Прочитать оригинал статьи журналиста Аманды Рис можно на сайте издания Wired.
Внимание к пророчествам и прогнозам закономерно обостряется во времена кризисов и неопределенности. К примеру, в марте 2022 года, по данным Яндекс Wordstat, поисковых запросов о предсказаниях на год зафиксировано в 3,3 раза больше (1 112 671), чем годом ранее (335 499). В лондонском журнале Wired сделали обзор попыток предсказывать будущее в разные времена и разобрались в каждой из методик.
Что было, что будет
Со времен самых ранних цивилизаций прорицания были уделом либо людей, которые якобы обладают врожденным даром или способностью предсказывать будущее, либо людей, владеющих системами с четкими правилами для расчета грядущего. Например, предсказания оракулов, шаманов и пророков зависели от их способности получать божественное благословение и, как следствие, доступ к планам бытия. Однако астрология, хиромантия, нумерология и карты Таро, напротив, предполагают мастерство предсказателя ориентироваться в сложной теоретической системе, основанной на схемах, алгоритмах, правилах, а иногда и на формулах из высшей математики. Кроме того, человек должен уметь грамотно интерпретировать и применять полученные значения к конкретным случаям.
В прошлом веке футурологи сделали ставку на развитие информационных технологий, так как они предоставили более мощные инструменты и системы для прогнозирования. В 1940-х годах аналоговый компьютер MONIAC, также известный как гидравлический компьютер Филлипса и финансофалограф, должен был использовать настоящие резервуары и трубы с окрашенной водой для моделирования экономики Великобритании.
В 1972 году Римский клуб — международная организация, исследующая глобальные проблемы современности — озаботился ограниченностью природных ресурсов Земли и обратился к компьютерному моделированию World3, чтобы определить пределы экономического и демографического роста человеческой цивилизации. Исследователи хотели математически рассчитать, какие сценарии поведения будут наиболее характерными для мировой системы при ее приближении к конечной точке роста, а также найти наиболее оптимальные и устойчивые сценарии развития человечества. Отчет Римского клуба «Пределы роста» стал бестселлером, несмотря на критику за технологические неточности в основе модели и спорное качество данных, которые были в нее введены.
Есть вопрос — будет ответ
Вместо того чтобы полагаться исключительно на технологические достижения, другие прогнозисты обратились к стратегии краудсорсинга прогнозов будущего или, другими словами, к опросам.
«Хотя у всякого явления есть прецеденты, опросы общественного мнения, по сути, являются продуктом периода после Первой мировой войны, — пишет историк Мартин ван Кревельд в своей книге «Прозревая будущее. Краткая история предсказаний». — Именно тогда в США их разработку начали Джордж Гэллап и другие. Они исходили из той идеи, что, если кто-то собирается заглянуть в будущее, лучше всего начать с того, чтобы спросить людей, о чем они думают и что собираются делать. Это относилось как к политическим, так и к экономическим вопросам: например, при помощи опросов пытались выяснить, какие коммерческие продукты люди предпочтут».
Первые социологи, работавшие в журналах наподобие Literary Digest с 1916 по 1936 год, порой рассылали миллионы опросов. Имена и адреса они брали из подписок, телефонных книг и регистрационных записей автомобилей — впоследствии этот метод неофициального голосования стал известен как straw poll, предварительное голосование. После того как в 1920, 1924, 1928 и 1932 годах редакция верно предсказала результаты президентских выборов, эффективность метода как будто была доказана. Однако в 1936 году их прогноз, что оппонент Франклина Рузвельта, республиканец Альф Лэндон победит на выборах с большим перевесом, оказался неверным. Ошибка была настолько вопиющей, что журнал утратил репутацию и вынужден был закрыться.
Варгейминг: стратегия или предсказание?
Идея проводить военно-полевые учения с участием условных противников, чтобы предугадать, какой может быть война в будущем, по версии Мартина ван Кревельда, возникла в XIX веке. Для того чтобы эти маневры «стали реальностью», требовалось только заменить муляжи боеприпасов, пуль, снарядов и бомб на настоящее оружие. Некоторые технологии были экспериментальными и проходили испытания как раз на таких учениях. Это относилось к пулеметам, безоткатной артиллерии, беспроводной связи, танкам, военной авиации и многим другим видам оружия. По сей день маневры такого рода являются одним из наиболее важных способов опробовать новые технологии.
Не все военные игры предполагали реконструкцию предполагаемых событий на открытом воздухе. Самой известной из наиболее компактных военных игр стали шахматы. Они явно были разработаны так, чтобы моделировать столкновение между двумя противоборствующими армиями, каждая из которых, подобно настоящей, состояла из царя, министра, слонов, конницы, колесниц и пехоты. Однако сходство между шахматами и реальной войной на этом заканчивается, и уж тем более шахматы совсем не годятся, чтобы представить, как будут выглядеть кампании будущего.
В начале XIX века прусские офицеры придумали играть не на доске, а на топографической карте. Каждая фигура изображала единицу войск, и здесь, в отличие от шахмат, правила «игры» были разработаны с большей оглядкой на реальность — например, проход через лес занимал больше времени, чем через открытую местность. Создатели игры учитывали особую роль случая на войне, поэтому игроки в определенное время бросали кости. С помощью этой игры немцы учились военному искусству, а обучение было нацелено исключительно на будущее.
Wired отмечает, что некоторые симуляции были очень точными в прогнозировании и планировании возможных результатов — особенно когда они происходили близко к прогнозируемым событиям, как, например, военные учения «Сигма», проводимые Пентагоном в контексте развивающейся войны во Вьетнаме.
Растущая доступность компьютеров примерно с 1980 года заставила большинство варгеймов переместиться с доски на экран.
«По некоторым оценкам, мировая индустрия варгеймов вскоре достигнет оборота $200 млрд в год. Как повелось с каменного века, вероятно, подавляющее большинство этих игр было разработано и организовано для развлечения. Другие же используются для проверки всех видов военных операций и — насколько возможно — прогнозирования их исхода», — пишет Мартин ван Кревельд.
История циклична
Некоторые прогнозисты рассматривают человеческую историю как серию паттернов, в которых можно идентифицировать четкие циклы, волны или последовательности. А если они были зафиксированы в прошлом, следовательно, можно ожидать их повторения в будущем. Среди последователей такого подхода были ученые Огюст Конт, Карл Маркс, Освальд Шпенглер, Арнольд Тонинби, Николай Кондратьев.
Недавние исследования в Массачусетском технологическом институте были сосредоточены на разработке алгоритмов для предсказания будущего на основе прошлого, по крайней мере, в очень краткосрочной перспективе. Обучая компьютеры тому, что «обычно» происходило дальше в конкретной ситуации, исследователи повторяют поиск исторических закономерностей. Но такой подход к предсказаниям оставляет мало места для того, чтобы предположить нечто неожиданное, нечто, выходящее за рамки исследуемых паттернов.
Другая группа прогнозистов утверждает, что темпы и масштабы технического и экономического прогресса создают будущее, которое будет качественно отличаться от прошлого и настоящего. Приверженцы этой теории ищут не шаблоны, а переменные, на основе которых можно экстраполировать будущее. Вместо того, чтобы предсказывать одно окончательное будущее, становится проще смоделировать набор возможных вариантов, которые становятся более или менее вероятными, в зависимости от сделанного выбора.
Многие писатели-фантасты и футурологи используют эту стратегию для составления карты мира в будущем, например, для создания утопий и антиутопий. Писатели, восходящие к Элвину и Хейди Тоффлер, экстраполировали достижения в области информационных технологий, клонирования, искусственного интеллекта, генетической модификации и экологической науки, чтобы исследовать ряд потенциальных желаемых, опасных или даже постчеловеческих вариантов будущего.
Но если прогнозы, основанные на прошлом опыте, имеют ограниченную способность предвидеть непредвиденное, то экстраполяции научно-технических инноваций имеют удручающую способность быть детерминированными, что тоже исключает возможность предвидеть нечто неожиданное и неизведанное.
Анализируй это
Главный посыл истории предсказаний состоит в том, что нет никакой пользы от того, чтобы заглянуть за горизонт настоящего и просто увидеть мир другим. Гораздо более продуктивная стратегия — подумать о потенциальных результатах вероятных сценариев, оценить их и свое влияние на возможный исход.Но так ли нам необходимо избавиться от неопределенности и постичь уже наконец это ускользающее и такое желанное будущее?
Мартин ван Кревельд:
«Попросту говоря, избавление от неопределенности в отношении будущего означает, что мир вернется в свое прежнее (если можно так выразиться) состояние до Большого взрыва. В бесконечно малую, бесконечно плотную точку, которая содержит в себе всю Вселенную и замкнута на себя, то есть не имеет ничего за горизонтом. Точку, которая одновременно является и объектом, и субъектом собственной мысли и — если предположить, что она вообще способна мыслить, — вечно и неотрывно созерцает саму себя».