Что такое чукотские дороги? Они насыпаны из песчаника, который в сухую погоду очень сильно пылит, а едва пройдет небольшой дождь, превращается в жидкую грязь. Пыль, грязь, пыль, грязь… Сплошные ямы и колдобины. Тундра летом тает и дороги начинают тонуть, поэтому их регулярно подсыпают. Дороги построены только на так называемых главных направлениях, а если надо в сторону, то песок берега Лимана или расплывшаяся от дождей тундра. А лето 1974 года выдалось весьма дождливым.
Самой плохой дорогой «старики» называли путь в первый ракетный дивизион: 30 километров по берегу лимана, где большое количество лежащих грудами валунов внушительных размеров. Почему их не сдвинули бульдозером в сторону? Совершенно непонятно. Путешествие в одну сторону занимало несколько часов. Но про поездку в первый дивизион напишу в другом рассказе.
Западная Сибирь – это самая огромная равнина на планете. Да, есть небольшие взгорки и спуски, но это так, по-мелкому. Поэтому к относительно крутым спускам и затяжным подъемам у меня привычки не было никакой. А тут пришлось, то круто спускаться, а то въезжать на вершину сопки, что вызывало определенную озабоченность. Потом привыкаешь и без всякого страха запускаешь автомобиль с горки на довольно приличной скорости.
Заправка у нас стояла в нескольких сотнях метров от гаража, дороги к ней не было вообще никакой, а тундра превратилась в сплошное месиво, да такое, что своим ходом проходили только «урал» и ГАЗ-66. Даже 157-е садились на мосты и их протаскивали «уралом». Однажды протащил за бензином ЗиЛ-164, опоздал на обед, сижу за столом один, принялся за суп… Заскакивает в столовую комвзвода прапорщик Волчук и с порога не кричит, а орет:
– Я его ищу, а он рассиживается в столовой. 130-го надо на заправку тащить.
– Я и так 164-го стаскал, а 130-го «урал» должен тянуть, – отвечаю. – Я сегодня первый раз за стол сел.
– Оттянул «урал», – кричит Максимыч, – 130-го утопил и сам сел.
– Так я «урала» не возьму.
– А его и не надо, ты 130-го протащи. Коробка (разгружаемое судно в порту) ждать не будет.
Вот так, и не завтракал, и обед псу под хвост. Подъезжаю, «урал» мордой по самый буфер увяз в болоте. Зацепил за форкоп 130-го, выдернул назад, перецепил и поволок. Надо сказать, что с 164-м было полегче: там за рулем сидел молодой и я велел ему ослаблять трос, когда выхожу из очередной ямы, а в 130-м рулил дембель, держал трос постоянно натянутым, показывая свое мастерство и бережливость к машине. Но все-таки успешно стаскал его на заправку и с заправки. Отцепляюсь, а Максимыч тут как тут:
- Учитесь сыны, как ездить надо!
А «уралом» управлял дед. И пошел я после отбоя мыть полы в КТП. Здесь надо сказать, что мытье КТП в свободное от поездок время было моим любимым занятием. А что делать? То одного, то другого старослужащего пошлешь к далекой маме, они к замкомвзвода за заступничеством, а тот уж причину для наказания найдет, а я упертый в своей неисправимости. А деды, а после приказа дембеля, были с Приморья, немногим больше десятка рыл. Отмечу, если даже кому-то покажется обидным, народец с гнильцой. Товарищи, обиженные судьбой и обстоятельствами: кого-то с машины сняли, кому-то 130-го не дали… Но еще больше осталось немытых полов. Только возьмешь тряпку, а тебя на выезд требуют.
Захожу в гараж, молодой водовоз с 130-м возится, несколько дедов, как петухи на жердочке, сидят на отопительной трубе и с наслаждением наблюдают за сыном.
– Иди, помоги.
– А что у него?
– Завести не может.
Вскочил на буфер, окинул взглядом движок и первым делом проверил бензин в карбюраторе, качнул ручную подкачку. И сразу почувствовал вакуум в бензопроводе. Спрыгнул, подошел к бензобаку и открыл кран.
– Ты видел, как мы закрутили кран, – начали доставать меня, – или кто видел, тебе сказал.
Никак не могли они поверить, что такая рукотворная неисправность для меня пустое место. В конечном итоге пришлось их послать к их маме, а вечером идти мыть пол в КТП.
Однажды моей «шишиге» эти умельцы заткнули выхлопную, а тебя торопят, машину обойти некогда. Поехал, а машина, как бык упирается, идти не хочет. На выезде из части небольшой подъем, притопил акселератор - бабахнуло, словно истребитель на сверхзвук перешел, мотор взревел и поехали. Завклубом, прапорщик, фамилию за давностью лет забыл, рассказывал, что у него второй класс и на гражданке он на автобусе работал. А здесь спрашивает:
– А что это было?
– Видишь, мотор не тянул на подъеме, пришлось форсаж включить.
– А разве у машин есть форсаж? Я думал только на самолетах.
– Раньше, да. А теперь на всех военных автомобилях ставят форсаж. Надо быстро по тревоге, а ты на затяжном подъеме… Включил форсаж и прибыл в нужное время. Поспел к разгрому противника.
– А где он включается?
Показываю ему на рукоятку управления жалюзи, дергаю вниз-вверх, шум мотора меняется.
– А вон манометр, показывает давление в цилиндрах, – киваю на манометр давления воздуха в ресивере и колесах, – одна стрелка показывает на обычную работу двигателя, а вторая при включенном форсаже.
– А почему цифры маленькие?
– Их надо на тысячу умножать.
Долго прапорщик рассказывал про форсаж на новых армейских машинах.
А весной с ним же попал в интересную историю. На машину сел, была зима, а по Лиману ездили в Анадырь до 20 мая, потом запрещалось. Вода в колеях по ступицы, а мы еще ездили. Поехали за фильмами. Едем по улице Анадыря к фильмотеке, дорога знакомая, вдруг затрещал лед, автоматически включаю передок и даю газу. Машина выходит из ямы, прапорщик бледный.
– Здесь же яма, машину скроет.
– Я откуда знаю? Почему не предупредил?
Назад объехал яму с разбитым льдом. У ГАЗ-66 передок всегда вытащит провалившийся зад. Повезло. Не судьба утонуть в вонючей яме. А таких ям, бездонных и неогороженных по тундре великое множество. Однажды мыл машину, решил зачерпнуть воды почище, встал ногой на кадушку, лежащую в воде у самого берега и ушел в воду по самый подбородок, не достав дна. Выскочил, как пробка и пошел в радиомастерскую сушиться. Хорошо, что документы не успели намокнуть.
Содержание:
