Снова на Россию надвигается волна терроризма. Кажется, ещё совсем недавно террористы, «не имеющие национальности», творили свои чёрные дела не только на Кавказе, но и в столице нашей Родины, и в других городах России. Их главный козырь в борьбе с нормальными людьми: вы стремитесь жить, а мы стремимся умереть – и поэтому мы сильнее. И действительно, фанатик, обвязанный динамитом, является если не вершителем судеб мира, то, по крайней мере, вершителем судеб многих, часто случайных людей. Цель террора — запугать людей.
Сегодня эстафету терроризма подхватили украинские нацисты, а на самом деле те же люди, «не имеющие национальности», поскольку их поддерживают не только нацисты многих стран, но и большинство европейских демократий, не говоря уже о США. Только эти террористы не обвешивают себя динамитом, а стараются ударить исподтишка, чтобы самим не пострадать. Тут и обстрелы мирных жителей освобождённых городов Украины, и убийства неугодных киевскому режиму людей, и взрывы уже на территории России. И цель всё та же — запугать людей. И для Украины, и для Запада, несмотря на редкие попытки осудить террор в целом, эти «бойцы невидимого фронта», безусловно, являются героями. Но насколько совместимы подлость, жестокость и героизм, храбрость загнанной крысы и настоящее мужество.
Сократ, родоначальник диалектики, или иначе сказать, искусства спора, любил ставить своих собеседников в тупик при помощи вопросов и ответов. Вот он начинает выяснять с полководцем Лахетом, что же такое мужество.
– Тебе, Лахет, как полководцу, – говорит Сократ, – ведь известно, что такое мужество.
– Конечно. И, клянусь Зевсом, вопрос не трудный. Не долго думая, отвечу: мужествен тот, кто, оставаясь на своем месте в строю, сражается с неприятелем и не бежит с поля боя.
Но для Сократа это не ответ. А как же быть, например, со скифами, храбрейшими воинами, которые, отступая, стараются заманить врага в свои безводные степи, чтобы там уничтожить? И разве только в военном деле, на войне проявляется мужество? Не проявляется ли оно также во время опасностей на море, в болезнях, в бедности или в государственных делах? И не о тех только речь, что мужественны относительно скорбей и страхов, но и кто силён в борьбе с вожделениями и удовольствиями.
Лахет понял, что поспешил с ответом, и пытается исправить положение. «Если, Сократ, от меня требуется определение мужества, то есть нахождение того существенного признака, присущего всем его проявлениям, то я бы сказал, что это – своего рода стойкость души, твердость характера, словом, упорство». Но и этот ответ не удовлетворяет Сократа, и он продолжает «раскручивать» своего собеседника, чтобы, в конце концов, вынудить к такому признанию: «Понимать-то я, кажется, понимаю, что такое мужество, а вот только не знаю, как это оно сейчас от меня так ушло, что я не успел схватить его и выразить словом, что оно такое».
Аристотель, уходя от воинской доблести, считал, что «мужество – добродетель, в силу которой люди в трудностях совершают прекрасные дела». В этой трактовке мужественными людьми могут быть не только воины, но и политики, учёные, философы, служители искусства.
Сенека называет добродетелью презрение к смерти. «Спокойная жизнь – не для тех, кто слишком много думает о её продлении, кто за великое благо считает пережить множество консульств. Каждый день размышляй об этом, чтобы ты мог равнодушно расстаться с жизнью, за которую многие цепляются и держатся, словно уносимые потоком – за колючие кусты и острые камни. Большинство так и мечется между страхом смерти и мучениями жизни; жалкие, они и жить не хотят, и умереть не умеют... Я скажу так: кто презирает собственную жизнь, тот стал хозяином твоей».
Впрочем, это мы уже проходили, о чём сказано в начале статьи. Отсюда и вопрос: имеет ли что-то общее тупая жестокость с настоящим мужеством? Вершители судеб человеческих любят сравнивать себя с волками, со львами и орлами, оставляя для другой части населения звание «овечьей отары». Но в животном мире нет ни мужества, ни трусости. «Трусливый» заяц ничуть не трусливее «храброго» льва – и тот, и другой руководствуются инстинктами. Следуя инстинкту, заяц убегает, лев догоняет, но оба они, бок о бок, спасаются от огненной лавины. И никакому «храброму» льву не придёт в голову кинуться навстречу огненному потоку, зато известны случаи, когда «трусливый» заяц старался перемахнуть через стену огня.
От животного мира человек перенял только инстинкт самосохранения, без которого жизнь вообще не была бы возможна на земле. Мужество – чисто человеческая категория. Оно понадобилось человеку в борьбе за сохранение жизни в том случае, когда инстинкт уже не помогал. Благодаря мужеству, человек потянулся к горящей ветке – и овладел огнём. Благодаря мужеству, слабый человек вступал в схватку с кровожадными хищниками – и побеждал. Благодаря мужеству, человек на хрупкой ладье переплывал океаны, заселяя Землю.
«Безумство храбрых – вот мудрость жизни!» – писал А. М. Горький, не уточняя, чего же больше в выражении «безумство храбрых» – храбрости или безумия? Если безумия, то как оно сопоставляется с «мудростью жизни»?
Мужество – порождение разума и пробудившейся души. Именно такое мужество мы видим на протяжении многих лет на земле Донбасса. Именно такое мужество проявляют наши воины на полях сражений со всей мощью Запада, ставшего на защиту нацистов и террористов. А возврат к тупой жестокости, цель которой не сохранение, а уничтожение жизни, – это уход от человека, от разума, от Бога.
Статьи на похожую тему: