Он ненавидел все, что было связано с официозом. Он ненавидел «совок» и с тем же темпераментом обрушивался на Боно и его U-2, когда британцы слишком яростно выступали в непрекращающейся «борьбе за мир».
- Я уверен, что интеллигент должен быть всегда в оппозиции к власти. В противном случае он, я имею ввиду художник, загнивает.
- А если этот самый художник пишет о любви или о природе?
- Не умничайте, Малежик, Вам это не идёт.
- Да я не умничаю и хочу успеть с тобой ещё что-нибудь написать, пока ты меня не выбросил на помойку.
- Ну, мы уже же сделали с тобой пару песен и одна из них, в целом, неплоха. Правда, ты до конца меня не убедил - и сказать, что ты ушёл бесповоротно от своего тлетворного прошлого, я не могу. Но твой лютый «совок» перерождается в умеренный и я могу сказать, что ты небезнадёжен.
- Миш, но ты же видел, как зритель принял «Чёрный рынок»?
- Видел, но если бы ему показали голую задницу, то восторг зрителя был бы более впечатляющим.
- Ну, это ты Градского цитируешь…
- Это Александр Борисович мои мысли прочитал.
- Ладно, потерпи меня ещё немного...
Я примирительно сворачивал наши постоянные стычки с Мишей Журкиным, в которых я занимал круговую оборону, а мой молодой соавтор был непримиримым, настырным, молодым кровожадным поэтом и критиком одновременно.
Нас познакомил Слава Кеслер - мой партнёр по самодеятельной группе «Мозаика», представив Мишу, как своего поэтического соавтора и человека, который хочет попить моей «официальной» крови (пара моих песен крутились на радио и телевидении), предварительно сильно мне её попортив. А ко мне в то время приглядывались маститые поэты-песенники. Я стремительно рос в своих глазах и меня удивило, что молодой, практически пацан, не расшаркивается передо мной, не опускает глаз и с дерзкой интонацией ведёт свои речи. Кеслер сказал, что мы можем быть интересны друг другу. Мы и решили попробовать, тем более что наши дома оказались соседями в Раменках, на Юго-Западе Москвы. Мы зачастили друг к другу в гости: моя жена стала подружкой Мишкиной жены - красавицы Веры, выполняя порой функции мамы, а я… Даже не знаю кем из «родственников» были мы с Мишей… Скорее, он был моей училкой, которая пытается меня, отбившегося от правильной дороги, вернуть на истинный путь. И вот я, взяв гитару, раздумываю, что спеть, чтобы окончательно не разрушить образ рокера, который создавал Кеслер, беседуя обо мне с Журкиным. И однажды Миша дал мне новый текст, который назвал «Чёрный рынок». Миша ушёл, я взял гитару и спел три куплета, которые написал мой молодой товарищ. Но мне не хватало толики «попсятины» и я дерзнул придумать припев:
Чё-чёрный рынок, чёт или нечет!..
Я повал Мишу на концерт, где спел эту песню. Приём был впечатляющий и я из-за кулис вытащил Мишу на поклон. И он сломался: смиренно принял мою прививку «попсятины» в рóковое тело своего текста и то, что публика по-советски бисировала нашу песню.
И в следующий приход в наш дом Миша принёс несколько своих свежих текстов, пообещав обойтись без наставничества в нашей будущей работе. Стали получаться новые песни… Мы не спешили их записывать, хотя они и придумывались. Ящик моего стола был наполнен новыми творениями, где автором текста был Журкин. Мы не спешили с записью новых песен -впереди была длинная жизнь. Но несколько песен: «Скандал», «Аквариум», «Один на льдине» были записаны и имели хороший успех у зрителя. Я однажды предложил Мише сделать цикл песен в стиле русского плача. У меня уже было несколько жанровых песен и среди них песня на стихи Сергея Таска «Плач женщины». И Журкин завёлся. На другой день он принес стихотворение под названием «Икона».
- Смотри, что получилось. По-моему, очень сильно, но первая фраза богохульна: «Испугавшись собственного лика, в комнате повесилась икона…», ведь церковь не одобряет самоубийство.
- Но у тебя же это - метафора…
- Я понимаю, но все равно страшно. Ты ее попробуй записать, и мы потом решим!
И песня сложилась, и мы ее спрятали до лучших (а будут ли они?) времён.
Жизнь текла… Мише нравился успех наших песен, но очень ему хотелось, чтобы я стал металлистом или хотя бы играл более умеренный хард-рок. Я его познакомил со своим младшим товарищем - гитаристом Сергеем Кудишиным, который поиграв в «Веселых ребятах» и «Альфе», нарезал металл в «Чёрном кофе» Д. Варшавского. И они нашли друг друга, решив создать «металлическую» группу «Кредо». Общая творческая страсть и использование неофициальных «стимуляторов» не отпускало их друг от друга. А Верка дневала и ночевала у нас, жалуясь на супруга и ища психологической помощи у моей жены. Мишка фонтанировал стихами, и я старался от него не отставать в написании новых песен. Он был неординарен в своих стихах, и я старался соответствовать. И получались неожиданные песни, которые бережно складывались в моём письменном столе. А Журкин, введённый Кудишиным в ареал тяжелой музыки, тусовался вовсю.
Я встречал его уже не только в Раменках, но и на различных роковых фестивалях (в Донецке, на фестивале памяти «Битлз»). А потом он уехал вместе с «Мозаикой» в тур по Голландии. Дозволенные канабисовые и алкоголь не лучшим образом сказались на Мише. Когда в июле мы с женой зашли к нему в гости, Мишаня был не в лучшем состоянии. Мы поговорили о туре «Мозаики», о моем желании и возможности съездить в Амстердам, куда он нас спродюсирует. Поговорили о новых песнях, которые мы напишем и запишем осенью. И расстались…
Мы с женой улетели в Гагру, Журкин остался в Москве.
19 августа 1990 года мы вернулись домой. Раздался телефонный звонок и мать Миши сказала, что Мишу вчера похоронили... Было очень тяжело… В конце сентября у Миши день рождения, и я с клавишником «Мозаики» Валерой Ажажой, который играл в те дни в «Саквояже», решили записать альбом песен на стихи незаурядного поэта Михаила Журкина. Альбом получился. Получился незаурядным, потому что мой взбалмошный друг был неожиданным и талантливым парнем.
А строчка из «Иконы» была спета так, как ее придумал автор. Он ушёл и редактировать его стихи было бы нечестно, тем более, что на встрече с Богом он ответит за тот талант, которым его наградил Господь.
Конечно же, атмосферу «Иконе» ещё придаёт и великолепно исполненный вокализ Иры Шачневой. Кстати, она же исполнила (акапельно) ещё одну композицию из цикла «Плач женщины» на стихи Журкина - «Страдание».
В начале 2022 года было решено как-то систематизировать наше с Мишей творчество в единое полотно. Получилось два цикла: философско-мистический и социальный. Этот «двойной альбом» получил название «Серый кардинал». Характерно, что мостик между этими двумя циклами сделан в виде двух песен, музыка который абсолютно одинакова, а стихи разные: «Колодцы и птицы» и «Сказки».
На стриминговых сервисах Яндекс-Музыки и др. представлена укороченная версия альбома. И песню «Страдание» в этой версии исполняет Светлана Крючкова.