Евгений Александрович Евстигнеев - любимый актер советских людей. Талантливый, обаятельный, харизматичный, он не мог не нравиться. Его любили все: и зрители, и друзья, и коллеги (добиться признания коллег редко кому удается). Его дар превращения и импровизации снискал такую славу, что в дни некоторых спектаклей с его участием у театра дежурила конная милиция - такой был наплыв зрителей. Всем было интересно, что придумает в очередной раз артист. И при такой славе ему никто не завидовал - это было бесполезно: все понимали - судьба столкнула их с гением.
Евстигнеев был очень светлым человеком - он не признавал никаких интриг, много работал, был прекрасным партнером.
Открыл его в начале пятидесятых ректор Школы-студии МХАТ им. В.И. Немировича-Данченко В.З. Радомысленский и взял сразу на третий курс и без всяких экзаменов. Но рассказывают байку, что Евгений Александрович все же сдавал экзамен и читал монолог Брута из пьесы В.Шекспира "Юлий Цезарь".
Римлянцы и совграждане
Евстигнеев часто путал слова из пьес, в которых играл. У Шекспира Брут после убийства Цезаря обращается обращается к римлянам: " Римляне, сограждане, друзья!" Евстигнеев упоенно читает: "Римлянцы, совграждане, товарищи". Комиссия сползает под стулья и закрывает хохочущие лица. Но "римлянца" принимают сразу на третий курс.
Возможно, это просто придумано, и повлияла на эту выдумку пьеса М. Рощина "Старый новый год", в которой Евстигнеев играл Адамыча.
Адамыч забавно путает слова: сначала (действие происходит в бане) он придумывает забавное словечко "мирванна" (нирвана): "В древней Индии придумано: ляжет, значит, человек в ванну, и мирно ему, хорошо! Мирванна".
Затем один из персонажей предлагает ему процитировать Шекспира: "Ну-ка, Адамыч, сделай так руку и говори: «Римляне! Сограждане! Друзья!» Это Шекспир!.."
И Адамыч повторяет, перевирая слова, - вместо римлян - римлянцы, вместо сограждан - сов(советские)граждане и товарищи дорогие.
А может быть, наоборот, импровизация Евстигнеева была включена в текст пьесы.
Раздвоение личности: Плейшнер или Преображенский
Режиссёр Владимир Бортко в своих воспоминаниях рассказал, как начинали снимать "Собачье сердце" и как Евстигнеев входил в роль.
Телефильм снимали в Ленинграде. К съемкам приступили сразу после утверждения проб. Начали снимать сцену, в которой профессор Преображенский выходил из кооперативного магазина, пересекал дорогу и подходил к дворняге Шарику. Сцена несложная, без слов. Надо было всего лишь пройти несколько метров по вечерней заснеженной улице.
Владимир Бортко дал команду "Мотор" , но вынужден был тут же остановить съемку. Из кооперативного магазина, держа в руках пакет краковской колбасы, вышел профессор… Плейшнер из фильма «Семнадцать мгновений весны» и направился к дворняге.
- Нет, нет, Евгений Александрович, не пойдет, это не профессор Преображенский.
А надо сказать, что очень часто Евстигнеев начинал выстраивать образ начиная с походки - это было для него очень важно.
В основу походки Плейшнера он положил свой давний, еще студенческий этюд, и надо сказать, что получилось очень удачно. Видимо, машинально он опять использовал давнюю находку. Евгений Александрович не сразу понял режиссера. Он раздраженно сказал: "Я уже одного профессора играл".
- Да, но теперь у нас совсем другой профессор. Это русский дореволюционный интеллигент. Сеченов. Павлов.
Актер задумался, помолчал несколько минут, будто что-то для себя решал, затем сказал: " Я готов, можно снимать".
Ассистенты организовали ветер. Посыпался мелкий колкий снег.
Открылась дверь магазина, и на завьюженную улицу вышел ... профессор Преображенский. Все было другое - выражение лица, осанка, походка...
Не судьба
В начале семидесятых большой популярностью пользовалась пьеса Геннадия Бокарева "Сталевары". Написать пьесу его уговорил Олег Ефремов. Евстигнеев играл одну из главных ролей - рабочего Петра Хромова.
Идет спектакль. Евстигнеев весь погружен в рабочий процесс. Он захватывает уголь лопатой, подбегает к раскаленной печи - хочет забросить уголь. Но ... заслонка вдруг падает вниз и закрывает входное отверстие.
Однако Евстигнеев не растерялся. Он возвращается к груде угля, опять набирает его на лопату и бежит ко второй печи. Но печи уже работают по другому режиму. Только он собирается забросить уголь, как вторая заслонка тоже падает вниз.
Евгений Александрович ещё полон надежды все-таки выполнить свое задание. Он опять набирает уголь и бежит к третьей печи. И опять не успевает - заслонка с грохотом закрывает и третье отверстие.
Тут Евстигнеев не выдержал. Он повернулся к зрительному залу и громко и выразительно сказал: "Ну, не судьба ... Не судьба..." Зал рыдал от смеха. А Евгений Александрович, несмотря на не судьбу, получил за этот спектакль Государственную премию.
В комментариях приведу примеры очень известных баек.