Сейчас у меня пишутся заметки о 5-дневном сплаве по Национальному парку "Угра", о внезапном побеге в Тарусу, рождается в муках отчёт о 10-дневном сплаве по Сухоне (а также работается, спится, гуляется, на дачи сбегается, с друзьями-подругами встречается, в квартире убирается и еда готовится, просто ленится). Чтоб не исчезнуть с Дзена на много-много дней, порылась в старых черновиках: авось попадется что-то любопытное.
Нашла несколько зарисовок, пометила их себе чтоб временами выкладывать здесь.
Они все чем-то похожи. Выкладывать буду частями, т.к. краткой быть не умею и не хочу сильно утомлять читателей объемными текстами. Все они посвящены встречам с людьми.
Почему-то так получается, что самые яркие впечатления из походов связаны именно с людьми, случайно попавшимися по пути. Шёл себе, шёл, никого не видел уже дней 5 кроме попутчиков и вдруг - ЧЕЛОВЕК. Это как удачно прорисованный художником блик на картине, как секретная специя в сложном блюде, как неожиданный акцент в музыкальном произведении.
И ничего-то вроде и нет интересного в этом встречном, такой же бродяга как ты, с такими же проблемами, с такими же тараканами как у тебя, и поговорил-то с ним всего ничего, и всё же почему-то эта 5-минутная встреча надолго остается в памяти и наверное в сердце. Если в городе сказанное кем-то когда-то "братья и сестры" вызывает скептическую улыбку, то в диких условиях после нескольких дней изоляции ты и правда каждой клеткой ощущаешь родство вот с этим вот чудаком.
Этот... рассказ?.. будет про некоего Володю. Вернее, про Володю я завтра выложу, а сегодня пока про нас с Васей, Серёжу и непогоду.
Мы уходили из Хибин. За длинное неспешное утро просушили на ветру вещи, теперь собирали рюкзаки. В воздухе завис пыльный и медлительный сентябрь. Ждал нас НИИ через каких-то 3 дня. Поход кончался, угасал тихо, мирно и медленно, как очень древний старик.
Шли долго вдоль железнодорожной насыпи, обещая мысленно, что начнём новую жизнь по возвращении в город - без горячей воды, без переедания, без печалей. Обещали себе остаться добродушными и весёлыми дикарями.
- ... а в вагоне-ресторане первым делом закажу себе борщ! С чесночными пампушечками. Ммммм....
- Сережа, а давай помолчим.
Я фотографировала иван-чай на фоне железнодорожных путей и ела бруснику, которая так и не успела полностью вызреть за холодное неласковое лето. Когда посмотрела на Серого, увидела что он опять набрал пакет грибов.
- Ну а чего? Вечер долгий. Помоем, начистим, сварим.
И правда, поезд у нас в час ночи.
- Это уже 11 или 12 грибной ужин.
- Ну и что?
Мы вышли в посёлок. Посёлок упразднили, стерли с карты, посрезали часть проводов. Люди остались. Когда-то давно, в юности, когда была тут впервые, мне это очень понравилось: вот какие люди, ничего их не берёт!
Теперь я, хозяйка собственных квадратных городских метров, иду мимо, смотрю тоскливо на зажигающиеся окошки и, чувствуя, как жир покачивается на боках, поскуливаю:
- Ребята, а как тут можно жить? А как тут не повеситься в полярную ночь? Дома сырые! А если ты заболел? Где тут ближайшая медицинская помощь?
Несколько лет назад встретили здесь человека с жутким циррозом печени. Жив ли?.. И ещё вспоминается красавец-северянин, тоже встреченный здесь, он переправил нас через Имандру и отказался от части денег, утверждая что негде их тут в таких количествах тратить. Без его лодки мы бы опоздали на поезд. У того человека был такой длинный тонкий нос и задумчивые грустные глаза. Вот он точно жив.
Потихоньку стемнело, задул ветрище. Имандра ревела, на Имандре был шторм.
Хотели спрятаться от непогоды в клубе, в котором скрывались в прошлый раз, но клуба не нашли - наверное его разобрали на дрова.
Обойдя посёлок, остановились в заброшенном бараке. Часть отсеков была нетронута, часть разобрана.
Борясь с придурочным страхом, заглянула в окно и вскрикнула: увидела комнатку с ковром на стене и вторым на полу, с пружинной кроватью, с меховыми тапочками на ковре. Вдалеке виднелась кухня. Одна плиточка откололась, а на плите стояла чугунная сковородка. Со стены смотрел выцветший календарь за 2008 год.
Люди ушли, а дом законсервировали. Вокруг барак постепенно разбирали, растаскивали на дрова, а тут теплился призрак жизни.
- Вот ведь, - пробормотал Сергей. - Вот ведь...
Он приехал в Москву классе в 9 из Удмуртского села, где остались упразднили ФАП и аптеку, но старики всё ещё говорят по-удмуртски и наливают голодным гостям кумышку. Серый стал, что называется, хипстером. Он сделал стрижку-андеркат и даже в походе умудрялся выглядеть нарядным. Но по-прежнему он питает слабость к сельской жизни и сельским домам.
- Не продать ведь этот дом, - сказал он, поглаживая стену, - а на растерзание отдать жалко. Просят, значит, хощяева, чтоб не трогали...
Вспомнился наш брошенный дом в деревне Котюрёво, обезображенный, с выбитыми окнами и украденным полом. Тапочки и сковородка вызвали колику тоски и рот влруг наполнился горечью. Поспешно шмыгнула в соседний отсек - без пола, без передней и задней стены, весь сырой и пахнущий как все брошенные дома.
Бросили рюкзаки и отправились на Имандру за водой. Опустилась вдруг темнота, и мы еле брели до озера. Когда добрели, оно нас прогнало. Волны были сильные. Вася дважды пытался набрать воды, но только промок и начерпал котлом песка. Серый нашёл непонятный прудик на берегу, из него и набрали воды. Грибы под светом налобных фонарей вычистили там же и бросили в котел.
Ветер бесновался, Имандра ревела и слепила чёрным. Вдали мерцали огни в почерневших от дыхания Имандры домах. Мы пошли в укрытие.
Остолбенели: по путям шли двое, длинные, с фонарями. Это была неприятная какая-то встреча. Поровнялись. Оказалось, парень с девушкой. Мы даже не кивнули друг другу. Они шли куда-то очень целенаправленно.
- Договорились с местными. А чего мы не договорились? Будем еще несколько часов трястись в сырости и в холоде.
- Ну иди и договорись.
Вот и наше мрачное пристанище. Боялась, переступив через остатки стены, что как в фильмах ужасов, сейчас опустятся с потолка длинные костлявые руки и утянут в пасть где-то наверху, не успеем и оглянуться
- Мне больно видеть белый свет, мне лучше в полной темноте...
Кое-как обустроили пространство.
Я села на рюкзак, улыбаясь и мурлыча, зашелестела едой - создавала уют. Костлявые руки так и норовили утащить нас - я боролась с ними своей женской магией.
Это КВ научил меня однажды колдовать, сказав:
- Не суетись, ничем ты особо нам не поможешь. Просто сиди и создавай атмосферу.
Вот я и создавала. И моя атмосфера постепенно смешалась с голубым пламенем горелки и бульканьем грибов, с воем ледяного ветра и клокотанием дождя за стенами. И исчезли висящие страшные руки, и Горшок замолчал. Жилище стало милым.
Не смотря на разруху, именно со стороны ветра была целая стена, так что мы были укрыты от ветра и нас не заливало начавшимся дождём. Горячая еда не давала нам мёрзнуть.
- Да... - сказал Серый, глядя на дверной косяк. Крепкий-крепкий. Строили люди, на века. Для себя строили. Молодцы.