― Ваше высочество, лед слишком тонок в эту пору, ― предостерегал Нимус, ― вы рискуете отправиться в объятия матушки-зимы.
― Я люблю дам постарше, мой друг, ― отшутился Ульрик.
Тандем из невысокого оруженосца, мечтавшего жениться на дочери купца и доблестного принца, одолеваемого тягой к приключениям, встал на берегу озера.
Пляж был спрятан под толстым одеялом, сшитым из белого полотна, рассеченного пунктиром следов, которые кончались у ног двух странников. Нимус неспешно подошел к кромке льда, засунул палец в воду, но затем тут же вытащил.
― Будто кинжалом укололи, ― пожаловался оруженосец, подкрепляя свою речь серыми облачками пара.
Ульрик внимательно смотрел на остров, от которого он был на расстоянии трехсот шагов. Там его ожидала награда.
Если верить древним, как ткань мироздания, манускриптам из королевской библиотеки: посреди озера Шумбанг, названого в честь любимой катапульты орочьего вождя, запрятана реликвия зеленокожих. И скрыта от глаз она столь хорошо, что даже местные рыбаки, которые рыбачат на озере испокон веков, до сих пор ничего не нашли.
Плащ, сшитый из кожи единорога. С таким предметом из гардероба орков не страшен даже самый сильный мороз: единороги не чувствительны к холоду.
Однако лед слишком тонок в эту пору.
― И все-таки стоит рискнуть, ― решил будущий король.
Нимус раскрыл рот от удивления:
― Мой принц, это самоубийство!
― Постереги мои доспехи, ― сказал Ульрик и загадочно улыбнулся.
Оруженосец хотел было сглотнуть слюну, но не вышло: в горле пересохло.
***
Избавившись от всего лишнего, он накинул шубу и пошел вперед.
Один шаг, следом другой ― под его ногами расплетались паутинки на льду. Маленький Нимус издалека казался большим пеньком в снегу, но Ульрику было сейчас не до смеха, ведь каждый шаг мог стать последним. Молодой рыцарь прошел уже большую часть пути, что отделяла его от заветного артефакта, и глубина под ним была чудовищной.
Издревле ходили легенды о человеке, который умел ходить по воде. И теперь Ульрик понял, как именно тот полумифический герой, целитель, рожденный от девственницы, шел по водной глади. А все остальное уже домыслил бедный, загнанный в трясину безнадежности, крестьянский ум.
Когда его сапог уткнулся в покрытую снегом землю, молодой лорд выдохнул. На том берегу виднелась темно-серая точка, рыцарь помахал рукой, и Нимус ответил тем же.
Ульрик успел продрогнуть до костей, преодолевая реку, и тем быстрее ему нужно было добраться до плаща, чтобы не стать находкой для следующего поколения охотников за сокровищами, найденной по весне среди деревьев.
Следуя указаниям из манускрипта, рыцарю нужно было отыскать дерево с камнем, вросшим в кору. Идеальной формы ромб, будто сердце этого дуба, видевшего людей, орков и тех тварей, что были с начала времен.
«Nhtzerg» ― шепнул дереву рыцарь, и сердце загорелось волшебным огнем цвета крови. Вокруг камня образовались четкие светящиеся линии, которые соединились в квадрат, но затем сразу погасли, оставив на коре глубокие следы, словно от ударов самого острого в мире меча. И тут древесная кора распалась на две части и распахнулась как створки, обдав принца спасительным теплом. В толще дуба на зеленой подушечке сиял красотой плащ.
***
Нимусу казалось, что он с каждой минутой все глубже опускается в снег от холода и времени, ― так и до песка недолго. Однако, наконец, показался Ульрик.
Рыцарь играючи сокращал расстояние между ними, плотнее кутаясь в белоснежный плащ, сливающийся с действительностью. Когда их отделяло всего лишь десять шагов, оруженосец крикнул:
― С почином вас, милорд!
Оставалось всего пять шагов, когда рыцарь весело похвастался:
― И даже не провалился!
А после сделал шаг, и лед под ним расступился.
***
Коленька проснулся и с ужасом для себя осознал: он описался; мальчик откинул одеяло и увидел под собой маленький желтый круг на белой простыне.
На улице уже светало, хотя зимой солнце появлялось довольно поздно. Коля слез с кровати, отделался от мокрой пижамы, надел сухие трусики и направился к своей матери, которая спала в соседней комнате. Аккуратно перешагивая пустые бутылки из-под пива и водки, мальчишка приближался к своей маме.
― Мама, я обсикался! ― шепотом, словно боясь, что кто-то посторонний услышит, пожаловался Коля.
Сумрачный свет, просачиваясь сквозь мутное стекло, падал на кровать, и Коля не видел, что лицо его матери посинело. Он все продолжал ее будить, повторяя «мама-мама», и стукая по ней маленькой ладошкой, но мать его все никак не хотела просыпаться. В их небольшой квартире было тихо, лишь пустой холодильник рушил беззвучие, мурлыкая на кухне, да дворник шумел лопатой, придавая сугробам форму. Мальчишка звал мать из царства Морфея, но она никак не откликалась, он все шептал ей и бил кулачком до тех пор, пока тихий писклявый голосок не превратился в плач.
***
Город встречал своего принца. Простой люд ― от рядовых крестьян до уличных девок ― выстроился вдоль тракта, чтобы воочию поглядеть на своего будущего правителя, вернувшегося из похода со шкурой единорога на плечах. Вот только заветное сокровище не украшало Ульрика, но лежало на золотом помосте, стоявшим на телеге под присмотром двух верных гвардейцев. Толпа скандировала имя своего героя, и каждый выкрик сопровождался парами теплого воздуха, выпущенного в недружелюбное море холода. Колонна во главе с Ульриком стремительно направлялась к родовому замку, не делая остановок на пути. К его приезду основательно подготовились: украсили дома цветными лентами, позвали бродячих артистов, но перво-наперво горожане вычистили дороги от снега, ― хотя в те бури, что сопутствовали его возвращению домой, небеса людей не жалели, хороня под снегом бездомных и несчастных пьянчуг, которым не повезло дойти до дома из таверны. Мать-природа тщательно следит за балансом человеческих душ в этом мире.
― Вы не мерзнете, милорд? ― переживал Нимус.
― Купание в ледяной воде закалило меня, мой друг, ― молодой рыцарь нарочито широко улыбнулся, словно для того, чтобы лишний раз похвастать своими зубами.
Белая твердыня высилась над городом, усыпанным снегом, и была видна из каждого окна, из каждой щели, служившая как напоминание о незыблемости правящей семьи Ульрика. Отец его умер на великой битве за человеческий род, но после смерти жизнь в городе не обратилась в хаос: жена взяла корону в свои нежные руки, впрочем, со временем погрубевшие от тяжелого бремени правления, ― став регентом она решила править, пока юный наследник не научится твердо держать меч в руке. Именно поэтому Ульрик так отчаянно пускался во все приключения дабы уверить мать: принц уже готов стать королем.
Ворота замка отворились перед наследником престола, но по приезде его ждала недобрая весть, которую придворные и советники королевы постарались не выпустить за пределы крепости.
― Мне очень жаль, ваше высочество, он появился нежданно… Представился графом из западных земель. Приехал с большим количеством людей. В городе начались представления… привез дары… И все было хорошо, но как только он выехал за границы наших земель, королева заснула мертвым сном, и три дня не открывает глаза. Судя по всему, это какое-то проклятие… ― отчитывался первый советник, выискивая спасение в заморском ковре под своими ногами.
Принц смотрел на свою маму; на первый взгляд кажется, что она мертва: кожа белее снега, что лежит на вершинах гор, но если поднести ладонь к лицу, то можно почувствовать щекочущий холод, утекающий сквозь пальцы. Мать лежала в королевской спальне на двухместной кровати, явно слишком большой для такой хрупкой и маленькой женщины, как она. Если бы отец был жив, такого бы никогда не случилось. Если бы Ульрик был рядом ― тоже. Здесь есть толика его вины.
Ульрик вышел из покоев королевы. В тронном зале его ожидали советники и придворные, сидевшие за дубовым столом. Как только он вошел, они приветственно встали, на что рыцарь махнул рукой ― и тогда совет вернулся на свои места. Он сел на трон из красного дерева, обитый бархатом, опустил голову вниз и прошептал:
― Какие будут предложения, господа?
Мужчины нервно переглянулись. Каждый искал ответ на лице сидящего по левое плечо.
― Что говорят лекари?
― Они бессильны перед магией, ваше высочество, ― робко проговорил один из советников, опасаясь гнева Ульрика.
― А совет магов ― молчит? ― повысил голос юный принц.
― Здесь был один из их представителей. Он сказал, что это магия крови, и снять заклятие можно только смертью.
― Смертью заклинателя? ― глаза Ульрика злобно сверкнули.
― Да, ваше высочество… ― сказал первый советник.
Молодой принц задумался, взялся за рукоять кинжала, висевшего у него на плече, и устремил свой взгляд под своды тронного зала, расписанного на сюжеты древних сказок, в которых добро всегда побеждает зло.
― Соберите королевскую гвардию, ― приказал Ульрик. ― Я пойду по следу этого человека до самых западных земель.
― Но… ваше высочество, если вы погибнете… ― услышал наследник престола.
― Довольно! Совет может быть свободен! ― Принц встал и покинул тронный зал.
***
Еще и до смерти мамы Коленька всегда просыпался рано утром, и ему казалось, что он встает самый первый в городе. Проснувшись, мальчик прежде всего менял мокрые штаны на сухие, а после бежал к своей самой главной и единственной женщине, ведомый чувством голода.
― Мама, я кушать хочу.
― Не буди меня! ― злобно прошипела женщина сквозь сон.
― Ну мама… ― застонал мальчик.
― На кухне яйца в кастрюле посмотри. Только отстань уже! ― Она укрылась с головой, а ребенок радостный побежал за своим завтраком.
На дне кастрюльки лежало одинокое белое яичко. Но от еды Колю отделяла холодная вода, в которую ему нужно было опустить свою маленькую ручку.
Но в этот раз мальчик решил поступить иначе: он аккуратно сольет водичку, и ему не придется марать руку. Коля взял кастрюлю со стола и кинул взгляд на раковину, с большим трудом удерживающую огромную гору давно немытой посуды; подумав, он решил пойти в туалет. Встав перед унитазом, мальчик стал аккуратно наклонять кастрюлю, но не успел углядеть момент, как яйцо покатилось вниз и вместе с водой хлюпнулось в слив. В серой мути оно было уже едва различимо.
Мальчик растерянно замер, а его нижняя губка вдруг начала ходить ходуном; так и пришел к спящей матери, с кастрюлькой в руках, удерживая себя от плача.
― Мам, я уронил яйцо, ― поделился горем ребенок.
Чтобы разбудить маму после запойной ночи, нужно было еще постараться; иногда мальчик считал, что легче добежать ночью до туалета, чтобы тебя не съели, нежели заставить мать проснуться. Она до обеда вставала с постели в самых редких случаях, например, когда приходил Хахаль…
***
…Коленька поднял голову от холодного тела мамы. В дверь бешено колотили. Мальчику совсем не хотелось оставлять свою мамочку, и правильнее было бы спрятаться под кроватью и переждать, пока чужак сам не уйдет, но нежданный гость и не думал уходить: он все бил и бил, то кулаком, то ногой по двери.
А вдруг она не выдержит? Если он сломает нашу дверь? Мама когда-то говорила, что наша квартира ― это наша крепость. И значит ― Коля теперь единственный страж этой крепости, потому нужно выйти на защиту своего дома и встретить врага лицом к лицу.
По голосу он сразу вычислил незнакомца. Хахаль. Он проверял дверь на прочность и матерился, не по-доброму поминая маму.
― Кто там? ― спросил Коля, прекрасно зная, кто за дверью, но ведь таковы правила: всегда нужно говорить ― кто там?
― Мать дома? ― Сквозь замочную скважину просочился холодный и недружелюбный голос Хахаля, и он, конечно же, знает, что она здесь, просто такие правила.
Коле в эту секунду стало так страшно, так пугливо, хотелось, чтобы кто-то пришел и спас его, может даже соседи, которые бы вышли из своих уютных крепостей и встали на защиту мальчика, но никто не пожелал выходить. Ребенок стоял в одном шаге от своих слез, падающих на грязный пол прихожей.
― Мамы нет, ― соврал мальчик.
Хахаль ответил ему матом, но Коля не хотел слушать эти слова, потому что знал: они плохие.
― Открой дверь, щенок, ― не унимался мужик, ― твоя мать забрала у меня кое-что. Я заберу это и уйду.
Ребенок приподнялся на цыпочках, сжал щеколду и отодвинул в сторону. В квартиру вошел чужак, к сожалению, уже успевший зарекомендовать себя как очень нехороший человек.
Худой, красноглазый, с бледным лицом; да и пахло от Хахаля мерзко. С его ног капал талый снег, такой же грязный, как и он. Куртку чужак повесил на крючок и прошел в зал прямо в обуви, оставляя темно-коричневые следы на полу.
― Не трогай маму! ― крикнул ему в спину Коля.
Хахаль обернулся ― в его глазах не было ничего, кроме лютой злобы и ненависти. Наверное, его в детстве не любили, думал мальчик. Наверное, его вообще никогда и никто не любил.
― Ты че, сученыш, барагозишь? ― Он схватил ребенка за шкирку и притянул к своему лицу. Когда дядька говорил, то плевался слюнями, летящими в рот мальчика, но это было не самым ужасным, потому что хуже грязных плевков была только вонь из его рта, ― Коля думал, что не выдержит и упадет замертво.
― Не лезь, куда не надо! ― проплевал мужик.
Из глаз Коли покатились слезы. Мальчишка вовсе не собирался плакать, ведь он защитник замка, но непослушные капли уже скользили по рыцарским щекам.
― Посиди-ка здесь, ― Хахаль открыл туалет, ― пока с матерью твоей не поговорю. И не вздумай выходить!
Коленька остался один на невыносимо холодном кафеле. Приходилось спасаться, переступая с ножки на ножку. Мальчик глянул в унитаз ― яйца уже давно там не было. В квартире стало тихо. И продолжалось это затишье еще довольно долго, но потом мальчик услышал собственный скулеж. Слезы попадали на пол, нос раздулся от соплей. Ребенок забился в уголок и, сидя там, прижавши голову к ногам, ждал помощи, осознавая, что защитник крепости из него никудышный, но, не принимая до конца другого: его мама умерла.
Плач прекратился, когда в дверь туалета постучали…
***
…Иди аккуратно послушай, кто там пришел! ― шепотом приказывала мама, стоящему перед ней мальчику с пустой кастрюлькой.
Не успел он толком пожаловаться, как в дверь кто-то постучал, отчего мама сразу проснулась.
― Сходи к двери!
Коля, не выпуская кастрюлю из рук, прошел в прихожую. По мерзкому скрипу в голосе юный рыцарь сразу понял, кто вошел в их владения.
― Мама, твой Хахаль пришел, ― доложил мальчик.
― Сколько раз тебе говорила не называть его так! ― ругала мать, завязывая на теле нестиранный халат. Это не стало помехой для нее. Ей бы ничего на свете не помешало впустить всегда нежданного для Коли гостя.
Мама охотно просыпалась, когда он приходил к ним в замок. Коленька услышал, как застучали ботинок об пол, а следом за топотом ― неприятные уху звуки, напоминающие вантуз.
Хахаль прошел в квартиру. Выглядел он как всегда неприятно и недружелюбно.
― Здороваться не учили, малой? ― в голосе маминого гостя чувствовалось необъяснимое презрение к мальчику.
― Ну-ка, сейчас же поздоровайся! ― приказала мать.
Через «не хочу» ребенок выдавил из себя:
― Здравствуйте.
Мужичина самодовольно улыбнулся, мать взяла его за руку и повела в комнату, а сыну строго наказала:
― Пока не заходи, мы сейчас будем разговаривать! Иди на кухню, посиди, поешь.
Она в очередной раз спряталась от ребенка за створками дверей, отделяющих зал от спальни. Кровать тяжело скрипнула, Коля опять услышал «вантуз», и к этой симфонии мерзости добавился протяжный стон мамы под аккомпанемент матрасных пружин.
Мальчишка заткнул уши, но долго он так не усидел: когда ручки устали ― убежал на кухню; а вернулся в комнату, услышав, что стон матери сменился на нормальную членораздельную речь:
― Выпить хочется…
― У меня кое-что похлеще есть, ― тебе понравится.
Коленька приложил ушко к двери, ― любопытство взяло вверх над страхом. Он слишком часто получал по мягкому месту после фразы «Чего уши греешь?».
― А что это?
― Пробуй давай.
Мать начала громко сморкаться, и Коля расстроился, потому что не хотел, чтобы мама болела.
― Ох, хорошо!
― Слушай, по делам надо скататься, я оставлю здесь?
Мальчику показалось, что Хахаль зашагал по комнате туда-сюда.
― Я с тобой!
― Ладно… Куда спрятать?
― Да вон, под кровать убери.
― А малой твой?
― Он не малой. Не будет он трогать.
Двери открылись, и мать поймала сына с поличным:
― Я тебе сколько раз говорила не подслушивать! ― Женщина развернула мальчика и шлепнула его по попе. ― Сиди теперь в углу до моего возвращения! Понял?
Ребенок покачал головой, скрывая капельки обиды в глазах.
Мать и Хахаль быстренько оделись и под ручку оставили мальчишку стоять в углу. Когда дверь хлопнула, он несколько раз посчитал от 1 до 1358993, и уже потом, выждав время, психанул и побежал в комнату, ― надо ли говорить, что цифра 1358993 у него шла после 6, а перед ней были 2 и 1.
Он нашел то-что-было-спрятано-Хахалем именно там, где и предложила мать ― под кроватью, среди темно-коричневых бутылок из-под пива. Небольшой пакетик сахара. Вот только этот сахар ему пробовать вовсе не хотелось. И тогда он сделал свой детский ход конем: ступив на ледяной пол туалета, Коленька разорвал полиэтилен и хладнокровно высыпал сахар в унитаз, так до конца не осознавая, что и зачем он делает. К яйцу добавились пуды сахара. Коля решил, что здесь не хватает еще кое-какого ингредиента…
***
…Ребенок нажал на смыв, но сквозь шум воды услышал стук. Хахаль открыл дверь и опустил ногу на кафель.
― Малыш, ― начал он в совершенно не свойственной ему манере, но Коленька знал, что это лишь уловки, ― помнишь, мы с твоей мамой говорили в комнате, а ты там подслушивал? ― Лицо мужчины было белым, как тот самый «сахар», а глаза пустыми, как холодильник у них на кухне.
Коля повертел головой, совершенно не желая разговаривать с этим типом.
― Говори! ― повторил Хахаль, уже повысив голос. ― Или, может быть, ты видел, куда мама могла спрятать эту штуку? Ну, отвечай! Хватит молчать! ― крикнул он.
― Я не знаю, ― еле слышно ответил Коля.
― Не ври мне, щенок! ― взорвался мужик. Он взял мальчика за грудки и притянул к себе, Коленька снова почуял то зловонье.
Мальчишка решил сыграть в партизана.
― Твоя мать умерла! Она мне не ответит, но я уверен, что без тебя здесь не обошлось! Говори, сученыш! ― Мужик затряс мальчика, позабыв себя, ― такому маневру защитник крепости уже не смог что-то противопоставить; на шершавые руки Хахаля приземлились маленькие слезинки, и это помогло: мужчина выпустил ребенка из рук, но Коля реши ответить контрударом:
― Да, я знаю, ― через слезы пропищал мальчик, не жалея голосовых связок. ― Я выкинул твой сахар в унитаз!
― Что ты сделал? ― белки Хахаля стали красными от злости. Он замахнулся и ладонью ударил по уху мальчика, да так, что Коленька услышал громкий хлопок и вспышку света, но мужик снова не вспомнил, что перед ним маленький ребенок, а не женщина, которых он привык бить. Мальчик ударился об стену головой и съехал на пол, но молчать не стал:
― Ты умрешь! Умри! Умри! Умри! ― слезно повторял Коленька.
― Это твоя мать умерла! ― Харкнул на пол мужик, а потом обматерил мальчишку, но тот плохо разобрал слова ― уж слишком отборным был мат, что даже Коля, который, казалось бы, уже успел за свою короткую жизнь услышать все ругательства, не понял ничего.
Смешав мальчика с дерьмом, Хахаль покинул их дом. Держась за голову, ребенок вернулся к своей кровати, скинул пропахшую мочой простынь и лег. Наплакавшись, юный рыцарь заснул…
***
Метель пела реквием по матери Ульрика. Они встали лагерем за много лиг от города, расправив шатры у толстых сосен, осыпанных снегом, словно под ногами у дремлющих ледяных великанов из сказок народов севера, но не заходя далеко вглубь леса, что предшествовал границе между двумя государствами.
Вопреки снежной стихии воины сварили суп с бобами и зажарили поросенка, укрыв костер тентом с четырех сторон, а после этого разошлись по местам, пытаясь своим храпом заглушить вой снежной бури. Но так сладко спалось не всем.
Ульрик сидел в королевском шатре, созерцая танец пламени. Он думал о маме. Гонец шел за армией след в след, неся с собой страшную весть. В городе был объявлен траур: мать Ульрика перестала дышать, и умерла во сне, ― это была добрая смерть, потому как она скончалась не в луже крови, не в нечистотах под своим хрупким телом, и не с кинжалом в сердце, ― его мать просто не проснулась от глубокого сна, посланного тем чужаком. Заклятие крови.
Ульрик стал королем ― но какой ценой?
Новоиспеченный правитель города отправил гонца обратно вместе с плащом единорога, желая, чтобы им накрыли тело королевы-матери и положили в усыпальницу королей, где ее уже дожидается любящий муж. Но сам молодой человек обратно не спешил.
― Ваше величество, ― торжественно обратился к нему Нимус, пришедший с мороза. ― Вам стоит поесть. На рассвете нам предстоит долгий путь сквозь снег. Нужно успеть к похоронам. Вы же понимаете, что тело без духа долго не живет…
― Кусок в горло не лезет, ― не оборачиваясь, ответил Ульрик, продолжая что-то высматривать в огне.
― Простите, мой король. ― Нимус виновато отвел взгляд в сторону, однако выходить из шатра не стал.
Король замолчал, но ненадолго; он вдруг задал неожиданный для оруженосца вопрос:
― Неужели все это происходит со мной?
Впрочем, простой парень сумел подобрать правильные слова, почти не раздумывая:
― Это происходит со всеми нами, ваше величество.
― Зачем этот чужак убил мою мать? Что двигало им?
― Я не знаю, мой король, по правде говоря, я не очень хорошо знаком с историей вашего рода, но мне, как и каждому мальчишке, известна история о том, как ваш прапрадед очистил эти земли от баронов и лордов за шесть походов. Возможно, это какая-то месть…
― И мы тоже отомстим. ― Пламя отразилось в глазах короля.
― Непременно! Как только пройдут похороны…
― Мы не вернемся в город.
― Что? ― Щеки оруженосца покраснели, он вопросительно посмотрел на короля, и тот, почувствовав это спиной, повернулся к Нимусу. В его глазах поселилась твердая решимость.
― Мы не вернемся обратно, ― повторил Ульрик, а потом добавил: ― До тех пор, пока мой меч не останется в груди этого ублюдка. И я засуну клинок так глубоко, что лезвие войдет в землю, на которой будет лежать тело убийцы. На рассвете мы выходим на запад. Я найду убийцу королевы, даже если мне придется порвать ткань мироздания.
***
…Коленька проснулся, когда мама вернулась с гулянки; мальчик был рад, что она пришла одна. За окном валил снег и уже стемнело.
Мать разулась и без слов прошла в комнату, неся за собой облако перегара. Женщина легла, завернулась в одеяло с пятнами всех сортов алкоголя, что продается поблизости, и заснула, забыв о «сахаре», которого уже нет под ее кроватью.
Коле хотелось есть, но он понимал ― разбудить ее уже невозможно, поэтому решил сделать все сам: пошел на кухню, отломал горбушку ржаного хлеба, присыпал песком, но не тем, что отправился в унитаз, а настоящим, самым сладким, ― налил себе холодной воды и поел. Смакуя сахар с хлебушком, ребенок думал о Хахале и втайне желал его смерти. Надеялся, что с дядькой случится что-то плохое, чтобы мужик навсегда понял, что маленьких и слабых нельзя обзывать.
Заморив червячка, мальчишка подумал, что сейчас хорошо было бы посмотреть телевизор, и если бы мама его не продала за бутылку, он бы так и сделал, значит, оставалось только попытаться заснуть, в глубине души надеясь, что завтра все изменится ― бесповоротно и окончательно.
***
После того как Хахаль самоутвердился в суровой битве с мальчиком, мужчине ничего не оставалось, кроме как выпить в честь славной победы. Приняв на душу, мужик побежал домой, все время оборачиваясь, ожидая, что люди, у которых и был взят порошок, захотят компенсации. Закрыв деревянную дверь на пару хилых замков, Хахаль вырубил свет по всей квартире, вооружился ножом и сел на раскладушку, готовясь к новому сражению, но двести грамм и теплая батарея сделали свое дело.
Проснулся он от странных звуков, такое ощущение, будто по его дому кто-то что-то перетаскивает с места на место, и он так и подумал: они пробрались в дом и уже тащат все самое ценное, которого и не было вовсе. Открыв глаза, Хахаль не увидел ничего такого, пока ему на грудь не упала железная рука, выбив кислород из прокуренных легких; он хотел схватить нож, но его не оказалось под рукой. Мужик отрезвел от такого приема, согнулся, но удар в нос латной перчаткой заставил снова вернуться в исходное положение.
По губам потек ручеек, рот зажат рукой неизвестного, и Хахаль теперь мог четко рассмотреть своего обидчика ― совсем еще молодого человека с длинными волосами, в больших железных доспехах, как в исторических фильмах, стоящего над ним в желтом свете уличных фонарей, бьющих сквозь окно.
― Я сказал, что найду тебя ― и я сделал это! ― прошептал Ульрик. – Ты ответишь кровью за смерть моей мамы.
***
― Есть сигарета? ― Стукнул пальцами по губам майор.
― Найдется, ― ответил капитан. ― На кухне покурим.
Милиционеры вышли на кухню. Полы были липкими от грязи, на плите вокруг конфорок был шведский стол для тараканов: рассыпанная гречка, засохшие макароны, куски почерневшей колбасы.
Мужчины чиркнули зажигалкой. Майор молча выпускал дым носом и задумчиво смотрел куда-то в сторону.
― Видел когда-нибудь такое? ― настороженно спросил капитан.
― За пятнадцать лет службы ― никогда. Всякое было ― бандитские войны, маньяки, но такое…
― Прошу прощения, ― услышал майор за спиной.
В проходе на кухню стоял молодой человек с сумкой в руках.
― Вы кто? ― поинтересовался капитан.
― Я из лаборатории. Фотограф.
Майор погасил сигарету в раковине, а потом спросил:
― Вы сегодня завтракали?
Фотограф улыбнулся.
― Не переживайте, я в горячих точках снимал, так что мне не впервой, ― уверял парень.
― Хорошо, пройдите в комнату, там ваш субъект…
Молодой человек включил камеру и направился к телу.
На раскладушке лежал мужчина. Из груди его торчала узорчатая гарда. Лезвие прошло насквозь ― острие воткнулось в деревянный пол. Кровь растеклась широкой лужей. Фотограф снимал, освещая тело вспышкой фотоаппарата.
― Викторович, у нас тут еще один труп, похоже на передоз, ― негромко сообщил капитан Майору. ― Мертвая женщина лет сорока, а рядом с ней мальчик. Живой, но ему психолог нужен.
― Далеко?
― Нет, в соседнем доме.
Майор тяжело вздохнул и направился домой к Коленьке.
Автор: damien
Источник: https://litclubbs.ru/articles/6240-yunyi-rycar.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#юный рыцарь #мама #смерть #сирота #мир грез #принц
Понравился рассказ? У вас есть возможность поддержать клуб.