Начало истории здесь. ("Флёр и шаман") Главка 1.
Начало второй части здесь. ("Флёр и зимний дракон") Главка 1.
Виге всегда верил в судьбу Мёльнара. Даже тогда, когда сам Мёльнар терял в нее веру. Никогда тот ничем и никому не выдавал, как тяжело переживает те или иные неудачи и поражения. Может, потому, что он был рожден для побед. Может, поэтому и пробовал при неудаче снова и снова с упорством, которое столь же упорно пытался от всех скрыть. Мёльнар никогда не говорил прямо о том, чего он желал бы на самом деле. Даже если добыча была предназначена ему по праву, он мог от нее отказаться только ради того, чтоб никто не заподозрил, как он ее хотел. И если какой-нибудь ватажник разгадывал его желание и напрямик и во всеуслышание предлагал вождю ватаги то, на что тот положил глаз, то мог попросту нарваться на отборную брань, даже если речь шла о простом куске сыра. А если ватажник принимался за уточнения и расспросы о странном поведении вожака, то его участью было стать жертвой мести Мёльнара. Мести пакостной, внезапной и неотвратимой и до смешного мелочной при всей широте натуры вожака. И как оно все в нем совмещалось? При этом, если желаемое ускользало из рук Мёльнара, тот мог неожиданным ходом оказаться в нужное время и в нужный момент и захватить, сцапать, сграбастать, заглотить – лишь бы не досталось кому-либо еще. В общем, ватага восхищалась, забавлялась и побаивалась, когда думала о своем вожде.
Так, привыкший к вывертам Мёльнара Виге выкупил у одного из людей Ульриха длинный бархатный кафтан коменданта, в сторону которого алчно блеснули глаза вожака во время дележа добычи, а с ним еще несколько вещей. Люди Ульриха, не знавшие еще привычек своего нового вожака, пробовали было заартачиться, но Виге им объяснил, как дела делаются. Бывшие ватажники Ульриха покрутили пальцем у виска, но продали вещи – куда деваться. Они постепенно и неотвратимо подпадали под эту странную способность Мёльнара притягивать к себе людей даже такими прибабахами.
-Сначала взяли, потом подумали, что не по их положению платье, - сказал Виге, вернув его как бы невзначай в спальню коменданта, где теперь устроился Мёльнар, выказавший такое презрительное пренебрежение панелям мореного дуба, которым были обшиты комнаты приближенного князя Ауга, что было сразу ясно, что новоиспеченный ярл сам не свой от того, что он получил эти комнаты и все, что ему причиталось по положению.
-Обноски с чужого плеча, - сморщился он на платье так же, как на собрание хорошего дорогого оружия коменданта, которое Виге тоже догадался не выставлять на дележ, на библиотеку, в которой были целых три книги в окладе из драгоценных камней, на редкостного охотничьего сокола, на шахматы из черного и белого оникса, на элегантный ящик для денег из драконьей кости и серебра и еще не некоторые вещички, на которые Мёльнар успел презрительно нафыркать.
Кафтан он все-таки поломавшись надел – надо же было хоть в чем-то выйти к купцам, которые подплыли по реке с продовольствием, и показать им свой статус. И тут Виге обнаружил то. чего упустил в вожаке: он носил платье, как ярл и держался, как ярл. И купцы, разгрузившие товары во дворе замка, вели себя в ним, как с ярлом, и Виге, сам того не понимая как, осознал, что он – форинг ярла, как будто им всегда и был. И все, кто видел в тот день во дворе Мёльнара поверили окончательно, что он действительно ярл. Давно ли он тут, на этом дворе, бесился в прожженном гниднике, смурной, с воспаленной щекой и заходился визгливым смехом от того, что от него сбежала эта потаскуха Флёр? Давно ли он здесь метался и крушил все подряд, когда узнал, что Лейв и Гуди смылись в лес, изрубив при этом Эйнара и Хаука? Давно ли он тут возил по двору мордой Одда из-за того, что тот разнылся «куда делась Камилла, часть моей добычи?» и надоел этим вожаку? При этом Мёльнар, не смотря на то, что тогда вел себя не как ярл, обладал какой-то странной притягательностью. А когда повел себя ярлом... впрочем, нет, как бы он себя ни повел...
Как-то само собой он обаял бывших людей Ульриха, то ли своими дикими выходками, то ли настоятельным уходом за ранеными, то ли потому, что не дотянулся до всеобщих любимцев Лейва и Гуди и не сумел по-настоящему прогневить осиротелых людей Ульриха.
Но сколько же у него лиц! Где Мёльнар научился себя вести как хозяин замка? Когда? Виге знал его с шестнадцати. Он видел своего вождя больным и здоровым, пьяным и трезвым, в запале боя и в раздумьях о смысле жизни, победившим и претерпевшим поражения, злым и благодушным, но таким… Приходилось признавать, что вожак был подобен ледяной глыбе, из тех, что плавают в Северных Морях. Большая и непредсказуемо опасная сторона их скрывалась под водой.
Виге как впервые тогда во дворе, при приеме купцов, глянул на этот горделивый профиль с крутым любом и вздернутым носом, скуластое лицо, которое пересекал заживающий шрам, на эту очерченную голову с пучком на макушке и сам не верил, что сегодня утром подбривал своему вожаку затылок и виски, орудуя под его брань холодной водой и бритвой с зазубринами и даже кое-где его порезал.
Да, Мёльнар родился для новой жизни. Как айсберг, подхлестнутый волной, скрыл одну из своих сторон под ледяной водой и показал новую. И все же остался тем же айсбергом. Время от времени Виге ловил своего вожака на том, что тот смотрит со стены в осенний желтеющий лес, а если и не смотрит, то в минуты затишья витает где-то мыслями. И Виге знал, где. По тем тропам, где сейчас скитается беглая тир. И это его тревожило. Мёльнар сам себе бы не признался даже под страхом пропасть в Железном Лесу, почему он на самом деле стремился в этот замок, а Виге тут его мог разгадать. Тут Мёльнар для него загадкой не был. Виге знал, что Мёльнар захватил именно этот замок из-за Флёр. И задумал, выносил, выстрадал это давно. Это было понятно. Но зачем, зачем Мёльнару надо было это делать ради презренной тир, которая и пяти унций серебра не стоила? Тут для Виге вожак снова становился непонятым.
Продолжение следует. Флёр и зимний дракон. Главка 34.