«Из книги в книгу, из сочинения в сочинение перекочевывает байка, будто стрельцы, пока Петр был за границей, взбунтовались. Сложнее оказывается с конкретными обстоятельствами: с лозунгами бунта, с перечнем взятых стрельцами городов, мест сражений с правительственными войсками… Потому что всего этого нет. Стрелецкий бунт от начала до конца выдуман Петром… Стрельцы бежали из мест, куда их выслали из Москвы… Семьи у них оставались в стрелецких слободах, в Москве, и стрельцы хотели вернуться домой. Они отказались подчиняться приказу, и солдаты Гордона легко рассеяли их картечью: повторяю, стрельцы вовсе не бунтовали, практически не сопротивлялись правительственным войскам… Петру попросту ХОТЕЛОСЬ пытать ненавистных стрельцов… Петр хотел, чтобы стрельцы дали показания против Софьи, чтобы побег из голодной Астрахани выглядел попыткой государственного переворота, и, конечно же, вскоре Ромодановский принес необходимые «доказательства»: мол, переписывались стрельцы с царевной Софьей!» (А.М. Буровский. Несостоявшаяся империя).
Эти цитата потребовалась, чтобы стала понятна мысль Андрея Михайловича:
а) Стрельцы не бунтовали. Измученные тяготами военной службы они просто решили вернуться к своим семьям в Москву.
б) Никаких планов свержения Петра они не вынашивали и сдались правительственным войскам при первой же возможности,
в) Но ненавидевший стрелецкое войско и Софью царь решил воспользоваться случаем и, срочно вернувшись из-за границы, приказал возобновить следствие [уже проведённое ранее Шеиным],
г) Ромодановский и палачи из Преображенского приказа, желая выслужиться перед государем, выпытали у несчастных стрельцов угодные ему показания, что и стало юридическим основанием для массовых казней.
д) Всё вышеперечисленное является ещё одним из доказательств безумия Петра I и его маниакальной жестокости.
Изложено всё просто и понятно даже младенцу…
Вот только точка в конце предыдущего предложения сама собой превратилась в многоточие, а многоточие, того и гляди, преобразуется в жирный вопросительный знак. А всё ли так просто и понятно?
Начну с того, что сам Андрей Михайлович Буровский в армии никогда не служил, о чём в одной из своих книг сообщил читателям с гордостью. Гордиться действительно есть чем, потому что - с моей точки зрения - своим отсутствием в Вооруженных Силах он оказал неоценимую услугу обороноспособности нашей Родины. Но, не послужив, он и не узнал, что военнослужащий не вправе нарушать приказ и шагать туда, куда ему сейчас больше всего хочется.
«Семьи у них оставались в стрелецких слободах, в Москве, и стрельцы хотели вернуться домой…»
Да покажите мне троих подряд солдат-срочников Российской Армии, которых домой НЕ тянет. Но ведь не маршируют же наши солдаты по домам ротами, батальонами и полками.
«Сложнее оказывается с конкретными обстоятельствами: с лозунгами бунта, с перечнем взятых стрельцами городов, мест сражений с правительственными войсками…»
А был ли на всём их пути к Москве хоть один гарнизон, получивший соответствующий приказ и способный оказать сопротивление четырём полкам? Я уже написал в рассказе «Дан приказ ему на запад», что информация о бунте удивительным образом в Москву не проходила. Да и схожих по численности гарнизонов на их маршруте не было. Что же касается лозунгов бунта, то о них я напишу чуть ниже.
«Солдаты Гордона легко рассеяли их картечью: повторяю, стрельцы вовсе не бунтовали, практически не сопротивлялись правительственным войскам…»
Всё - не так! Иоганн Корб, секретарь австрийского посольства, пишет, что под Воскресенском генерал Гордон сначала трижды пытался уговорить стрельцов сдаться. Но стрельцы спутали гуманизм со слабостью и вели себя всё наглее. Когда сражение началось, командовавший правительственной артиллерией полковник де Граге первый залп сделал холостыми зарядами, а стрельцы ответили боевыми. Лишь после того, как среди солдат появились первые убитые и раненые, царская артиллерия стала вести огонь на поражение. Вот этого стрельцы и не выдержали. Избрав на митинге в Торопце себе новых командиров, под Воскресенском стрельцы взбунтовавшихся полков вместо того, чтобы команды слушать, быстро превратились в неуправляемую толпу. Точно так же вели себя и наши красногвардейцы на начальном этапе Гражданской войны и терпели поражение за поражением от многократно меньших их по численности наших белогвардейцев.
И я прекрасно понимаю, что вы хотите мне сейчас сказать. В рассказе «Дан приказ ему на запад» я же сам высмеял записки Корба, а теперь на них ссылаюсь. Можно ли им верить? Нельзя. При проведении любого расследования - хоть исторического, хоть доисторического – верить ничему нельзя. Всё надо проверять.
Но Иван Афанасьевич Желябужский этот момент из дневника Корба в своих записках подтверждает. Более того, он даже называет точно последнего парламентёра, посланного к стрельцам – Тимофея Ржевского.
Ржевский Тимофей Иванович, стольник. Участник 2-го Азовского похода; посыльный воеводы. 29.06.1696 г. по приказу Шеина передал в осажденный Азов предложение о сдаче. После триумфального возвращения армии в Москву ему была объявлена благодарность в «Государской милости». 17.06.1698 года при подавлении стрелецкого бунта Ржевский был послан воеводой Шеиным последний раз предложить стрельцам сдаться без боя. В 1705 году - астраханский воевода. С началом Астраханского восстания был убит восставшими 30.07.1705 г.
Разница в записках Желябужского и в дневнике Корба лишь в том, что первый подчеркивает роль русского боярина Алексея Семёновича Шеина, а второй – иноземцев генерала Патрика Гордона и полковника Казимира де Граге. Каждый кулик своё болото хвалит.
«Петру попросту ХОТЕЛОСЬ пытать ненавистных стрельцов…»
А с чего вдруг господин Буровский решил, что стрельцы были Петру ненавистны? За что он мог бы ненавидеть стрельцов? За бороды и покрой кафтанов? Так и его собственные стольники в это время носили точно такие же бороды и кафтаны. И есть ли хоть какие-нибудь доказательства ненависти Петра Алексеевича к стрелецкому войску? Таких доказательств нет.
В выпуске №48 «Труды Государственного ордена Ленина Исторического музея» в 1977 году был опубликован справочник М.Д. Рабиновича «Полки петровской армии 1698-1725». Я этот справочник немного переделал «под себя», чтобы удобнее было в этих самых полках ориентироваться, и предлагаю заглянуть в раздел 1.1 Пехота. Стрелецкие полки.
Напомню, что в те времена полки редко имели собственные имена и обычно назывались по именам своих полковников. Теперь начнём именно со взбунтовавшихся стрельцов, находим их в справочнике и читаем:
Московские стрелецкие полки стольников и полковников Федора Колзакова, Афанасия Чубарова, Ивана Черного, Тихона Христофоровича Гундертмарка. За участие в стрелецком восстании 1698 г. расформированы. Часть их личного состава казнена или подверглась различным наказаниям, из остальных в 1699 г. сформирован в Новобогородицком на Самаре жилой стрелецкий полк стольника и подполковника (с 1706 г. полковника) Семена Ивановича Шеншина. Этот полк был определен в Новобогородицкий городок "на вечное житье". До 1709 г. упоминается в документах как стрелецкий. К полку С. И. Шеншина были приписаны путивльские городовые стрельцы и пушкари, которые несли в нем службу, ежегодно сменяясь. К 1712 г. полк расформирован.
Кто-нибудь усматривает здесь признаки ненависти Петра I к стрельцам из взбунтовавшихся полков, вина которых в ходе следствия установлена не была? Я таких признаков не вижу. Хорошо, смотрим справочник дальше и берём наугад:
Московские "тысячные" стрелецкие полки стольников и полковников Ивана Константиновича Нечаева, Михаила Ивановича Протопопова, стольника и полковника Данилы Ивановича Титова - с 1703 г. стольника и полковника Василия Ивановича Кошелева. Сформированы в 1702 г. в Дорогобуже из бывших московских стрельцов.
В 1702-1704 гг. принимали участие в боях под Биржей, Друей и Быховом вместе с союзными войсками гетмана Огинского. В 1706 г. действовали в Польше. Полк И. К. Нечаева был под Быховом, Гродно, Батурином. В 1709 г. сражался под Полтавой. В 1713 г. под Киевом он был расформирован. Полк М. И. Протопопова в 1706 г. был под Гродно. Он упоминается в документах в качестве стрелецкого до 1716 г. Полк В. И. Кошелева в 1706 г. действовал в районе Клецка (Польша) в составе отряда гетмана Огинского. В 1708 г. был переформирован в одноименный солдатский полк.
Где признаки ненависти здесь?
Всего в разделе семьдесят четыре позиции. Читаем последнюю:
Пункт 74. Стрелецкие полки в Уфе (2 пеших и 1 конный), сформированы до 1700 г. В 1700-1706 гг. находились под общим командованием подполковника Ивана Ефимовича Росформа (Ростформа). Принимали участие в борьбе с восставшими башкирами. В 1707 г. переформированы в солдатский полк И. Е. Росформа.
Ни про один из полков нет сведений, что Пётр Великий его возненавидел, велел запытать всех стрельцов, а затем казнить.
Дальше даже продолжать не буду. Каждый желающий может сам найти этот справочник в ресурсах Интернета и проследить судьбу стрелецкого войска. А я уже писал раньше, что стрелецкие полки при Петре I несли гарнизонную службу, участвовали в Северной войне на различных театрах военных действий, постепенно переформировывались в солдатские или расформировывались.
«И, конечно же, вскоре Ромодановский принес необходимые «доказательства»: мол, переписывались стрельцы с царевной Софьей!..»
Снова Буровский передёргивает факты, и сразу вспоминается знаменитая реплика из «Джентльменов удачи»:
- Чуть что, сразу Косой!
Не Ромодановский, а Шеин проводил первое следствие. И уже там, под Воскресенском стрельцы сознались, что «…овладев верховной властью, мы бы рассеяли в народе письма, в которых бы уверяли, что его царское величество, выехавши, по дурным советам немцев, за границу, за морем скончался… А потому царевна Софья Алексеевна будет временно посажена на престол, пока царевич не достигнет совершеннолетия и не возмужает. Василий Голицын будет возвращен из ссылки, чтобы помогать своими мудрыми советами Софье».
Вот они - лозунги бунта, и про посаженную на трон до совершеннолетия царевича Алексея Софью даже читать смешно. Временно посаженная на престол в 1682 году, она спустя семь лет уже один раз передала власть достигшему совершеннолетия Петру. Только сделала это не очень сразу и не очень добровольно.
А вот, ещё один замечательный лозунг: «…мы имели намерение все предместье Немецкое сжечь, ограбить и истребить его дотла и, очистив это место от немцев, которых мы хотели всех до одного умертвить, вторгнуться в Москву; потом, убив тех солдат, которые бы нам оказали сопротивление, прочих присоединить к себе как соучастников в нашем злодеянии, бояр одних казнить, других заточить и всех их лишить мест и достоинств, чтобы тем легче привлечь к себе чернь».
И не удивляйтесь литературной гладкости признаний стрельцов; в такую форму их облёк в своих дневниках Корб. А теперь задумаемся, что было бы, если б планы стрельцов удались.
Софья посажена на трон, москвичи с увлечением режут бояр и друг друга, Москва горит, а из-за границы возвращается живой Петр. Избыток монархов обязательно вылился бы в гражданскую войну, а всякие разные турки, шведы, татары, казаки, поляки и прочие ногайцы этим бы воспользовались. Богатый простор для творчества любителям жанра альтернативной истории. Но вернёмся к реальности.
Дополнительное следствие в Преображенском, когда царь уже вернулся в Россию, проводилось в двадцати застенках (если верить Желябужскому), и Фёдор Юрьевич просто физически не мог разорваться между ними. Поэтому было создано десять следственных комиссий, которые возглавили Ф. Ю. Ромодановский, М. А. Черкасский, В. Д. Долгоруков, П. И. Прозоровский, И. Б. Троекуров, Т. И. Стрешнев, Б. А. Голицын, Ю. Ф. Щербатов, А. С. Шеин, Н. М. Зотов. Но про эти комиссии историку Буровскому, очевидно, ничего не известно, вот он и валит всё кулём на одного Ромодановского.
«Петр хотел… чтобы побег из голодной Астрахани выглядел попыткой государственного переворота…»
Господи! А Астрахань-то сюда кандидат исторических наук зачем приплёл? Как бунт полков, переведенных из Азова в Верхние Луки и взбунтовавшихся в Торопце, можно назвать «побегом из голодной Астрахани»?
Не удивляйтесь вынесенным в заголовок словам из песни про матроса-партизана Железняка. Слова для песен поэты сочиняют, чтобы покрасившее было. А ради красоты и рифмы, какая поэту разница, где - Одесса, где – Херсон, а где – станция Верховцево, на которой и был смертельно ранен Анатолий Железняков.
Но учёный-то Буровский, проводя историческое расследование, хоть маленько должен был подумать, что пишет. А так в следующем своём «научном труде» он и Владикавказ с Владивостоком перепутает
