Вторую пайку нам действительно добавили. Ворон продолжал кормить меня сам, мотивируя это тем, что и так все заживает медленно и на надо давать дополнительные нагрузки. Я же в тайне от него понемногу начинала разминать пальцы, потихоньку напрягать мышцы ног. Боль, уже не блокируемая ничем, уменьшилась до терпимой, и я начинала страдать от бездействия.
Естественно долго что-то скрывать в тайне, постоянно находясь вдвоем в крошечном замкнутом пространстве, невозможно.
– Нет, – именно такой была первая реакция Князя. – Нет, если слишком рано.
– А как мы выйдем отсюда? Снова будешь на руках выносить? Или, по-твоему, я оп, и по хлопку ладоней встану и пойду? – я злилась, и неосознанно сжимала и разжимала кулаки.
Ворон, начавший тоже заводится, скривился, но промолчал. Отвернулся к окну. Я заставила себя успокоиться. Глубокие вдохи еще давались с давящим ощущением с поврежденной стороны, но привычные техники дали нужный эффект. Нам ссоры ни к чему. Как там было, в Пустыне? «Главная добродетель женщины - смирение»? Я набрала воздуха, что бы сказать, что я буду готова подчиниться ему, как целителю, но Князь меня опередил.
– Допустим, – он тяжело выдохнул, – ты права. Даже если я вынесу тебя отсюда на руках, то нам еще надо добраться до лагеря. А значит ты должна будешь в состоянии два дня провести в седле. Даже если мы будем ехать вдвоем, все же будет лучше, если мне не будет постоянно контролировать твое положение. Вечером поменяю бинты, и начнем. – Он развернулся ко мне – Довольна?
– Да!
– Есть еще одна вещь, – он продолжил мысленной речью – Тебе надо будет научиться пользоваться местным языком жестов. Будет странно, если мы на виду у всех продолжим общаться так, как сейчас. Или если тебе в мое отсутствие потребуется обратиться к кому-то из солдат. Так что этим мы, пожалуй, займемся прямо сейчас.
Это оказалось больнее, чем я ожидала, если не просто пытаться чуть-чуть напрягать мышцы, а полноценно сгибать ноги. Или поднимать. Можно подумать, что я делала это сама, но нет, Князь сгибал, поднимал и держал. До злых слез. До шлепков ладонью по полу – так, как мы просили прекратить спарринг. Мысленно разговаривать он со мной перестал день на третий – четвертый, теперь только жестами. Но этот жест он всегда игнорировал. Порой мне казалось, что ему нравится видеть мои страдания. Но я не сдавалась, раз за разом теряя счет времени во время занятий. И они казались мне вечностью.
Сны теперь пылали. Если раньше я мерзла, теперь мне было постоянно жарко.
Однажды я проснулась от осторожных прикосновений ко лбу и рассуждений Ворона вслух.
- Я же говорил, рано. Повелся. Теперь жар снова. – Он заметил, что я проснулась. – Швы не болят?
Я прислушалась к своим ощущениям и отрицательно качнула головой. Болели мышцы. Горела и слегка кружилась голова. Я вытянула вверх руку, она мелко дрожала, разжать полностью пальцы не получалось. Князь проследил за моими действиями, задрал мне тунику, провел руками вдоль ребер, оттянул веко и уголок губ.
– Конечно. Надо было догадаться. Надеюсь, до судорог не дойдет.
Он задумчиво посмотрел на меня, потом снова положил ладонь мне на лоб и погрузил меня в сон.
Когда я проснулась, Ворона в камере не было.