После прогулки с Борисом Петровичем я вернулся домой в размышлениях о нашем разговоре. Петрович, который демонстративно не появлялся уже несколько дней, скорее всего в знак обиды из-за того, что ему не уделяется должного внимания, сейчас, как ни в чём ни бывало, сидел в своём и моём любимом кресле-качалке.
- Аль кручина поселилась в сердце молодца́? – продекларировал неизвестное мне произведение Петрович.
- Доброго здоровья и тебе Петрович, - постарался поддержать стиль заданный приятелем, - А у тебя похоже грусть-тоска.
- С чего такие мысли вдруг? – опять немного театрально спросил Петрович.
- А у нас кого тоска тревожит, тот и кресло-качалку первый занимает, - ответил я уже без изысков, - Ты разве не замечал?
Петрович почесал макушку, что было верным признаком его задумчивости. Потом встал и опять очень театрально предложил присесть мне.
- Тебе похоже больше нужно в кресле покачаться, тревоги развеять? – и на мой вопросительно-удивлённый взгляд пояснил, - У тебя же не может быть других причин забыть про старого друга, кроме, как тревоги и проблемы.
Я плюхнулся в кресло.
- Тут ты, дружище прав, - сказал я, осознавая, что поводов для тревоги и сомнений у меня более чем достаточно, - И спасибо за понимание.
Петрович сел напротив.
- Звони ей, - сказал он, показывая глазами на мобильник, который был у меня в руках.
- Зачем? – удивился я, - Ты меня не так понял…
Но Петрович перебил меня:
- Это ты себя не так понял.
- Ты, что думаешь…, - начал я, но Петрович опять перебил.
- Звони, и посмотрим, кто из нас и что понимает.
Я набрал номер Юли, но длинные гудки известили о том, что Юлия не желает со мной общаться в данный момент. Может выключен звук, может аппарат далеко от неё, что в общем одно и то же. Когда электронный голос оповестил, что абонент не отвечает, я наконец отбил вызов.
- Кто может быть рядом с ней? – задал вполне логичный вопрос Петрович.
- Профессор, если они в дороге. Может мама, если она к ней заехала.
Мобильный Константина Сергеевича не отвечал, но на экране появилась информация о неизвестном входящем. Я быстро ответил.
- Лаврентий, Юлечка с вами? – узнал я по голосу Елену Павловну, - А то она мне что-то не отвечает.
- Нет, Елена Павловна, она поехала домой, думаю в дороге, вот и не может ответить.
- Почему? – удивлённо спросила Юлина мама.
- Она поехала с Константином Сергеевичем на его мотоцикле и, скорее всего не слышит вызов, - нашёл я быстро объяснение.
- Лаврик, вам, что моя дочь совсем безразлична? – очень быстро заговорила женщина, - Пустить девушку с мужчиной на мотоцикле…
- Это же Профессор, он классный гонщик, - перебил я, пытаясь успокоить, но увидев, как Петрович поднял брови и качает головой, я понял, что у меня это не получится.
- Господи, Лаврентий, вы же умный мальчик, и такой тупой, - продолжила скороговорку Елена Павловна, - Я уже не буду вас учить, что нет лучше способа соблазнить женщину, чем прокатить её на мотоцикле. Меня сейчас это меньше всего волнует. Но Юлечка панически боится езды на мотоцикле. А тут ещё и с гонщиком. У них же смещён порог ощущения опасности… Вы вообще… и сон мне дурной приснился. Юля приходит ко мне с козлом. Я ей говорю гони, мол, скотину прочь. А она: «Мама, ты что? Это мой козлик». Теперь я знаю, кто был этот козёл.
- Елена Павловна, это вы только сейчас придумали?
- Да, нет, - ответила женщина уже успокаиваясь, - Я всегда такое рассказываю, когда очень хочется нагрубить.
- Но может всё нормально, - продолжил я попытки успокоить маму Юли, - Просто не слышат звонок телефона на мотоцикле.
- Не слышат? – переспросила Елена Павловна, - То есть ваш Профессор тоже не отвечает?
Я молчал и женщина восприняла моё молчание правильно.
- Знаете о чём я сейчас мечтаю? – спросила женщина и сразу же ответила, - Я мечтаю о том, чтобы моя Юля прямо сейчас в каком-нибудь придорожном мотеле, да, вообще не важно где, занималась любовью с этим самым Профессором. И им было бы не до ответов на звонки. Может он оградит её от неприятностей, если больше никто это сделать не может.
Я не сразу осознал, что разговор окончен, хотя гудки об этом сообщили.
Тревога матери - это самый верный признак неприятностей ребёнка. Особенно дочери. И моя озабоченность переросла в страх. Страх за моих друзей, страх за Юлю. И вариант, предложенный Юлиной мамой мне уже не казался чем-то ужасным. Главное, чтобы им не грозила опасность.
Я набрал Бориса Петровича. Тот ответил сразу.
- Тоже не можешь дозвониться до ребят? – спросил он, и я начинал ощущать реальность опасности моим друзьям, моей девушке.
- Выходи, - продолжил старший товарищ, - Я через пару минут буду ждать тебя у машины.
Деловые интонации собеседника немного успокоили.
- Удачи, - услышал я от Петровича, выходя из квартиры.
- Спасибо, пригодится, - ответил я ему.
В машине Борис Петрович попросил ехать на МКАД, а сам, пока я выруливал по переулкам в нужном направлении, разговаривал по телефону. Я не успевал проследить к кому он обращался, но всех своих собеседников он называл по имени и просил различную информацию. Когда мы подъезжали к выезду на МКАД, Борис Петрович, прикрыв рукой трубку сказал:
- На восток.
Через время он сообщил, что нужно развернуться, как только будет возможность. И наконец попросил свернуть на заправку. Там машин не было и я объехал парня, вышедшего заправить нашу машину. В зеркало заднего обзора я увидел его разочарованный взгляд и остановился у входа в магазин. Борис Петрович, глядя на экран своего смартфона, выскочил из авто и пошёл вокруг магазина и мне пришлось проследовать за ним. Я пытался предложить поговорить с заправщиком, может он, что видел, но моего приятеля было не догнать. И я бросился следом, боясь потерять его из виду. Он обогнул какое-то специальное строение и проследовал в редкий пролесок, за которым начинался нормальный лес. Я сокращая дорогу обошёл строение с другой стороны и увидел на траве след колёс. Не найдя второго следа, я понял, что это след мотоцикла и, уже не обращая внимания куда направляется Борис Петрович, пошёл по следу. Отпечатки мотоциклетных колёс огибали кустарник и деревья. Явный юз на поворотах говорил о приличной для бездорожья скорости. Я не мог даже представить, что должна была чувствовать Юля, если она была на этом мотоцикле, уже зная о её страхе.
Я быстро потерял из виду своего спутника, но меня это меньше тревожило чем опасность потерять след мотоцикла Профессора. Теперь не было никаких сомнений, что это след нужного нам аппарата. Но после небольшого подъема следа исчез. Как-будто разогнавшись мотоцикл взлетел на густым кустарником, что был на склоне. Пришлось пробираться через него. Взлететь, как мотоцикл на хорошей скорости я не мог.
Прямо за кустарником я увидел Бориса Петровича, который стоял у лежащего в достаточно глубоком дне оврага разыскиваемого нами мотоцикла. Рядом с ним никого не было. Борис Петрович набрал на своём мобильнике вызов, но противный голос сообщил, что абонент в сети не зарегистрирован. Я позвонил Юле – результат был тот же.
Затем мой товарищ обошёл вокруг того места где лежал мотоцикл и, кивнув, чтобы я к нему присоединился, пошёл в сторону заправки, где мы оставили машину.
- Ситуация вырисовывается довольно позитивная, - начал объяснять старый опер, - Они похоже он скрывались от кого-то на мотоцикле. Дорога незнакомая, угодили в яму из которой не выбраться на колёсах. Целы, - на мой вопросительный взгляд пояснил, - Двигатель ещё тёплый, значит это было недавно. Раз их нет, заначит целы. Если бы пострадали, то были бы на месте или были бы следы преследователей, которые их забрали. Возле мотоцикла вообще следов нет.
- А их следы? – удивился я.
- Тоже подумал, - сказал Борис Петрович, - Думаю Костя так уходил, что следов не оставил. Он может.
- Но тогда выходит на мотоцикле не было Юли, - сказал я, ожидая аргументов против.
Но их не последовало.
- Будем надеяться на лучшее, - только и ответил старый полицейский.