Болеть хорошо – не надо ходить в школу. Правда, потом долгие очереди к врачу, кровь из пальца, уколы, электрофорез, УВЧ и т.д. и т.п., но в школу, все равно, ходить не надо.
Однажды заболел живот. Температуры нет, чуть ломит справа. «Посиди дома день-два. Без врача.» Родителям на работу рано. Отцу в порт к шести, развозить докеров, матери к семи на «Веретено». Работа рядом, минут двадцать пешком.
Но болеть животом оказалось безрадостно. На четвёртый день пошли пешком в больницу. Это были самые долгие восемьсот пятьдесят метров. Бок ломил. Нога подволакивалась. Полчаса в приёмном покое больницы «им. Луи Пастера» и я на операционном столе. Маска, как у лётчика, запах эфира, небытие. Помню, что проснулся «в хорошем расположении духа», чуть-чуть ломил бок, но через день уже скакал на кровати. Операция длилась три часа: острый аппендицит с перитонитом.
***
Интермедия.
1966 год. Мы с матерью идем за водой к колодцу. Узкая дорожка, почти тропинка, вдоль Нахимовского озера. Озеро слева, чуть ниже, метрах в ста от дорожки, справа пригорок, на котором стоит наш дом). Навстречу лошадь, запряженная в телегу. На телеге дядя Коля Меркушкин. Мать здоровается, он отвечает. Они разговаривают. У дяди Коли через слово мат. Мать делает ему замечание: «Дядя Коля, зачем вы ругаетесь?» Он отвечает: «Нинка, я ть не ругаюсь, это я для связки слов».
***
Уже в зрелом возрасте я повстречался с паховой грыжей. Операция плановая. На предварительном собеседовании хирург предложил дополнительные условия: подобрать хорошего анестезиолога и найти хороший наркоз (или наоборот?) за соответствующую оплату. Я согласился. Все прошло замечательно.
Через несколько дней в палату, в которой я лежал, привезли очередного пациента после операции. Руки его были привязаны к каталке, он изгибался и извивался, его корежило и трясло как ведьму. А еще он изрыгал матерные слова. Конечно, за свою жизнь я слышал немало нецензурной брани (да и сам …), но злоба, с которой он произносил нескончаемые тирады, внушала ужас. Казалось, бесы и ведьмы у него внутри устроили свару и что-то (или кого-то) делят между собой. Вот сейчас они разберутся с этим человеком и возьмутся за меня.
Самое удивительное, что я этого человека знал. Хотя, и не удивительное вовсе, а отличное подтверждение поговорки: «Ленинград – город маленький». Во второй половине восьмидесятых годов прошлого века я служил в Петроградском РУВД и курировал многие предприятия района, в том числе городской стрелковый клуб ДОСААФ, а он работал в этом клубе тренером.
Прошло немного времени, и мой новый сосед и старый знакомый пришёл в себя. Он превратился в того человека, которого я знал: интеллигентного, улыбчивого, доброго, но в тоже время, умеющего жестко заставить спортсмена делать свою работу. Именно он (много лет назад), вручив мне огромный длинноствольный револьвер, помог определить, что у меня «рабочий» левый глаз…
С тех пор прошло много времени.
Говорят: время лечит. Лечит как хороший хирург.
Но время - обоюдоострое оружие. И, отсекая им прошлое от будущего, надо умудриться не раскроить себе череп.
Проводить специальную операцию тяжело и муторно.
Анестезиолог, накачавший Украину неизвестно чем, похоже, сам сидит на тяжелых препаратах.
Будущее многовариантно…
Может случиться так, что исцелённая Украина откроет глаза и увидит перед собой монстра. Монстра, опалённого радиаций Запорожской станции и испещрённого кровоточащими ранами: «Ликвидирован».
Может, откроет глаза обезумевшая ведьма.
Но как хочется, чтобы Хирург увидел прекрасные глаза,
Щелкнула кнопка «ВКЛ»,
На пластинку опустился тонарм
И Мир услышал
P.S. Фотографии из открытых источников.