дочери. Я сидел в темноте в зале и сжимал в руке кухонный нож.
Для нас ещё не всё потеряно, правда?
Автор: Яна Полякова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
#рассказ #мистика #хоррор