«…Ленин был резким критиком народников. Он доказывал, что народнический социализм есть не что иное, как мелкобуржуазная утопия, что народнические тезисы об особом пути России к социализму ложны, что только лишь пролетариат, вооруженный единственно научной социальной теорией, марксизмом, может привести Россию к социализму. Ленин был верным последователем Карла Маркса, чутко улавливавшим все отклонения от подлинного марксизма, и именно потому, что революционное движение в России возглавили марксисты – ленинцы, а не народники, оно привело к победе социализма».
Такова была позиция официальной идеологии СССР относительно вопроса об отношениях ленинизма и народничества, воспроизведенная в тысячах книг. Повторяется она и до сих пор. Однако это не что иное, как заблуждение.
Народники вовсе не были утопистами и слепцами. Марксисты вовсе не были всезнающими пророками. Русские народники утверждали, что политический переворот способна организовать лишь законспирированная, подчиненная строжайшей дисциплине организация революционеров-интеллигентов, а вовсе не широкое народное движение, которое может составить лишь базу для политической революции. Русские народники учили, что настоящей революционной силой является вовсе не пролетариат, а крестьянство, предсказывали, что социалистическая революция произойдет в странах крестьянских, в которых капитализм не развился до высокого уровня. А в странах капиталистических, где крестьянство уничтожено промышленным переворотом, а место эксплуатируемого слоя занял пролетариат, революционное движение пойдет на спад и утвердится союз между буржуазией и пролетариатом. Они были уверены в социалистической природе крестьянства и в том, что община и работная артель могут стать моделями для создания социалистической промышленности в городах.
Все это совершенно противоречило прогнозам марксистов, которые доказывали, что крестьянство и интеллигенция – буржуазны и реакционны, что подлинно социалистическим классом является лишь пролетариат, что пролетарии сами, без посредства других классов возьмут в свои руки государственную власть и собственность на средства производства и, наконец, что социалистическая революция сначала произойдет в тех странах, где капитализм достиг наибольшего развития, то есть в Англии, США, Франции.
Ход истории показал, что в этом смысле прогнозы народников оказались точнее прогнозов марксистов начала ХХ века (хотя в других отношениях народники были наивнее марксистов, что и помешало народникам непосредственно прийти к власти). Социалистические революции произошли не на Западе, а в экономически отсталых, аграрных странах – России, Китае, Вьетнаме, Корее, Кубе. На Западе же пролетариат обуржуазился, обрел высокий уровень комфорта и восставать против капитализма, который даровал ему столь большие выгоды, не пожелал. Революции эти – и в России, и в странах Азии – произвели партии, руководство которых состояло из профессиональных революционеров-интеллигентов. Наконец, промышленность в социалистической России и странах Азии построили именно по образцам общин и артелей, только не признавая это прямо, а прикрывая марксистской фразеологией.
И в действительности Ленин привел к победе партию большевиков вовсе не потому, что оставался верен тем положениям марксистской теории, на которых настаивали ее основоположники. Все обстояло совершенно противоположным образом: Ленин создал оригинальную русскую, евразийскую версию марксизма, которая радикально отличалась от европейского марксизма самого Маркса и его последователей из II Интернационала, но зато по-своему признавала основные тезисы русских народников, найдя им оригинальное марксистское обоснование. Об этом писали многие и русские, и западные философы и историки (укажем хотя бы на Бердяева), но для широкой общественности эти идеи все равно выглядят как эпатажные. Однако в их справедливости легко убедиться, если проследить эволюцию взглядов Ленина.
* * *
Действительно, в самом начале своей политической биографии Ленин был бескомпромиссным критиком народнической идеологии. Это было связано, конечно, с тем, что первоначально русским марксистам пришлось выдержать жесткую конкуренцию с наследниками народников 1870-х годов, которые в глазах людей, приходивших тогда в революционное движение, были наследниками героев, и потому их идеология обладала огромной привлекательностью. Тем более что среди первых марксистов было немало вполне буржуазных университетских профессоров и доцентов, которые доказывали, что капитализм прогрессивен и что нужно не предаваться фантазиям об особом пути России, а нужно приветствовать переход России на капиталистические рельсы. Поскольку этот переход осуществлялся в конце XIX – начале ХХ века «сверху», то есть самим самодержавным государством, такие рассуждения рассматривались как отказ от борьбы с самодержавием и как предательство наследия революционеров 1870-х (к тому же государство усиленно подчеркивало свою симпатию к таким марксистам, позволяя им печататься в легальных изданиях). Ленину непременно нужно было доказать, что народничество как идеология ложно и ведет в тупик и что именно марксизм является подлинно революционной теорией, без которой невозможно свергнуть царизм. Естественно, при этом молодой Ленин, подобно подавляющему большинству политических писателей, не смог удержаться от преувеличений. Так, в «Развитии капитализма в России» Ленин, в сущности, утверждал, что никакого крестьянства с его общинным духом уже не существует, что в России уже совершился переход к капитализму, в том числе и на селе, которое уже расколото на сельскую буржуазию и сельский пролетариат. Ленин объявлял, что «крестьянская буржуазия есть господин современной деревни» и что «крестьянство совершено раскололось на противоположные группы», и уверял, что натуральное крестьянское хозяйство, которое было характерно для общинного крестьянства, ушло в прошлое, в России возник внутренний рынок и крестьяне стали товаропроизводителями. Более того, молодой Ленин был убежден, что в российском земледелии к началу ХХ века уже произошел технический переворот и «Россия сохи и цепа, водяной мельницы и ручного ткацкого станка стала быстро превращаться в Россию плуга и молотилки, паровой мельницы и парового ткацкого станка».
Словом, молодой Ленин отстаивал чрезвычайно смелую (и, как потом оказалось, весьма спорную) мысль о том, что капитализм проник в российскую деревню и полностью разложил ее. Потом, после революции 1905 года, Ленину пришлось даже оправдываться и признаваться: «Остатки крепостного права казались нам тогда мелкой частностью, а капиталистическое хозяйство на надельной и на помещичьей земле – вполне созревшим и окрепшим явлением». Конечно, в свете такой оценки народники и их наследники эсеры представали наивными мечтателями, которые упустили момент, когда еще можно было рассуждать об особом пути России к социализму, если этот путь вообще возможен. На повестке дня, по молодому Ленину, уже стояла борьба городского и сельского пролетариата против капитализма, за социалистические преобразования, что выдвигает марксистов как идеологов и вожаков пролетариата на первый план в революционном движении.
Однако не прошло и нескольких лет, как суровый обличитель народничества… сам удостоился упреков в народничестве и народовольстве.
* * *
Они посыпались на Ленина после того как он выпустил брошюру «Что делать?». Упреки эти Ленин, конечно, отрицал, но тот факт, что он считает нужным учитывать определенные аспекты опыта революционных народников, охотно признавал. Разумеется, при этом Ленин резко возражал против того, что он тем самым отходит от учения Маркса, но вряд ли его возражения можно счесть убедительными.
Сейчас мало говорится о том, что Карл Маркс был убежден в том, что рабочий класс должен освободить от гнета капитала себя сам, не перепоручая это некоей «революционной интеллигенции», к тому же вышедшей из среды буржуазии. Это прямо следовало из его анализа процесса капиталистического производства, предпринятого в «Капитале». Там Маркс отмечал, что в то время как капиталиста его место в общественном производстве превращает в индивидуалиста (ведь капиталист продает созданную рабочими продукцию и вынужден конкурировать с другими капиталистами), рабочих тот же фактор превращает в коллективистов. Рабочие на большом предприятии не могут работать по одиночке, само разделение труда заставляет их кооперировать свои усилия. Труд на капиталистическом производстве превращает пролетария в готового представителя социалистического производства, для которого труд есть совместная солидарная деятельность равноправных работников, – в этом смысл Марксова тезиса о том, что капитализм сам создает своего могильщика. Если рабочий есть не кто иной, как практический социалист, то никакой помощи буржуазных интеллигентов в борьбе за политический социализм ему и не требуется (тем более что интеллектуал как человек производящий и продающий интеллектуальную собственность есть, согласно марксизму, мелкий буржуа). Это получило отражение в уставе созданного Марксом I Интернационала, который не зря носил название Международное Товарищество рабочих. Там говорилось: «освобождение рабочего класса должно быть завоевано самим рабочим классом». Кроме того, о руководящем органе товарищества там не менее прямо говорилось: «Центральный Совет заседает в Лондоне; в его состав входят рабочие различных стран, представленных в Международном Товариществе». Наконец, в своей практической деятельности Маркс прямо проводил этот принцип; войдя в состав Генерального совета Товарищества, Маркс много сделал для того, чтоб вывести из него буржуазных интеллигентов и включить пролетариев. Факт того, что сами Маркс и Энгельс были выходцами из буржуазии и интеллигенции, основоположники марксизма воспринимали не как правило, а как исключение.
Однако Ленин, начав с кружковой работы в среде российских рабочих, на своем опыте убедился, что подтолкнуть пролетариев к политической борьбе неимоверно трудно. Пока у марксистских агитаторов шла речь о борьбе за повышение зарплаты, о ликвидации штрафов и сокращении рабочего дня, рабочие были согласны на решительные действия (собственно, агитация первых марксистов среди рабочих в России и пришлась на взрыв забастовочного движения, которое возникло само по себе, без помощи интеллигенции). Когда же агитаторы начинали разговор о свержении самодержавия, строительстве социализма, интерес у рабочих сразу исчезал. Тут за социал-демократами готовы были идти единицы, причем эти единицы быстро отрывались от рабочего класса и сами превращались в профессиональных революционеров – типичных интеллигентов, вроде тех, из которых состояли первые социал-демократические кружки. Отсюда Ленин сделал радикальный вывод: ядром пролетарской партии, которая поведет класс рабочих к мировой коммунистической революции, должна стать… буржуазная интеллигенция. Но, конечно, не любая, а лишь порвавшая с буржуазией, революционная, борющаяся интеллигенция. Ленин имел в виду образованных людей, способных к идеологической и пропагандистской работе, которые стали профессиональными революционерами. Рабочий класс согласно Ленину: «…исключительно своими собственными силами… в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, т. е. убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства издания тех или иных необходимых для рабочих законов и т. п.».
Этот тезис Ленина чрезвычайно сильно напоминал тезис народников о том, что интеллигенция призвана, выдвигая из своей среды героических личностей, возглавить стихийный протест крестьян и рабочих. Более того, ленинские рассуждения о законспирированной организации профессиональных революционеров, которой достаточно, что перевернуть Россию, имевшиеся в работе «Что делать?», почти дословно повторяли слова теоретика заговорщической линии среди русских народников Петра Ткачева, а также программу «Народной воли». На это Ленину не преминули тут же указать его тогдашние противники – «экономисты». Ленин сам открыто в этом признавался: «А есть среди нас очень много людей, которые так чутки к “голосу жизни”, что всего больше боятся именно этого, обвиняя тех, кто держится излагаемых здесь взглядов, в “народовольчестве”». Однако его эти обвинения не пугали, поскольку «видеть в боевой революционной организации что-либо специфически народовольческое нелепо и исторически, и логически, ибо всякое революционное направление, если оно только действительно думает о серьезной борьбе, не может обойтись без такой организации». Ленин парировал обвинения тем, что, в отличие народовольцев, в области теории он был и остается марксистом. Однако не пройдет и нескольких лет, как Ленина упрекнут в отходе от марксизма и уклоне в народничество именно в сфере теории.
* * *
Во время революции 1905–1907 годов взгляды меньшевиков и большевиков по аграрному вопросу значительно разошлись. Меньшевики выступали за передачу помещичьей земли (которую крестьяне захватывали самовольно во время революции) органам местного самоуправления с тем, чтоб они после революции сдавали землю крестьянским семейным хозяйствам в аренду (земля, уже имевшаяся у крестьянских общин и хозяйств, должна была остаться в собственности крестьян). Большевики выступали за признание самозахватов помещичьих земель и за последующую их национализацию. В действительности же противоречие проектов было всего лишь поводом: различия между меньшевиками (прежде всего Плехановым) и большевиками (Лениным) таились глубже.
Меньшевики исходили из оценки первой русской революции как классической буржуазной, подобной тем, что на Западе произошли в XVII–XVIII веках. В связи с этим они считали основным двигателем революции либеральную буржуазию, а пролетариат и социал-демократическую партию – естественными союзниками буржуазии. На крестьянство Плеханов смотрел так же, как и европейские марксисты, чье мнение нашло выражение в Эрфуртской программе и поздних работах Энгельса. Там крестьянство представало как реакционный, забитый, невежественный слой населения, обреченный на исчезновение с развитием капитализма, понимающий это и потому боящийся прогресса, часто выступающий как опора реакционных консервативных политиков. Собственно, к таким позициям был близок и ранний Ленин.
Но в 1905–1906 годах Ленин неожиданно выступил с утверждением, что крестьянство является революционной силой и что именно оно, а не либеральная буржуазия, союзник пролетариата в антифеодальной революции. Чтобы привлечь крестьян, Ленин даже предлагал взять на вооружение выработанный народниками лозунг «земли и воли» и вступить в союз с эсерами как с партией, представляющей интересы крестьян. «Эсеры как выразители стихийных стремлений крестьянства, – писал вчерашний ниспровергатель эсеров и народников, – часть именно той широкой могучей революционной демократии, без которой пролетариат не может и думать о полной победе нашей революции». Это выглядело настолько экстравагантно, что не нашло понимания даже у некоторых большевиков, что уж говорить о меньшевиках, которые просто высмеяли Ленина. Плеханов на съезде партии в лицо бросил Ленину обвинение в народничестве и «эсеровщине».
(Окончание следует)
Рустем ВАХИТОВ
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!