- Начало «Крымской любви» здесь
Начало октября. Симферополь.
Маринка захлопнула за Юрой дверь. Нервы бултыхались волнами, будто перед смерчем. Она сжала виски и села на пенал в прихожей, где еще минуту назад лежала рабочая сумка мужа.
«Так. Что делать. Делать – то что? Беременная… Не она, Маринка, пять лет ходившая по врачам –подружка вражина залетела. От ее мужа. А ведь подозревала я. Нет, не связь. Наедине Юру с Зарой не оставляла. Подозревала симпатию мужа. Когда же успели они? ….а….этот внезапный отъезд….В тот же день, что с Васильевки прибыли в Симфи.» - Марина тогда еще подумала, что подруга обиделась. - «А враки про работу были, что вызвали. С . чка не уехала домой. Осталась здесь. Эх, почему не поехала провожать ее, злилась за брюки испорченные, Юркины. Сразу бы выяснила, куда направилась. Да что бы изменилось - то. Семейная жизнь их исправилась?!»
Виски пульсировали под пальцами. Марина двинулась к холодильнику за каплями валерьянки. Босые ноги вязли в липком. Суп! А дальше по полу –осколки, осколки. Она развернулась, вытерла луковую жижу со стоп, потерев ногой об ногу, надела шлепки и пошла…за каплями градусными.
Вернувшись, Маринка выдернула пробку из бутылки купленного коньяка, хлебнула, и принялась за уборку. Злость, вперехлестку с обидой, мела, собирала, пенила шампунем . Когда битые тарелки перекочевали в мусорное ведро, зажатые сверху грязной тряпкой, женщина села за стол, налила в чашку жгучего коричневого напитка, глотнула и завыла. Слезы выбросились наружу, Марина лихорадочно гребла пятерней волосы, натягивала их, крутила и ревела. «Уехал без вещей. А документы! Какие он взял?!» Подлетела к комодику в углу комнаты, вывернула верхний ящик, с размаху села на пол. Нет паспорта и удостоверения электрика. Эти он почти всегда носил с собой. Значит, вернется за оставшимися. Машина! Где аудишка? В магазин шла, почему не посмотрела?! Или нет ее на месте?»
…Ауди стояла на дворовой стоянке, виновато поблескивая фарами под светом фонаря. «Вот ты и ответишь за владельца е..ивого!» Распаленная, Маринка вернулась в квартиру, и, засунув руку за холодильник, выхватила оттуда топорик. Взгляд ее упал на бутылку, давай еще, не глядя, плеснула в чашку, в себя – через минуту Маришка подлетела к машине, замахнулась топором и…... опустила руку. В разгоряченную голову взметнулось воспоминание: вот Юра заезжает за ней, на родительскую квартиру, выходит из автомобиля и смотрит, как раскрасневшаяся Маринка, в нарядном платье, топает каблучками, направляясь к нему. Вот они целуются на переднем сиденье, а переключатель скоростей мешает им придвинуться ближе… урод, как он мог предать …Марина обошла машину, лезвием топора начертила на крыше багажника линию наискось. Металл заскрипел, зажаловался. … Верхняя коротышка «У» не закончила движения… «Урод, урод!» - девушка бросила топор, упала грудью на багажник, выкинув руки в стороны, и опять зарыдала. В пелене слез, все же увидела загоревшийся свет, в ближнем к автомобилю, окне второго этажа дома, сползла на асфальт, прижала топорик к себе и тихо всхлипывала, пока ни нашла силы встать. Побрела к подъезду, покачиваясь от выпитого, придавленная трагедией. В прихожей посмотрелась в зеркало. Голова плыла кругом, но Марина разглядела себя, растрепанную, бледную, с пухлыми печальными щеками, щелками глаз, сжатыми губами.
- Это кто ваще?! Это ты?! – ткнула пальцем в отражение. – Да ну, сгинь, неудачница! - продолжила, с трудом выговаривая: «Я - победительница. Я останусь победительницей».
Продолжение следует