Я возвращался из командировки домой. Неделя в другом городе пролетела незаметно: как инженер-механик я был направлен, чтобы обеспечить наладку нашего оборудования на производстве. Днем я пропадал на заводе, а вечером гулял по незнакомому городу и представлял, что я живу здесь совершенно один. И от этих мыслей мне было как-то свободно и хорошо. Давно такого не испытывал.
Домой возвращаться мне не хотелось. Перед самым отъездом мы в очередной раз поцапались с женой. Впрочем, эти ссоры в последнее время стали уже традиционными. Уезжал из дома я с тяжелым сердцем и, пока находился в чужом городе, у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать. Я принял решение: развожусь. Это не жизнь, когда с утра до вечера только ругань, а жена из когда-то милой девушки давно превратилась в бензопилу.
Жалко пятнадцать лет брака, а еще жалко дочку. Ей всего двенадцать, как ей объяснишь все? Но я был настроен решительно, и, садясь в вагон, даже почувствовал нетерпение. Поскорей бы приехать домой, поговорить с женой и, наконец-то, стать свободным. Перестать жить в атмосфере ругани и недовольства. А дочь… Уверен, Юлька меня поймет. Если не сейчас, так потом, когда вырастет.
Мне всего тридцать пять, вся жизнь еще, можно сказать, впереди. Я не хочу провести ее, слушая упреки и придирки в собственном доме. Я хочу пожить по-человечески.
От того, что давно зревшее решение было принято, мне стало легче. Я открыл чемодан и, напевая себе под нос, принялся доставать оттуда вещи, чтобы переодеться. Ехать предстояло всю ночь, и мне не хотелось ложиться спать в хорошем костюме.
Зашла проводница, приветливо поинтересовалась, все ли в порядке. Я ответил утвердительно и попросил принести мне чай. Она кивнула, и почти моментально вернулась со стаканом горячего кипятка и чайным пакетиком. Я не удивился такой скорости – вагон был практически полупустой, а я так и вообще ехал в своем купе один. В этом направлении поезда, видимо, не пользовались у туристов большим спросом.
Спать было еще рано, поэтому я, переодевшись в спортивный костюм, уселся у окна со стаканом чая, машинально разглядывая мелькающие за окном деревья и мысленно прокручивая в голове слова, которые скажу жене по приезду. Я даже представил, что она мне ответит, и поморщился от предчувствия очередного скандала. К счастью, он точно будет последним.
Поезд замедлил ход, показалось старенькое здание вокзала на какой-то небольшой станции. Стоянка две минуты, и мы снова тронулись.
- Здравствуйте! Попутчиками будем. – Дверь моего купе открылась, и вошел пожилой мужчина, севший в вагон на этой станции.
Я тоже поздоровался и снова уставился в окно. Настроения заводить знакомства у меня сейчас не было. Меня порадовало, что сосед мой, почувствовав, что я не настроен на общение, достал из своего старенького портфеля газетку и, откинувшись на спинку сиденья, с головой ушел в чтение.
Так прошло полчаса. Сосед листал газету, я пил чай, смотрел в окно и вел мысленный диалог с женой Мариной.
Мой телефон, лежавший на столике, завибрировал, и на экране высветилось фото Марины. «И чего названивает?» - подумал я. Это уже третий раз с того момента, как я сел в поезд. Я сбросил звонок и раздраженно оттолкнул от себя телефон.
- Жена? – Вдруг спросил попутчик.
Я кивнул. Настроения делиться с ним переживаниями у меня не было. Но он не отставал.
- Что же вы трубку не взяли? Она, наверное, волнуется, как вы сели в поезд, не опоздали ли. – Спокойно спросил он.
- Да не знаю. Чего ей волноваться? – Пожал плечами я.
- Она же жена. А Жены всегда волнуются о мужьях, переживают.
Я усмехнулся:
- Поверьте, не все жены такие заботливые.
Телефон зазвонил снова, опять Марина. Я в сердцах схватил его и отключил совсем. И пусть, зато зарядка до завтра не закончится.
- У вас с женой ссора? – Понимающе спросил сосед. В его тоне не было праздного любопытства, которое бы меня оттолкнуло. Напротив, я услышал искреннее сочувствие и понимание, что ли.
- Как вам сказать… Это уже не ссора. А финал отношений. – Внезапно для себя ответил я.
Конечно же, я не раз слышал об эффекте попутчика. Когда ты садишься в поезд, и там выкладываешь все о себе совершенно незнакомому человеку. Чтобы потом никогда больше с ним не встретиться. Иногда в поездах чужим людям доверяют настолько личное, что даже близким не расскажешь.
Зная об этом, я вовсе не собирался откровенничать с соседом, но разговор завязался как-то сам собой.
- Григорий Петрович. – Представился мой попутчик. Я в ответ тоже назвал свое имя – Михаил – и спросил, куда он едет. Оказалось, ему сходить на одну станцию раньше, чем мне.
- Что же, спать еще вроде как рановато, - заметил Григорий Петрович, - может, поделитесь, Миша, что у вас с женой? Вы позволите мне вас так называть? Я старше вас лет на двадцать, в отцы гожусь, вроде.
Я позволил, и Григорий Петрович продолжил:
- Судя по фото на звонке, ваша супруга - милая женщина, так что у вас такое случилось, что вы даже трубку не берете? Почему финал отношений?
Проводница принесла нам еще по стакану чая, и под чай, под стук колес, я рассказал Григорию Петровичу свою историю.
Женился я рано, в двадцать лет. Как это бывает в столь молодом возрасте – по большой и страстной любви. Мы оба учились на первом курсе, познакомились на какой-то общегородской студенческой тусовке, и больше не расставались. Обычно первая любовь заканчивается печально, об этом уж сколько песен спето, фильмов снято. Но наша оказалась счастливой – мы не расстались, даже наоборот, почти сразу же сняли комнату в коммуналке и стали жить вместе.
Я подрабатывал в своем же вузе написанием курсовиков и контрольных, технические специальности - это всегда кусок хлеба. Поэтому на тот самый хлеб нам хватало, и даже немного оставалось на развлечения, хотя и не всегда. Помню, как мы впервые рванули в Сочи дикарями, на попутках, денег хватало лишь на еду. Но нам везло – водители нас подбирали и везли бесплатно. Наверное, им было приятно видеть молодую, счастливую, влюбленную пару.
Мы тогда вообще легко подрывались на разные глупости. Сейчас скажи я Маринке: бросай все, мы едем на юг – и точно знаю, что произойдет. Она начнет ныть, задавать вопросы, переживать, что ей нечего надеть, что у Юльки кашель, и ее продует в дороге, что у нас денег нет, потому что мы копим на новую машину. В итоге никуда мы не сорвемся и не поедем. Зато знатно поссоримся. А тогда нам было море по колено, и в этом был какой-то особый кайф. Мы были молодыми, беспечными и знать не знали, во что превратимся через десять лет.
Через два года совместной жизни мы поженились, а еще через два Маринка забеременела. Потом появилась Юлька. Собственно, с тех пор все и начало понемногу рушиться. Хотя тогда я этого еще не понимал. Но сейчас вижу – именно с рождением нашей дочери, которую я, между прочим, люблю, все у нас в семье пошло как-то наперекосяк.
Юлька родилась болезненным ребенком. А Маринка оказалась сумасшедшей матерью с гипер-опекой. Каждую неделю дочь преподносила нам новый сюрприз. То температура сорок, то колики, то отит, то аллергия.
Марина в какой-то момент перестала спать по ночам и стала похожа на зомби. Я к тому времени уже был дипломированным специалистом и устроился на работу, инженером на предприятие. Работал по сменам, на работе часто так выматывался, что приходил домой, мечтая лишь об одном: хочу тишины и покоя, и спать, спать, бесконечно спать. А приходилось купать Юльку, гулять с коляской и по ночам петь дочери колыбельные, чтобы жена могла хоть немного отдохнуть. Но лучше не становилось. Полегче стало только через год. Когда дочь научилась спать целую ночь, не просыпаясь.
Надо ли говорить, что за весь этот год у нас с Мариной и речи ни шло ни о какой личной жизни. Постепенно мы стали отдаляться друг от друга.
Продолжение
Читайте также: