В память о великой актрисе
Писать об Инне Михайловне Чуриковой – огромное наслаждение и безмерная ответственность. Сложно удержаться от титулов – «лицо эпохи», «богиня», «легенда». Она и впрямь такая – а ещё живая, любящая, настоящая…
«Есть такой город»
«Я родилась в Белебее. Такой город есть в Башкирии. Я его никогда не видела. Когда мы снимали картину, где играл актёр Игорь Скляр, я спросила, а кто-нибудь вообще бывал в городе Белебей. Он говорит: я бывал. Я попросила рассказать про этот город, и он сказал: там великолепный водочный завод. Так что я очень много знаю об этом городе…»
«Родина – это бабушкины песни»
«Моя бабушка очень хорошо пела, для хора Пятницкого по деревням искали певцов, послушали её и восхитились: «Акулина Васильевна, милая, мы вас берём, поедете с нами?» У бабушки уже семья была, шестеро детей. Она к мужу - дедушке Захару: «Отпусти меня, мой дорогой, хочу петь!» А он - кулаком по столу и, естественно, не отпустил.
И когда где-нибудь играли свадьбу, бабушка тихо сбегала из дому - бросала всё и всех. Могла убежать в другую деревню и там петь, три дня так три дня - свадьбы были длинные. Домой приходила как побитая, виновная, и уж она старалась потом, и трудилась, чтобы только Захар на неё не сердился. А тот надутый ходил.
Бабушка любила дедушку всю жизнь и была верна ему. Он погиб в войну, когда перевозил на по льду Ладожского озера продукты для осажденного Ленинграда: рядом взорвался снаряд, и машина провалилась, так что его могила на дне. В молодости бабушка была красивой и, когда состарилась, оставалась интересной женщиной.
Ей было уже лет 60, а к ней все сватались. «Акулина, давай женимся» - а она отказывала. Я однажды спросила: «Бабуль, почему тебе не выйти замуж? Был бы рядом мужчина, помогал бы». Она ответила: «А как я Захару потом в глаза погляжу?»
К старости она оглохла. Помню, я приходила из школы, а бабуля лежала на диване и пела. Все песни на один мотив, из-за глухоты, но пела без конца!
Меня маленькую каждое лето отправляли к ней в деревню. Для меня слово «родина» - это моя бабуля, через неё я врастала в свою землю. Когда я приезжала в Максы, все деревенские собирались и просили: «Инн, спой что-нибудь!» И я пела, плясала, это было для меня естественным…»
«Королевская стать…»
«Мама не внушала, что я королева. Но фантазии такого рода у меня были. Мама много работала, и я была предоставлена самой себе. Одно время мы жили в Чашниково, под Москвой, в жутком одноэтажном домике, с соседями, а мама разводила невероятные цветы - таким образом она украшала наше бедное жилище. Мама тогда была лаборанткой и засевала поля пшеницей, ходила в плетёной шляпе, молодая, красивая - как она мне нравилась!..
Недалеко от дома, в поле, росла яблоня, и зимой, когда наметало огромные сугробы, я бежала туда. Садилась на покрытый настом снег, как на трон, клала руки на «подлокотники» и начинала играть: представляла, что я королева! Я разговаривала с какими-то придворными... Откуда это рождалось? У нас не то что телевизора, радио долго не было…»
«Длиною в жизнь»
«Я так была рада, что поступила в Щукинское училище, что пропадала там с раннего утра до полвторого ночи: после занятий мы готовили отрывки, спорили, потом показывали мастеру этюды. Помню, мы ставили «Последние» по пьесе Горького, где я играла Любовь, горбунью. Однажды во время репетиции, когда шла не моя сцена, стояла я спиной к зрительному залу, слушала - и плакала. Навзрыд.
Вдруг подходит мой мастер Волков: «Чурикова, что вы делаете?» Я, всхлипывая: «Леонид Андреевич, плачу». Он: «Зачем? На вас никто сейчас не смотрит. Вы поберегите свои силёнки, Инна Михайловна». А я подумала: «Боже мой, как это?» И каждый раз в этом месте просто рыдала. Совет «поберечь силёнки» поняла позже: когда Глеб сказал мне, что актёры - это бегуны на длинную дистанцию. На дистанцию длиной не только в фильм или спектакль - в жизнь. Потому что в нашей профессии не может быть старости: если устал – уходи».
«Марфушенька-душенька…»
«В съёмочную группу я попала случайно. На тот момент я училась в театральном училище. У нас была очень талантливая девочка Тамара Носова, которую Роу изначально хотел взять на роль Марфушки в сказке «Морозко». На пробах нам с Тамарой пришлось грызть орехи. Я так хотела сниматься, что не щадила зубов! Наверное, поэтому Роу меня и приметил. Потом случился казус: зимнюю натуру снимали на Кольском полуострове, под Мурманском. И когда я сидела под ёлкой в ожидании Деда Мороза, замёрзла по-настоящему - оператор долго устанавливал свет. А потом в корзинке вместо яблок почему-то оказался лук. И мне пришлось лопать его, делая вид, что грызу яблоки, как положено по сценарию… Когда пришла на озвучку фильма и впервые увидела себя на экране, то расплакалась. Мне казалось, что я такая страшная!»
«Самый главный человек»
«Говорят, когда-то я назвала нас с Глебом (режиссёр Глеб Панфилов – муж, прим. Ред.) сиамскими близнецами. Не помню, но спорить не буду. Мы просто так глубоко сроднились. Для меня он самый лучший человек в жизни – другой мне не нужен. Встреча с Глебом была для меня подарком. Он художник и человек, которому я верю. Которого люблю. Он научил меня говорить своим голосом. Пусть он будет тихий, не очень выразительный, но – свой».
«Ванюша-Федя»
«Знаете, когда я была по-настоящему счастлива? Когда родила наше с Глебом сокровище. Мы все в палате - девять женщин - так готовились к первому свиданию! По очереди прихорашивались перед маленьким зеркалом: повязывали белые косыночки и становились похожими на мадонн! Потом пришла нянечка, стала смело так раскидывать детей... И вот каждая осталась наедине со своим масипуленьким - и только чмоканье слышалось в палате. Как я была счастлива!
Я родила сына - и это была моя история, без Глеба. Он был в это время в Голландии, приехал на второй или третий день. Я ему в окно показывала Ванюшу, одетого в казенную байковую рубашечку. Мы месяц решали, какое имя дать сыну. Глеб говорил: «Давай назовем Ванечку Федей». Я: «А может, Федю Ванечкой?» Когда сынок был маленький, я время старалась замедлить, чтобы только оно не неслось - я наслаждалась.
Ходят мифы, будто я строгая мать – как с Лёней Ярмольником в «Обыкновенном чуде». Нет, я не строгая мать. И у меня отношения с Лёней Ярмольником очень нежные. Но в качестве сына он меня, конечно, раздражал».
«Надо прощать»
«Семейная жизнь - это великий труд, и не только физический. Конечно, трудно содержать дом в порядке, но гораздо труднее быть терпеливой. Представьте себе: вдруг женщина чувствует, что ситуация в её семье стала напряжённой, что, возможно, муж ей изменяет. Такие ситуации бывают в жизни каждой. Это очень больно, обидно, оскорбительно. Можно вспылить и наделать глупостей. А можно найти верный путь и преодолеть обиду. Если, конечно, это не большая обида. Она может оказаться не такой уж и большой, если хорошо подумать. Надо уметь прощать людям их ошибки, наступая на самолюбие. Когда в любой ситуации человек думает только о себе, он на всё обижается, ему кажется, что все желают ему зла. А ведь на самом деле это не так».
Суетливое время
«Искусство у нас суетливое стало. Большинство суетятся перед зрителем так, будто на рынке подыгрывают клиенту. Ни достоинства, ни простоты. Ни лучезарности. Сплошная суета и демонстрация денег: у кого громче по деньгам! Не по искусству. По деньгам! Потому что талантливые сидят - ничего не делают. А те, кто умеет толкаться, - снимают. И видно, как во всём подражают. Суетливое кино. Слова - заимствованные. Музыка - заимствованная. Изображение - заимствованное. Не успели оглянуться, а уже и у нашей молодежи клиповое сознание.
Пустая и страшная одинаковость. Высший стандарт пустоты! И всё быстренько так…»
Возраст – враг женщин и актрис
«Вообще женщинам в кинематографе не очень везёт: во-первых, для мужчин пишут гораздо больше интересного. Во-вторых, возраст. Почему великая Анна Маньяни с какого-то времени не была востребована? Мужчины любят молоденьких и в жизни, и в кино, - банально, но это так. И только редкие режиссеры заинтересованы судьбой зрелой женщины. Потому что отношения актрисы и режиссёра - это всегда любовная история…»
«Я очень люблю жизнь»
«Я очень люблю жизнь, хотя понимаю, что это - временная величина... Боюсь ли я смерти? С некоторых пор приучаю себя к мысли, что это должно быть... Но тем не менее в любой ситуации, если она случается, например, с моими близкими, возникает испуг. И насчёт себя - тоже испуг. Все идёт по грани между жизнью и смертью. Это не вечно мучающая меня мысль, но как-то она во мне всё время присутствует. Жизнь настолько коротка, что я буквально чувствую, как она несётся, и с активным ускорением. А сколько жизней уже промчалось через мою жизнь!»
«Храни Господь»
«Я счастливая женщина. Хотя редко об этом думаю, но да. Жизнь – трудная штука, много испытаний. У меня очень много людей, к которым я нежно отношусь. Хочется, чтобы у всех в жизни и в стране были покой и радость. Господи, храни всех родных и любимых…
Мы можем жить радостно. Хочешь быть счастливым – люби. Думаю, что ничего нет сильнее и нужнее любви... В спектакле «Аквитанская львица» моя героиня говорит: «Ну неужели мы не можем хоть чуточку больше любить друг друга? Именно так мы могли бы и прийти к миру». Я тоже так думаю. Меня окружают хорошие люди — и в театре, и где бы я ни была. Люди, которые мне близки, приятны... Я думаю, что ты чувствуешь к другим, как ты к ним относишься, в ответ именно это получишь».
