Яга стояла посреди вечности. С открытыми глазами и душой. "Что там с Миром?" В сказочном всё своим чередом. "Вне сказки?" Душа Яги сжалась. "Смердит".
Яга втянула вечность носом, наполнилась ею до краёв. Втянула ещё - выплеснулось. И так до транса, до растворения, до звона. Выдохнула.
"Будем лечить".
Яга стояла прямо. Босые ноги крепко держались за основу вечности. Руки свободно висели вдоль тела. Бабкины юбки успокоились и не шуршали. Рубашка не стесняла дыхания. Яга выдохнула остатки, вдохнула свежего и начала.
Указательный палец правой руки мелко дёрнулся. За ним второй, третий. Кисть. Волна пошла по руке, плечам, перескочила на левую. Яга не закрывала глаза, но смотрела ими не вперёд, а всюду. Внутрь себя, вверх, вниз, вокруг. Далеко вокруг. Космос кружил вокруг её взора. Бабка не ворожила, она сливалась и впитывала в себя всё неспокойствие Мира.
Тело Яги дрожало, вибрировало так, что непонятно было, где его границы. Её крутило внутри. Крутило. Крутило. Бабка не могла ни орать, ни даже стонать. Любой звук вывел бы боль из неё. Но она ещё не переработала ни одной молекулы, а значит, боль вырвалась бы наружу. Обратно в Мир. Как ни больно, нельзя. "Крепись, Яга!"
Война взрывалась в ней в районе лёгких. Голод томил сердце. Злоба кишела в крови. Шипела зависть. Бабке хотелось закрыть уши. Но как закрыться от крика мышц и костей?
Она начала вспоминать. "Я тут для лечить". "Всё, что могла, приняла в свою душу и тело". "Дух, не дай отключиться". "Дай исполнить". Мысли Яги отделили боль от её существа. "Теперь можно мирить".
Яга последовательно проходила по всем закоулкам своей и мирской тьмы и включала свет. Маленький, солнечный. Как зайчик из зеркала в детской руке. "Включайся, родимый! Ты малый, но могучий. Ты почти всемогущий". И Солнечный зайчик послушно возникал везде, куда указывала движением взора бабка. Тьма и ужас безобразия боролись, им нужна была кормёжка страха и безволия. Они метались, как огромная бочка в штормующем корабле. Гремели. И наносили бабке новые удары. Она давно потеряла бы сознание, но Солнечный зайчик держал её в ясности. "Не время распускать сопли". "Работаем".
Яга собрала силы и включила в себе мощный луч. "В помощь зайцу". Лучом как мечом прошлась по крупным баталиям. Стало чуть легче дышать. "Надоть и с сердцем". Голод утихомирился. "Надоть и..." Яга повторяла раз за разом и обходила все затаённости своим светом. Зайчик, как разведчик заходил первым, потом шёл луч. Луч увеличивался, становился мощным, сильным, громадным. Бабка перестала ходить ходуном. Она мелко дрожала, из глаз лились чистейшие слёзы. Яга наконец разрешила себе стонать. И рухнула.
...
- Ягуша, милая, что ж ты творишь с собой? - сетовал Леший. - Нельзя так, - хотя прекрасно знал, что Яга ни за что не смогла бы избежать неизбежного. "Значение у неё такое" вздохнул бабкин сердечный друг. "Что ж тут поделаешь".
- Ягунечка, - тихо-тихо позвал. - Ягуся, моя, отвару?
Бабка легонько дёрнула краем губы.
- Сейчас-сейчас, моя хорошая, - засуетился мохнатый и бережно приподнял бабку за спину, подложил подушку, ещё одну. - Вот так оно, милая. Туточки я.
На столе стоял отвар. Бабка сварила его загодя. Знала, что может стать несладко. Но не знала, что так. Леший держал миску у губ Яги. Та отпила глоток. Даже не отпила сначала, лизнула край миски. Потом получился глоток. Бабка прикрыла глаза "хорошо, да, так хорошо". Выпила отвар до дна и тут же уснула.
...
Бабке снился горностай. Он лежал на груди и грел её своим теплом. Сон был тихий. Ничего, кроме горностая и тепла. Она проспала день и ночь, и снова день. Под вечер проснулась. "И впрямь горностай?" Открыла глаза. Леший спал у кровати на коленях. Левой рукой обнимал Ягу. "Лешенька". "Надо встать, ему неудобно. Сколько он здесь так сидит?"
Шевельнулась.
- Проснулась? - широко и сонно улыбнулся лесничий. - Как оно?
- Ничего, Лешенька, ничего. Живая поди. Дай-ка зеркало. Причешусь.
- Не надо.
Короткое "не надо" сказало бабке всё. Что выглядит она дряхлой и разваленной, что любит он её безмерно даже вот такой разрушенной. Что не надо на себя такую смотреть. И что надо набраться сил.
- Щей-борща сварить? Я тут тебе куриного бульоныша сготовил. Надо, родная, подкрепиться.
И снова, теперь несуетно, Леший облачил Ягу своей заботой. Сначала кормил из ложечки, потом бабка смогла и сама черпать. Поела и снова в сон.
...
Так они пережили неделю. Бабка начала вставать не только по нужде, но и на обходы двора. Леший отпаивал её мёдом, отварами своего разумения, супами да кашами. Рассказывал, что звери говорят. Их к бабке не допускал. Фильтровал информацию.
К концу недели бабка добралась до озерка. Глянула на себя, ахнула! "Крива, мать, страшна". И прониклась к Лешему ещё большей теплотой. "Надоть собой заняться. Мази, баня, лёд, травы-муравы, песни заживные".
Леший будто почувствовал, а может, понял, что Ягуся и сама может хозяйничать, а у него лес без присмотру.
- Ягуша, чтоль пойду погляжу как моё хозяйство? Лесу без глазу хватит ужо.
- Поди, Лешенька, - бабка подошла к нему, обняла и нежно поцеловала в щёку. - Спасибо тебе, родной мой, за хлопоты и тепло твоё.
- Ну что ты, что ты. Завтра зайду, проверю, как ты тут.
- Приходи. Я пирогов слажу.
#бабаягаviolgavi #психотерапевтическиесказки #терапевтическиесказки #терапевтическаясказка #сказкидлявзрослых