Моё знакомство с Олей Эбич началось с того, что я обозвала её мымрой. В палате на первом этаже хосписа. Она покраснела, расплакалась и выбежала за дверь. Разозлилась на меня и что-то там фыркала за дверью: «Кто такая эта Федермессер, я тут стараюсь изо всех сил, а меня мымрой обзывают». А это была моя профессиональная реакция на недовольство пациента. В палате лежал пожилой мужчина, он чуть не плакал, и у него болело. Болело и от движений, и от переворотов, и от прикосновений. Я вошла на его стоны в палату и спросила: «Что, медсестра наверное что-то сделала не очень аккуратно? Ну давайте простим ее, мымру. Давайте сейчас посмотрим, как вам помочь». Это какой-то стандартный для меня подход. Хотя, конечно, нового, не знакомого с моим форматом общения человека может обидеть. Оля очень старалась, а обезболивающее все никак не действовало.
И, как у меня часто бывает в жизни, - дружба с Олей началась со ссоры. Оля тогда, с одной стороны, работала нашим волонтёром, а с другой была нашим подопечным - у неё в хосписе умирал друг. Это была очень красивая и достойная смерть. Во многом благодаря Оле, которая организовала вокруг своего Коли совершенно невероятную атмосферу. Полноценную жизнь на всю оставшуюся жизнь. И было очевидно, что по своему характеру и темпераменту Оля абсолютно хосписный — преданный пациенту человек. Потом она решилась прийти на работу в фонд «Вера». Затем решила, что этого ей мало, и нужно выучиться на медсестру, - и выучилась! Потом она поработала медсестрой, а затем решила, что снова будет работать в фонде, потому что в НКО больше возможностей реализовать себя и меньше рамок. А потом (совсем недавно) так случилось, что Оля сама заболела раком. Мне кажется, это испытание выпадает самым достойным не для того, чтобы испытать их на прочность, вовсе нет, а для того чтобы помочь им по-настоящему прочувствовать, через что приходится проходить пациенту.
Я абсолютно уверена, я точно знаю, что Оля выздоровеет. Она страшно мне нужна, потому что существует такой вид фандрайзинга в нашем фонде, который называется «это Оля нарыдает». И пока она лечится, кто там у нас за нее «нарыдает»? Оля может достать Джареда Лето для ребёнка за 3 дня. Оля может раздарить членам правления фонда перед Новым годом бутылки шампанского в офисе, а потом встать у выхода и, мило улыбаясь, отобрать эти бутылки обратно: «Жертвуйте, жертвуйте, пациентам на новогодний стол нужнее!» Обидеться на нее невозможно.
Недавно на нашем нижегородском курсе школы советников по социальным изменениям, в котором Оля тоже принимает участие, был мастер-класс по коммуникации. Студенты отрабатывали приёмы, которые помогают добиться своего. Оля использовала свой фирменный - «Оля нарыдает», который подразумевает глубокое декольте, ярко выраженную ложбинку между грудями, томный взгляд, устремленный в самую глубь сердца жертвы. В дни этого мастер-класса Оля, кстати, уже лечилась от рака груди и была после операции по удалению опухоли.
В общем, это фантастической силы, добра и жизнелюбия человек, у которого хватает мужества для того, чтобы вот так — с декольте - рассказывать про свою болезнь.
Сегодня болеть раком страшно только если друзей нет рядом. А если друзья (а у Оли их тьма) есть, то пройти можно через всё. И вовремя обнаруженный рак совершенно точно излечим.