145 лет назад родился Феликс Дзержинский
Текст: Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»
145 лет назад, 11 сентября 1877 года, родился Феликс Дзержинский. Он появился на свет в небольшом имении Дзержиново, в Виленской губернии. В наше время это Минская область Беларуси. Там восстановлена часть усадьбы, сожженной в 1943 году, работает мемориальный музей.
Когда Светлана Алексиевич еще не была ни нобелевским лауреатом, ни даже лауреатом премии имени Ленинского комсомола, она побывала в этом музее и написала: «Ловлю себя на мысли, что мне все время хочется цитировать самого Дзержинского. Его дневники. Его письма. И делаю я это не из желания каким-либо образом облегчить свою журналистскую задачу, а из-за влюбленности в его личность, в слово, им сказанное, в мысли, им прочувствованные». Почему-то ее любят попрекать этими строками. А зря.
«Вы ко мне, Феликс Эдмундович?»
Попытаемся рассмотреть человека, которого принято называть Железным Феликсом. Он так и остался, быть может, самой романтической и притягательной личностью в истории советской эпохи. Памятники и картины, посвященные Дзержинскому, всегда выделялись из общего ряда историко-революционного жанра высоким уровнем накала. Образ Железного Феликса – это и нерв, и особое благородство, и необычная внутренняя драма. В нем было то, что всегда почитал наш народ – аскетизм, преданность делу, горение. Да, он так и просился на полотно или в легенду – не по собственной инициативе, а по фактуре внешней и внутренней. Драматург Михаил Шатров любил писать о нём в ремарках к своим пьесам: «Приятный польский акцент». Даже по ремаркам чувствуется пиетет, с которым относились к Феликсу Эдмундовичу.
Признания заключённого
И начинается легенда с подполья, с тюрем. «Ты называешь меня беднягой, крепко ошибаешься. Правда, я не могу сказать про себя, что я доволен и счастлив, но это ничуть не потому, что я сижу в тюрьме. Я уверенно могу сказать, что я гораздо счастливее тех, кто на "воле" ведет бессмысленную жизнь. Тюрьма страшна лишь для тех, кто слаб духом», - писал молодой Дзержинский сестре Альдоне.
Его «Дневник заключенного» -- замечательное чтение. Многое оттуда хотелось бы процитировать. Например, такие дидактические рассуждения: «Не бейте своих ребят. Пусть вас удержит от этого ваша любовь к ним, и помните, что хотя с розгой меньше забот при воспитании детей, когда они еще маленькие и беззащитные, но когда они подрастут, вы не дождетесь от них радости, любви, так как телесными наказаниями и чрезмерной строгостью вы искалечите их души. Ни разу нельзя их ударить, ибо ум и сердце ребенка настолько впечатлительны и восприимчивы, что даже всякая мелочь оставляет в них след».
Первый чекист
После октябрьской победы он получил задание партии – основать и возглавить Чрезвычайную комиссию. Для этого Дзержинскому во многом пришлось сломать самого себя. Международная разведка и контрразведка – это всегда интриги мирового уровня, а он так не любил лукавить… И подписывать смертные приговоры для него действительно было мукой, в особенности – на первых порах, это не рисовка. Но и отказываться от «черной работы» – не в его характере, если эта работа необходима той идее, в которую Дзержинский верил. И аналитические способности у него, как известно, проявились еще в нелегальные времена, когда приходилось вычислять провокаторов.
Он продолжал откровенную переписку с сестрой – и это была настоящая литературная исповедь: «Для многих нет имени страшнее моего. И я чувствую, что ты не можешь примириться с мыслью, что я — это я, и не можешь меня понять, зная меня в прошлом… Ты видишь лишь то, что доходит до тебя, быть может, в сгущенных красках. Ты свидетель и жертва молоха войны, а теперь разрухи. Из-под твоих ног ускользает почва, на которой ты жила. Я же — вечный скиталец — нахожусь в гуще перемен и создания новой жизни. Ты обращаешься своей мыслью и душой к прошлому. Я вижу будущее и хочу и должен сам быть участником его создания». По таким признаниям можно попытаться понять этого человека.
Он был готов защищать власть революционеров: «Теперь борьба – грудь с грудью, борьба не на жизнь, а на смерть». И сделал всё для того, чтобы ВЧК стала особой организацией, гвардией новой страны. Дзержинский писал об этом с жаром: «Работа чекистов тяжелая, неблагодарная (в личном отношении), очень ответственная и важная в государственном, вызывающая сильное недовольство и отдельных лиц и саботажных учреждений. Вместе с тем – работа, полная искушений на всякие злоупотребления властью, на использование своего положения и одного факта службы в ЧК для личных выгод». И считал первым делом борьбу со «слабыми на искушение товарищами».
Он держался подвижником. Современница вспоминала о Дзержинском, который уже возглавлял могущественную спецслужбу: «Однажды в первый год Советской власти в Москве, на Сретенке, она встретилась с Юлианом Лещинским, и они вместе зашли в какое-то кафе. Хозяин этого кафе, услышав их польскую речь, разговорился с ними и угостил очень вкусными пирожными, что по тому времени было невероятной роскошью. Уходя, Лещинский захватил с собой несколько пирожных и отнес их на Лубянку, 11, Дзержинскому, желая его попотчевать. Но кончилось это большим конфузом. Дзержинский категорически отказался есть пирожные, заявив:
— Как вы могли подумать, что сейчас, когда кругом люди голодают, я буду лакомиться пирожными!
Лещинский потом признавался, что чуть не сгорел со стыда.
В первые годы Советской власти было также очень трудно с товарами широкого потребления.
У Феликса Эдмундовича был один-единственный полувоенный костюм, но он не разрешал шить ему новый и вообще покупать ему что-либо лишнее из одежды.
Лишь в последние годы своей жизни, когда он был председателем ВСНХ и ему приходилось иметь дело с представителями иностранных государств, он надевал темно-синий костюм и галстук». И это при том, что, никогда не будучи состоятельным человеком, в молодые годы он одевался франтовато, был не чужд элегантности. Но острое чувство справедливости он считал фундаментом революционного сознания и, вероятно, сознательно лелеял его в себе.
Закордонная разведка
Мы не преувеличим, если назовём Дзержинского первым организатором советской разведывательной «закордонной» операции. Только удалось войти в закрытые звери, преодолеть саботаж – а он уже совершил этот опыт. В Финляндию отправлялся известный издатель и журналист Алексей Филиппов. Он приятельствовал с Дзержинским и стал секретным сотрудником ВЧК. Кстати, практически на энтузиазме. За риск и сведения ему не платили. С января 1918 года он стал неделями и месяцами жить в Финляндии – как корреспондент. И никто не догадывался о его тайной миссии. В то время финны представить не могли, что в «совдепии» уже работает внешняя разведка. А Филиппов лично отправлял Дзержинскому сведения о политических настроениях в Финляндии и Германии, о взаимоотношениях этих стран, о настроениях в армии и на флоте, о белом движении… Это была профессиональная работа – например, Филиппов резонно предположил, что Балтийский флот вернется в Советскую Россию. Таким было начало большого и тонкого дела, тайной службы плаща и кинжала. А решающей в этом предприятии стала сила убеждения, присущая Дзержинскому.
Полностью статью можно прочитать здесь.
#интересное #в этот день родились #ссср #феликсдзержинский #история