К десятому альбому Бьорк, нежданно радующейся изоляции в Рейкьявике, смерть матери и отъезд её младшего ребёнка из родного дома, заставили певицу задуматься о своих корнях. «Я домоседка», — заключила она, — «пока открыт местный бассейн»
автор: Чэл Рэйвенс, The Guardian
Если бы зимой 2021 года вы прогуливались по центру Рейкьявика, то, возможно, услышали бы тыц-тыц-тыц-тыц домашней вечеринки на карантине. Втискивая свой “новогодний шарик” из друзей в свою гостиную, самая известная жительница Исландии устраивала очередные «сумасшедшие диджей-пати, на которые могло прийти человек двадцать, и я всегда заканчивала тем, что просто крутила габбер».
По словам Бьорк, голландский техно-стиль 90-х — идеальный саундтрек к ковидной жизни. «Прикинь, в наших телах всегда есть BPM (в музыке — показатель, определяющий скорость исполнения или воспроизведения композиции. BPM — это количество четвертных нот в минуту. — ред.)? И я думаю, что из-за Covid мы все порчядком обленились, просто сидели дома и читали книги, поэтому, когда мы напивались или веселились, это было похоже на то, что мы немного сходим с ума, а потом просто засыпали до полуночи. Медленная энергия, но потом она удваивается». И это, как она поняла, “немного габбер”.
Жесткая реакция Исландии на Covid защитила ее крошечное население от худших последствий пандемии. «Пожалуйста, пусть это не прозвучит как хвастовство, потому что мы сочувствовали вам, ребята, но на самом деле у нас жизнь не так уж сильно изменилась», — говорит она. Кроме того, пребывание в Исландии — это представление Бьорк о хорошем времяпрепровождении. Несмотря на то, что Бьорк уже почти четыре десятилетия путешествует по всему миру, она по-прежнему утверждает, что она “такая домоседка”. Для нее пиком пандемии стал день, когда закрылся местный плавательный бассейн.
Лично же — нынче в благоухающем отеле в восточном Лондоне — Бьорк всегда в движении. В 56-летней женщине есть беспокойная энергия, которая кажется врожденной и неизменной, как будто ее слава дитя-певицы дала ей уверенность в том, что она не будет волноваться о взрослении. Возможно, это как-то связано с феминизмом в стране, где взрослые женщины могут быть выпивохами, *барями и премьер-министрами (о последней чуть позже) без особых дискуссий. Периодически подскакивающая с места, Бьорк, с бронзовой подводкой на веках, одета в карандашно-красное асимметричное платье от Kiko Kostadinov (она услужливо вытаскивает этикетку, чтобы уточнить), жакет, покрытый чешуйками мерцающего синего шелка, и неуклюжие туфли на платформе со шнуровкой.
Covid привел Бьорк обратно на родину в переходный период. Ее гнездо опустело. Дочь Исадора (которую также зовут Доа) выросла, выучилась, играет, сама снимает фильмы и делает музыку. Мать Бьорк, Хильдур Руна Хауксдоттир, хиппи-гомеопат, которая подтолкнула ее в детстве к выходу на сцену, умерла в 2018 году после продолжительной болезни. После двух альбомов, записанных в водовороте разбитых сердец и развода, Бьорк мягко опустилась на землю, размышляя о своих предках, потомках и стране огня и льда, которая их связывает.
Ее новый альбом называется «Fossora», женская версия латинского слова, обозначающего копателя. На обложке она изображена светящейся лесной феей, кончики пальцев сливаются с фантастическими грибами под ее копытами. По сравнению с облачной электроникой «Utopia» 2017 года, «Fossora» органичная и пространственная, скорее земная, чем возвышенная, и наполнена теплом и дыханием. Это также мир контрастов: две черты альбома — бас-кларнет и яростные вспышки габбера. Есть моменты удивительной виртуозности и ошеломляющей сложности, и, как и во многих ее недавних произведениях, противление легкой мелодии. Путь Бьорк от танцевальной поп-музыки 90-х к чему-то более похожему на сюрреалистическую оперу имеет больше общего с грациозной траекторией Скотта Уокера, чем с её сверстниками героями 90-х, таких как Пи Джей Харви.
Как и все альбомы Бьорк, «Fossora» — это реакция на своего предшественника. Мягкая и легкая, как сахарная вата, «Utopia» была "механизмом выживания из истории разбитого сердца", которую она рассказала в 2015 году на «Vulnicura», в которой рассказывалось о ее разрыве с художником Мэтью Барни в blow-by-blow bleakness. То, что она называет “аварийным” и “спасательным” альбомом, появилось как подушки безопасности, с промежутком всего в два года, несмотря на технические проблемы, которые поставила перед собой Бьорк (например, четыре месяца потребовалось, чтобы разобраться с реверберацией на флейтах «Utopia»).
На этот раз она решила подождать столько времени, сколько ей нужно, и «позволить себе роскошь не иметь никакой силы воли». Карантин сделал это возможным. «Я не думаю, что я так часто бывала дома с тех пор, как мне исполнилось 16 лет. Стыдно признаться, но я ела шоколадный пудинг каждый день», — говорит она с усмешкой. Обычно, возвращаясь в Рейкьявик, она даже не утруждала себя распаковкой вещей. На этот раз ее пустой чемодан оказался на полке. «Я была по-настоящему наказана, и мне это очень, очень понравилось».
В перерывах между всплесками габбера «Fossora» предлагает нежные песни, написанные для матери Бьорк, стихотворение рыбачки и бродяги 18-го века Латры-Бьорг, маслянистый голос Serpentwithfeet (Джозайи Уайза — электронного музыканта из нью-йоркского Бруклина — ред.) и бэк-вокал Синдри, ее сына, и Доа, которая придает первобытный, народный тон песне «Her Mother’s House». «Я попросила ее написать о прощании с гнездом и [сказала], что ей не нужно быть просто быть милой», — говорит она с явной гордостью. — «Это я высмеиваю себя за то, что я немного прилипчива». (Они также появились вместе в фильме-саге Роберта Эггерса о викингах «Варяг», где Доа сыграла порабощенную ирландку, увезенную в Исландию, а Бьорк — Провидицу, ее глаза спрятаны под раковинами морских улиток, когда она предсказывает Александру Скарсгарду насильственную смерть).
Несмотря на то, что «Fossora» рекламировался как альбом для “людей, которые создают клубы в своей гостиной”, слухи о рейв-альбоме Бьорк были сильно преувеличены. «Я пыталась вывести себя из себя», — говорит она со вздохом, ее акцент по-прежнему представляет собой веселую смесь скандинавского грассирующего «р» и сленга кокни. — «Вот я здесь, эта леди торчит на карантине в моей гостиной, и это действительно серьезная песня на четыре с половиной минуты. А потом наступает момент, — она вскакивает со стула и начинает размахивать руками в такт беззвучному ритму, – УУУ!»
Она дает мне визуальное описание «Fossora». Если «Utopia» была волшебным убежищем от черного озера страданий, в которое она погрузилась на «Vulnicura» (“беззубый, никакого насилия – прям пацифистский, идеалистический альбом с флейтами, синтезаторами и птицами”), то «Fossora» показывает жизнь в этой сказочной стране. «Давайте посмотрим, на что это похоже, когда вы входите в эту фантазию и, знаете, обедаете и перрррдых» — еще один радостно раскатистый «р» — «и занимаетесь обычными вещами, например, встречаетесь со своими друзьями».
Эту приземленность подчеркивает секстет басовых кларнетов альбома, инструмент, выбранный не за его мрачность, как в 6-й симфонии Малера, и не за его томную роскошь, как у Бенни Мопена, играющего на «Bitches Brew» Майлза Дэвиса, а за его потенциал в качестве ударной артиллерии. Бьорк хотела, чтобы они звучали “как Public Enemy, как дух-дух-дух-дух, как боксирование”, — щебечет она, прежде чем присесть на корточки, демонстрируя тяжеловесную атаку метрового инструмента.
Затем идет жесткое техно. На вечеринках в гостиной Бьорк активно выступали Gabber Modus Operandi, два индонезийских панка, которые сочетают фолк-стили, такие как балийский гамелан, с грубым западным габбером, футворком и нойзом. «Они переносят традиции в 21 век, что я действительно уважаю. Они делают это так, как никто больше», — говорит Бьорк.
У нее было такое предчувствие, что они на одной волне. Когда Икан Харем и DJ Kasimyn впервые поговорили с ней по видеосвязи, она объяснила, что записывает свой «грибной альбом. Это все равно что копать яму в земле. На этот раз я живу с кротами и действительно заземляюсь. Я не знаю, не слишком ли это притянуто за уши для вас, ребята, но я должна говорить на таком музыкальном жаргоне», — сказала она им. — «А они такие: "О, забавно, что ты так говоришь, но на прошлой неделе мы взяли несколько барабанов гамелан, врыли их в землю, сыграли на них и записали. Так что да, мы знаем, что ты имеешь в виду», — смеется она. — «Буквально! Я просто говорила метафорически!» Дуэт отправил ей по электронной почте свои биты, которые она старательно отредактировала для «Fossora», что привело к появлению того, что трио называет “биологическим техно” (также именуется их групповой чат в WhatsApp).
Две песни, «Sorrowful Soil» и «Ancestress», посвящены матери Бьорк, которая развелась со своим мужем, электриком и профсоюзным деятелем, когда Бьорк была маленькой, и переехала жить в коммуну хиппи, любителей Хендрикса. Получив образование в области альтернативной медицины, она была недовольна тем, что когда ближе к концу своей жизни она заболела, ее окружили белые халаты. «Она была несогласна со всем этим», — говорит Бьорк. — «Она много времени провела в больнице, и ей было очень тяжело. Это была настоящая борьба».
Бьорк непреклонна, когда рассказывает о тех мучительных двух годах, проведенных в больнице и после нее. Ее тексты тоже полны скорби: «Ее машина дышала всю ночь, пока она отдыхала / Показала свою стойкость / А потом она перестала дышать», — поет она под скачущие струнные и гонги на «Ancestress». Хильдур Руне было 72 года, когда она умерла. «Это довольно рано. Я думаю, что мы с братом не были готовы к... мы думали, что ей осталось 10 лет. Поэтому мы сказали: ”Давай", и заставили ее бороться, и ... и это было так, как будто у нее были внутренние часы, и она была просто готова уйти».
В 2002 году, в том же возрасте, что и Бьорк сейчас, Хильдур Руна объявила голодовку в знак протеста против строительства американской компанией Alcoa алюминиевого завода и 11 плотин для гидроэлектростанции в исландском нагорье. Она сказала: «У меня знаменитая дочь, и я никогда раньше не использовала ее имя, но в данном случае это было необходимо». Бьорк поддерживала активность своей мамы, но, без сомнения, испытала облегчение, когда после 23 дней слабости и бреда от травяных тоников Хильдур Руна прекратила голодовку.
В конце-концов плавильный завод и плотины были построены. С тех пор Бьорк посвятила большую часть своего времени тому, чтобы поднять тревогу по поводу разрушения окружающей среды. Однажды она отказалась от выступления на фестивале «Iceland Airwaves» в знак протеста против планов строительства более 50 плотин и электростанций. Она взяла интервью у Дэвида Аттенборо для телевизионного документального фильма о музыке и мире природы. В ее туре «Cornucopia» 2019 года было представлено видеообращение от климатической активистки Греты Тунберг. Образовательный проект «Biophilia», который расцвел благодаря ее приложению/альбому 2011 года, стал действующей школьной программой, разработанной для того, чтобы дети изучали музыку и науку.
В 2019 году Бьорк и Тунберг вместе с премьер-министром Исландии Катрин Якобсдоттир, запланировали объявить о чрезвычайной климатической ситуации, что, как они надеялись, что этот шаг заставит правительство официально отреагировать. Но когда пришло время сделать заявление, Якобсдоттир пошла на попятную. «Я вроде как доверяла ей, может быть, потому, что она была женщиной, а потом она пошла и произнесла речь, не сказав [о проблеме] ни слова. Она даже не упомянула об этом. И я была так зла», — рассказывает Бьорк, практически плюясь. — «Потому что я планировала это в течение нескольких месяцев».
Несколько лет назад она, возможно, промолчала бы и ушла в оборону. Теперь ее разочарование переросло в раздражение — и, возможно, в легкое эмоциональное выгорание активиста. Она говорит: «Я хотела поддержать ее. Трудно быть женщиной-премьер-министром; у нее за спиной все дуболомы. Но она ничего не сделала для окружающей среды».
В своем собственном мире Бьорк держит всё под контролем, руководя оркестрами и хорами все большего размера (по последним подсчетам, из 52 певцов) и сотрудничая с избранными лично ею музыкантами и дизайнерами. Тем не менее, в глубине души она по-прежнему свободный романтик, “фонтан крови в облике девушки”, как она пела 25 лет назад на «Bachelorette». «Я чувствую, что как певец и автор песен моя роль состоит в том, чтобы выразить путешествие моего тела, или моей души, или чего-то еще, и, надеюсь, я буду делать это до 85 лет, или сколько бы я ни прожила. Я стараюсь держать антенны поднятыми и считывать, где находится мое тело».
Как видно из песен «Atopos» и «Fungal City» («Его жизненная сила меняет мой полюс / Мой север/юг смещается на восток/запад»). «Fossora» — это альбом “in love”, но в игре задействованы два разных объекта любви, она подмигивает, отказываясь говорить больше. Я предполагаю, что ее песни о взаимоотношениях часто читаются как перепалки, перемежающиеся сложными вопросами, о которых жалеешь, задавая их слишком поздно ночью. На «Atopos» она спрашивает: «Разве это не оправдание, чтобы не общаться?» Нет, говорит она после минутного раздумья, все наоборот. «Иногда, когда я действительно кого-то люблю, у меня возникает вопросительная лирика, и она замаскирована под мои сомнения, потому что я хочу быть милой, но на самом деле это их сомнения».
Возвращение Бьорк домой знаменует собой новый цикл. Пыль осела. «Я просто очень счастлива вернуться домой, и я такая домоседка, и я действительно исландка», — говорит она. Плавательный бассейн снова открыт. Она как никогда близка к своим коллегам — местным музыкантам, многие из которых присоединились к ней на прошлогодней серии концертов Björk Orkestral в Harpa Concert Hall в Рейкьявике, безумно амбициозном проекте, над которым она работала во время неоднократных переносов гастролей из-за пандемии.
По предложению своего менеджера она покопалась в архивах, чтобы сделать серию подкастов о своей дискографии; она должна выйти осенью. Просматривая свои старые телевизионные интервью в процессе подготовки, она поймала себя на мысли: «Вау, она самоуверенна! Но в основном я говорю то же самое. Я в Лондоне, и я просто такая: ”Могу я сейчас пойти домой?"»
«Fossora» выйдет этой осенью на лейбле One Little Independent Records
