Аптека была оформлена стильно: изогнутые рамы витрин, причудливые переплетения оконных решеток, мозаичный пол, изображавший какие-то древнегреческие сцены. Все здесь, в центре Старого Города, отсылало на полтора века назад, в чудесное время либерти, когда мир только начинал избавляться от предрассудков прошлых веков и впервые ощутил вкус свободной чувственности.
Колокольчик над дверью мелодично звякнул, извещая о приходе посетителя. Старый аптекарь с внешностью, вполне подходящей к интерьеру: интеллигентное лицо, седая бородка клинышком, старомодные очки в тонкой золотой оправе отвлекся от толстого фолианта, который листал, чтобы скоротать время в ожидании клиентов и глянул на вошедшего поверх очков. Он сразу отметил про себя (наблюдательность входила в перечень обязанностей всех продавцов городского центра), что покупатель - непростой, а также то, что тот изрядно нервничал.
Мужчина подошел к стойке и слегка дрожащей рукой протянул аптекарю сложенный вдвое листок бумаги.
- Мне нужно это…, - только и сказал он.
Старик аккуратно, не торопясь развернул листок и, едва заметно шевеля губами, прочитал написанное там. Потом снова взглянул на посетителя – уже внимательней, будто стараясь запомнить его лицо.
- Редкий запрос. У вас есть рецепт? – осведомился он.
Мужчина отрицательно помотал головой.
- Нет. Но я думал…
Продавец пожал плечами.
- Сожалею, но я могу отпустить такое только по рецепту.
- Послушайте, - в голосе покупателя вдруг послышались жесткие нотки, выдавая в нем человека, не привыкшего к отказам, — вот мое удостоверение. Это категория «А», вы же видите.
Аптекарь почтительно склонил голову. Его проницательность не подвела – посетитель был не из простых. Граждане высшей категории редко удостаивали обычные аптеки и магазины своим посещением – за них это делали секретари или слуги.
Но все же удостоверение необходимо было проверить. Он поднес считыватель к карточке – и даже писк электронного устройства был, кажется, наполнен почтением. Карточка оказалась подлинной.
- В таком случае я не могу вам отказать, - сказал аптекарь, и чуть помедлив, добавил, - но все же оборот таких средств без разрешения незаконен… Понимаете, о чем я?
Мужчина по другую сторону стойки наклонился к продавцу и полушепотом, в тон ему сказал:
- Я не спрашиваю вас о цене, уважаемый. Она может быть любой. Но взамен прошу вас не упоминать о нашей сделке. В конце концов – у вас в аптеке ведь бывают всякие досадные происшествия, когда товар просто портится…, понимаете, о чем я?
Старик кивнул.
- Да, такое случается. Погодите немного – я принесу товар. Такое не хранится в шкафчике под прилавком…
Аптекарь вышел в соседнюю комнату. Покупатель огляделся, и на лице его появилось довольное выражение. Он сразу заметил камеру видеонаблюдения, но обязательный индикатор записи горел красным, запись не велась – система не имела права следить за такими людьми.
Вскоре старик вернулся. Он положил на стойку небольшую черную коробочку, ничем не приметную, и рядом выложил еще одну.
- Она специально упакована так, чтобы не привлекать внимания. И – она очень старая, уже много лет никто не спрашивал, - сказал он, извиняясь, - вам потребуется переходный интерфейс, вот он. В остальном – все как обычно. Подключаете через интерфейс, и ваша нейросеть сама загружает в память. Я обязан предупредить о противопоказаниях…
Мужчина жестом остановил его.
- Не стоит… Просто возьмите плату.
- Тогда прочтете сами – в инструкции, там все сказано. Пожалуйста прочтите, это может быть опасно!
- Ладно.
Расплатившись, важный гость покинул аптеку. Старик выждал некоторое время, наблюдая сквозь несколько искажавшее реальность двойное витринное стекло за тем, как посетитель садится в свою машину. Как только лимузин тронулся, старик нажал кнопку под прилавком.
Когда роскошный лимузин подъезжал к одному из особняков закрытого «Западного Кондоминиума», его уже ждали несколько одинаковых черных машин. Обычная полиция не имела доступа в такие районы: это была «внутренняя охрана» - служба, призванная распутывать самые деликатные дела.
Сенатор улыбнулся. Он, наверное, ожидал такой встречи. Аптекарь должен был донести – иначе он не получил бы лицензию на работу в Старом Городе. Впрочем, внутренней охраны можно было не бояться, в конце концов именно Сенат определял их финансирование, главное никаких улик вроде видеозаписей, которые могли достаться журналистам, не осталось. А память самого аптекаря уже подчистили «внутренние» - они всегда так делали.
Дверь одного из встречавших сенатора автомобилей распахнулась, оттуда вышел человек в строгом черном костюме и резво подбежал к остановившемуся лимузину. Он распахнул пассажирскую дверь, опередив спешившего сделать тоже дворецкого, и застыл, почтительно склонив голову.
Сенатор вышел из своего автомобиля и кивнул встречавшему.
- О, полковник! Рад видеть вас. Чем обязан? – сказал он, стараясь придать своему голосу приветливость, граничившую с безразличием.
- Добрый вечер, господин сенатор, -полковник, командовавший внутренней охраной, говорил извиняющимся тоном, - нас проинформировали… хорошо, что только нас… что вы покупали кое что в аптеке на Центральном бульваре…
- Да, покупал. Я не поручил это секретарю, чтобы избежать пересудов. Аптекарь сообщил только вам?
- Да, это наш человек. Мы уже скорректировали его память.
- Хорошо.
Полковник откашлялся и сказал еще более виновато.
- Да, сенатор, вы поступили мудро. Но все же я должен…
- Что?
- То, что вы купили – может представлять общественную угрозу, в случае употребления. Тем более вы - должностное лицо. Я обязан…
- Вы обязаны, полковник, - в голосе сенатора послышалось тщательно отрепетированное раздражение, - следить за соблюдением всех норм и правил. Если я, вдруг, начну их нарушать – вы изолируете меня и проведете необходимую коррекцию. А до тех пор, кажется, мой статус позволяет мне избегать подобных допросов!
Полковник побледнел.
Конечно, сенатор! Я не имел в виду…Я лишь хотел сказать – берегите себя, будьте осторожны с этой штукой. На всякий случай мы оставим патрульных.
- Я большой мальчик, полковник!
У командира охраны достало смелости лишь на то, чтобы кивнуть. Нетвердым шагом он прошел к своему автомобилю и все машины, кроме одной, рванули с места и скрылись за поворотом.
Сенатор кивнул дворецкому, дождался пока тот снимет с него пальто и прошел в свой кабинет. Опустился в уютное кресло и достал из верхнего ящика старомодного письменного стола письмо дочери, которое он получил с курьером утром. Он перечитал это короткое послание еще раз, невольно задержав взгляд на последних строчках: «…ты, кажется, так ничего и не понял, папа. Ты считаешь, что можно купить все, но это не так. Почему бы тебе не попробовать купить совесть, например?...».
Он действительно так и не понял, что хотела сказать его девочка. Он очень любил её, она была для него всем, что осталось после смерти жены. Конечно, он ничего не жалел для того, чтобы сделать её счастливой – у нее было буквально все. Но все же она сбежала с этим негодяем, простым инженером из квартала «джей». Что прощелыга, подкинувший ей эту гадость, может дать такого, что она не могла получить здесь? Чего ей не хватало? Что она имела в виду?
Сенатор достал из кармана купленную недавно коробочку и раскрыл её. Он прекрасно понимал всю опасность своего намерения. Общественные запреты на такое существовали не просто так. Но как иначе он мог попытаться понять свою дочь, если не попробовать тоже, что и она?
Он достал из коробочки небольшой пластиковый прямоугольник и, через приложенный аптекарем интерфейс, вставил его в считыватель. На устройстве зажегся зеленый индикатор, и сенатор знал, не глядя в зеркало, что такой же индикатор замигал на приемном устройстве под кожей у него на виске. Система загружала в его мозг запрещенную информацию, так услужливо проданную ему в аптеке на Центральном бульваре. Это должно было занять некоторое время, пока нейроинтерфейс формировал новые связи и перестраивал режим работы: все, как и прежде, упиралось в биологию. Пока шла загрузка сенатор решил прочитать инструкцию – в конце концов он обещал аптекарю.
Он достал из коробочки и развернул много раз сложенный бумажный листок.
«Совесть (conscientia). Опасно! Отпускается только по рецептам категории А2.» - гласила жирная надпись в начале листка. - «Психический (когнитивный) процесс, вызывающий чувство и сознание моральной ответственности за свое поведение и поступки перед самим собой, перед окружающими людьми, обществом…»
Чуть ниже: «Противопоказания и возможные побочные явления:…». Дальше следовал неудобочитаемый длинный текст, изобилующий сложными и непонятными терминами. Сенатор вздохнул, отбросил листок на стол и подошел к окну.
Внизу стоял по-прежнему автомобиль охранников. Сенатор неожиданно понял этих людей: им приходилось лавировать между самыми влиятельными персонами страны, стараясь не навлечь на себя их гнева. Он даже пожалел, что был резок с полковником.
Потом он вспомнил сегодняшний день. Заседание комитета по инвестициям. Тот самый квартал «джей» - он зарубил бюджет, потому что именно оттуда был тот негодяй… Но ведь там жил не только он. Странная мысль.
Потом он вспомнил отчего-то разговор с лоббистами, когда он не успел встретиться с дочерью, потом… ещё и ещё – это было похоже на лавину, вдруг захлестнувшую мозг чиновника острой волной невероятных, непонятых чувств.
Сенатор свалился на пол и забился в судорогах от захлестнувшей его боли.
Инструкция не врала – средство было опасным.