(история одного выражения)
Частое повторение одних и тех же мыслей, которые считаю важными, допускается умышленно.
К. С. Станиславский.
… главная же причина – то высокое душевное напряжение, без которого немыслим человек, призванный «ходить перед людьми», сознание, что он обязан сообщить людям, собравшимся его слушать, нечто важное, значительное, глубоко отличное от повседневных будничных переживаний, мыслей и чувств.
Г. Г. Нейгауз
Когда человек что-нибудь создаёт, он неминуемо наталкивается на препятствие, буквально бьющее по рукам, которое является ему в виде таблички «всё уже было».
Не менее мучительным и захватывающим бывает состояние, когда ищешь истоки этого «было». Где было, когда, кто первый?
Перечитывая Г. Г. Нейгауза, я обратила внимание на то, что он несколько раз обращается к выражению «ходить перед людьми», авторство которого он приписывает В. С. Соловьёву. И, смею сказать, что Нейгауз интерпретирует или намеренно «додумывает» то, что имел в виду Соловьёв.
Дело в том, что при контекстном подходе всплывают самые разные смыслы данного выражения.
Занимаясь такими «раскопками», я пришла к выводу, что и сам Соловьёв, и Нейгауз, могли вкладывать в него достаточно различный смысл.
Так у Нейгауза «человек, призванный ходить перед людьми» – личность, имеющая склонность к публичной коммуникации: публика вдохновляет, окрыляет, призывает, раскрывает, даёт новые возможности. Нейгауз обращается к выражению «ходить перед людьми» и в своей знаменитой книге, и в дневниках:
Я с детства имел склонность «ходить перед людьми» (прибегаю к этому превосходному выражению Владимира Соловьёва). И что эта склонность вызывала ответную склонность у людей – слушать меня и получать от моей игры какое-то удовольствие.
Мы совершенно напрасно пытаемся сделать из данного ученика виртуоза-исполнителя, перегружаем его трудной технической работой, заставляем много часов тратить на разрешение огромных чисто виртуозных проблем – и всё это напрасно: всё равно виртуозом он не будет, у него нет ни физических, ни духовных данных для того, чтобы играть перед людьми, для людей, и играть именно такие сочинения, – его слушать не будут…
…Некоторые черты характера Листа, которые иным не особенно симпатичны (людям, я бы сказал, шумано-брамсовского склада), черты, развившиеся вследствие его неслыханной власти над людьми, черты пророка-гистриона (вспоминаю опять замечательное выражение Вл. Соловьева: хождение перед людьми!), – эти черты Бузони законно унаследовал, так же как и виртуозное волшебство у Листа, развил их, довёл до высшего предела.
Но почему я думаю, что это выражение в полной мере не принадлежит Соловьёву? По простой причине, возможно, ошибочной, что у Соловьёва-то как раз я этого выражения не нашла.
Если говорить и помнить о магических свойствах контекста, то путь к данному выражению идёт, возможно, из библии. «И ходил Енох пред Богом, по рождении Мафусала, триста лет и родил сынов и дочерей». (Быт. 5:22)
Ходить перед Богом – служить ему. При этом существует противопоставление: служить Богу или служить людям. (Ходить перед Богом и ходить перед людьми).
Но! Соловьёв в 1886 году пишет сестре: «говоря высоким библейским слогом, должен ходить перед Господом, что конечно лучше, чем ходить перед людьми на задних лапах». (Соловьев, С. Жизнь и творческая эволюция Владимира Соловьева / Брюссель, 1977)
И здесь опять нужно поднимать и понимать контекст. Есть версии о том, что Соловьёв имеет в виду басню И. А. Крылова «Две собаки», написанную, в свою очередь, по мотивам басни немецкого поэта Х. Геллерта. Крылов создал (в 1823 г.) и опубликовал свою басню в журнале с интересным названием «Соревнователь просвещения и благотворения».
Мораль басни Крылова – «Как счастье многие находят лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят!».
С одной стороны, диалог двух собак поднимает проблемы социальные: чему служить и как служить. С другой стороны – философские: в чём счастье?
Нужно ли понимать «хождение на задних лапах» лишь как попытку «выслужиться» и получить взамен счастье? Быть может, «ходить на задних лапах» – это «привлекать внимание публики», и тогда «артистические» склонности одной из собачек не так уж требуют порицания? (Особенно в контексте существующей психологической драмы шута-артиста?)
В любом случае – крылатое выражение слишком объёмно, чтобы трактовать его однозначно.
Итак, Соловьёв писал о «хождении перед людьми» с некоторым подтекстом.
И всё-таки мысль Нейгауза прочно связана с Соловьёвым! Ибо о «склонности» или «желании» Соловьёва «ходить перед людьми» писал А. Белый. Вот эта знаменитая цитата:
Соловьёв как-то особенно был измучен несоответствием между всей своей литературно-философской деятельностью и своим сокровенным желанием ходить перед людьми c большой египетской свечой (Белый, А. Владимир Соловьев. Из воспоминаний.)
Именно её повторил и высоко оценил А. Блок: «я уверен, что это – лучшее, что до сих пор было сказано о Вл. Соловьёве. …Сейчас, в наши дни, уже слишком ясно, что без некоего своеобразного «хождения перед людьми» всякая литературно-философская деятельность бесцельна и по меньшей мере мертва (Блок, А. «Владимир Соловьёв и наши дни», 1920.)
Занимаясь такими «литературными раскопками», я преследовала тайную цель обосновать склонность «ходить перед людьми» как качество, необходимое для артиста-музыканта. И обнаружила, что уже сделала это в одной из своих книг. И в очередной раз удивилась, что засевшая в мозгу мысль периодически возвращается, принося с собой какие-то новые прочтения.
Недаром и Нейгауз довольно часто прибегал к этому выражению – оно казалось ему, очевидно, незаменимым. Склонность «ходить перед людьми» – это и не жажда привлекать к себе внимание, и не попытка удовлетворения тщеславия, и даже не собственно «артистизм», трактуемый как «художественная одарённость».
Это, думается, в большей степени – желание делиться тем, что знаешь и умеешь. «Ходить» в понимании «служить».
Выходит на сцену человек, умеющий читать нотные иероглифы. Музыка позволяет читать её по-разному. И, что интересно – слушатель тоже может её читать, но только когда уже слышит. А услышать её ему может помочь только исполнитель, который может и имеет желание «ходить перед людьми».
…всякое публичное исполнение подвержено власти мгновения, и именно высокоартистические натуры, которым доступно вдохновение, подчинены ему больше, чем «стандартизованные», уравновешенные артисты, не знающие ни больших взлетов, ни больших падений… (Нейгауз, Г. Об искусстве фортепианной игры, с. 178.)