Ольга Вишератина

(Глава 16 из третьей части "Баба Яга. Фрагменты о любви". – Эх, заноза! – подумала Баба Яга. – Вроде ж, гладкая досочка? Откуда заноза-то взялась? Яга рассматривала безымянный палец правой руки. Без иголки не достать. Яга осмотрела фронт работ, прикинула, что заноза может подождать, не шибко большая и глубокая, и решила, что нечего прерываться, а лучше продолжить шуршать по хозяйским делам. – Ладноть. Заноза не перелом, доделаю дело, до обеда, поди, не распухнет, а там и обработаю, и потрапезничаю. За меня мою работу никто не сделает. У Лешеньки свои заботы. Лес велик. Поболее мое двора. И Яга продолжила готовить двор к весне...

Подморозило. Яга почувствовала это ещё не раскрыв глаз. Печка отдавала последнее тепло, тяжёлое ватное одеяло грело Ягушу, но носом или каким-то своим чутьём она уловила первый морозец. Ох, как Яга любила это погодное состояние! Так любила, что проснулась сразу и, не тратя время на кошачьи потягушки, соскочила с печки, схватила пуховой платок со спинки стула, накинула его на плечи и так, прямо в ночной сорочке, расшитой васильками, босиком выскочила на крыльцо. Изморозь на траве и деревьях сделала утро кружевным и хрупким...

(глава, вошедшая в первую часть книги, но опубликованная только на Литресе) «Это ещё кто?» Баба Яга переделала все утренние дела и села на крыльцо любоваться подготовленным к зиме огородом, накормленными курами, которые деловито квохтали в своём загоне, козами, тоже накормленными, но продолжавшими искать что-нибудь этакое. У Яги вдруг появилась странная картинка перед глазами: козы жуют табак. «Надо найти по сказкам, где его выращивают. Порадую своих козочек». В лечебном загоне стрессовал старый волк...

– К тебе не прорваться, фру Яга, – Карлсон подлетел со стороны калитки, когда Баба Яга возилась с двумя лисятами в загоне. – Всё лето к тебе пытался попасть, там очередь из пеших, а я лётом, – он явно гордился собой, что сумел найти «дыру в заборе», не ведая того, что Леший принял своё решение. «Леший дурил» – подумала Яга и радостно поприветствовала гостя. – Щас освобожусь, погодь маленько, – добавила она, доправляя одному зверьку заднюю лапу. Второй сидел смирно. У него тоже была перевязана лапа, а на носу подсыхала ранка...

Яга затеяла генеральную уборку. Генеральность заключалась в перетряхивании и перестановке. Перетряхивала во дворе пледы, домотканые ковры и всякое прочее. Переставляла мебель так и сяк и вытирала пыль со всех доступных поверхностей. Ничего не выбрасывала, блюла звание хранительницы древностей и традиций. К уборке хлопотала загодя. Сначала по приметам вычисляла, когда свежачком придёт первый морозец, чтобы охладить пыл залежавшейся в доме утвари. Проверяла забор, лавки и перекладины - куда развесить, сложить...

- Душенька моя, Ягушенька! Я тебе мороженной морошки принёс. С дальнего болота, где никто не собирает. Держу до заморозков. Десерт выдерживаю. - Ой, спасибо, тебе милый! Знаешь, чем порадовать, - Яга захлопотала, скатерть подвыровняла на столе, чтоб красиво было - на белой ровной скатерти лукошко с морошкой. Прежде чем собрать на стол к чаю да к морошке вкусностей, Яга пару ягод клюнула . "Ладная какая!" И легко коснулась мохнатого плеча. "Спасибо, родной!" - Ты чож на стол её всю-то? Спрячь в погреб, чтоб не сразу...

Яга поднялась засветло. Не дело валяться, когда в доме гость. Шуметь не стала, но и особенно тихариться тоже. Изба толстостенная, двери в гостевую комнату хорошо пригнаны, звук бабкиного хлопотания сну не помеха. "Хорошо гостям спится. Да по лесу вчера её ухайдокала. Пусть отдыхает". Бабка приготовила себе завтрак, поставила обед, поднялась по деревянной стремянке к длинной полке под потолком, где стояла заветная банка с подсыхающим зефиром. Увидела на поверхности старого дерева пыль веков, провела по ней пальцем...

Яга проспала. Поднялась не с первым лучом, не с первым щебетанье птиц, а наспавшись вволю. "В полёт бы, да ещё одно дело есть. Сделаю и птицей-орлицей", - бабка прикинула планы на сегодня-завтра и откинула пушистое одеяло. Пора вставать, гостью встречать. Бабка слезла с печи и окинула взглядом избушку. Чисто, даже посуду вчера убрала. Собрала силы и всю помыла. Через не могу, не хочу и: "Может, Лешеньку вернуть да попросить помыть? Нет, сама уберу, он и так измаялся, меня ожидаючи". Позднее утро выдалось серым, с крапаньем мелкого дождя...

- Я тебя больше никуда не отпущу, - в глазах Лешего перемешались страх, облегчение и строгость. - Прости меня, Лешенька, - Яга гладила мохнатого по плечу. - Знаешь же, всё знаешь... - Знаю, - буркнул лесничий. - Ты исчезла... Знаю, что по делу. И куда пошла, тоже понял... А всё равно ж боязно... Как ты не боишься? - Сначала боялась, потом отбоялась. Привыкла. Ничего страшного там нет. - А с этим чегой пошла? Показала бы путь... - Там нет пути для живых. - Но ты же живая! Как это у тебя получается,...