Я, обычный парень Федя, оказался в новом теле и в новом мире, где статус человека зависит от того, сколько удовольствия он получает. Да это же просто рай!
Стоп. А почему я лежу ванной, наполненной канистрами с токсичными химикатами? Почему все вокруг за мной охотятся? Кем был этот белобрысый псих, владевший телом до меня, и во что он влип? Только не говорите мне, что он пытался смыть себя в эту ванну...
Глава 1. Бесперспективняк
Жизнь моя в воде не тонет и в канализацию не смывается. Сами понимаете, какая у меня жизнь.
Я честно хотел ее закончить, оставив Петровичу незабываемый подарок перед тем, как очистить его благородную квартиру с евроремонтом от моего неблагородного происхождения. Петрович прекрасно знал, что я на дне, но лишнюю неделю дать отказался и благородным пинком решил это самое дно пробить, отправив меня со съемной квартиры бомжевать по подъездам. Наверное, не надо было его посылать в ответ на новость о повышении арендной платы. Но приличной лексики у меня к тому времени не осталось, а денег тем более. Ленка уже месяц как ушла, даже запах ее шампуня из подушки выветрился. Я не нарочно нюхал, просто давно не стирал постель.
Ленка, уходя, сказала: "Хороший ты Федя, но бесперспективный". Куда уж мне до ее лысого профессора. Я-то с восьмого класса со школы ушел, так что разросшиеся от знаний мозги ни один волос мне выдавить не успели. И не жалел я об этом ни разу. Все равно мне выше "Пятерочки" или стройки было не прыгнуть. Я себя здраво оценивал, так что с младых ногтей то телефоны продавал, то запчасти. Да и так старался с шабашки на шабашку. Чтобы Ленке подарки лишний раз, цветы. А она - бесперспективный ты, Федя.
В общем, все как-то внезапно скатилось на дно, и не из-за Ленки даже. Я так и не понял, от чего конкретно. Витек, мой друг со стройки, сказал, что это похоже на депрессию. Вроде как в мозгу что-то заклинивает, гормоны шалят или вроде того. И возникает это жуткое состояние. Ничего не хочется, даже шевелиться. Я поспрашивал у людей. К психологу, говорят, тебе надо. Они цены видели? Да и самих этих психологов я в гробу видал вместе с профессорами. Все они одного поля ягоды.
Я про депрессию, конечно, почитал и решил лечить эту дрянь популярным способом - стал пить. Пить не помогало, но пил все равно. С работы... нет, не уволили. Уволился сам, гордо протащив мимо кассы пару бутылок. Как раз допивал последнюю, думал про пустые карманы, а тут Петрович приперся. Ну а я чего. Мне терять уже нечего. Перспективы реально никакой. Бес-перс-пек-тив-няк. О, еще выговариваю. Ну и решил я, значит, устроить ему подарочек на прощанье. Чтобы в этой его квартире с евроремонтом ни за какие евро больше никто жить не стал. Теть Люся постарается на этот счет. Весь город будет знать о моем фееричном уходе.
- Ну что же ты, старушка-судьба, - выдал я, садясь на край ванной. - Ко всем лицом, а ко мне своим тощим задом. Ты мне задолжала, знаешь? За мно-ого лет. На том свете я потребую расплаты!
Набрал воды погорячее. Лег в ванну как был - в футболке и шортах. Тапки тоже снимать не стал. Тапки были белые. Я заржал, но как-то невесело. Думать в таких случаях опасно - можно протрезветь и успеть передумать. Так что я выпустил воздух из груди, залпом допил бутылку и с горящим горлом нырнул в горячую воду. Лицо обожгло, и я тут же вынырнул, кашляя и плюясь. Хотелось материться. Хотелось дышать. С водичкой я точно перестарался. Все еще не открывая глаз, я откинул пряди со лба и понял две вещи. Во-первых, мои волосы абсолютно сухие. Во-вторых, они как шерсть Ленкиного хомячка на ощупь. Что за хрень?
Я открыл глаза и увидел белый, ослепительно-яркий свет, совсем не похожий на приглушенный теплый свет запыленной лампочки в моей ванной. Погодите, но я же еще не успел умереть. Я просто нырнул и вынырнул. Сразу. И я, кажется, успел передумать умирать. Это считается? Можно мне обратно?
Со страху вспомнил, что я крещеный. Стал молиться. Поискал крестик на груди. Но на груди не было ничего, даже волос. Это была тощая впалая грудь с ненормально белой кожей. Я чуть не уписался со страху. В тренажерку я не ходил, но стройка свое дело делала. В ванну я ложился жилистым, загорелым, в меру волосатым парнем с едва наметившимся брюшком из-за ежевечернего пива с солеными снеками. А это что за скелетик, кожей обтянутый? Я давно не смотрел на себя в зеркало, но я же не мог так измениться всего за месяц? Пальцы были длинные, тонкие. Ни одной привычной мозоли или занозы, ни одного заусенца. Ногти такие аккуратные, что Ленка, увидев их, попросила бы номерок моей маникюрши.
Не в силах пошевелиться то ли от шока, то ли от странной слабости, я скользнул взглядом от груди к животу, тоже белому и впалому, явно чужому, с облегчением убедился, что я мужчина, и в этом плане весьма даже не обделенный, посмотрел на ноги-спички, упиравшиеся в край ванной. Не моей...
Оказалось, что, открыв глаза, я увидел висевшую над головой длинную люминесцентную лампу. Это она ослепила меня, а никакой не свет в конце тоннеля. Возле лампы висело растение в горшке, наверняка искусственное. Я не великий садовод, но растениям нужен солнечный свет, а окон тут не было.
Зато был голубой кафель, полотенца, два синих коврика. Один у ванной, а другой - у прозрачного душа напротив меня. Слева стоял унитаз, над ним висел шкафчик вроде аптечного, дальше, у двери, стояла раковина с зеркалом. Это была самая обычная чистенькая ванная с хорошим ремонтом, но в ней была одна странность. Все свободное пространство заполняла конструкция из трубок, канистр, колб и прочей лабораторной посуды. Финальная трубка этого лабиринта была опущена в ванную, и мне это как-то сразу не понравилось. Как и запах. Как и валяющаяся сбоку от меня пустая пробирка.
Я бы уже давно запаниковал, заорал, выскочил, подбежал к зеркалу, но тело меня почти не слушалось. Я словно альпинист, пролежавший час в снегу, едва мог шевелиться. Сердце билось как бешеное, но его толчки конечностям не передавались. Как будто кровь застревала на полпути, не питая ноги и руки. Голова и та поворачивалась с трудом.
"Тик-тик-тик".
Позади меня стоял квадратный будильник, и до звонка на цифре восемнадцать оставалось минуты две. По какой-то странной причине на этих часах было двадцать три цифры. Не двенадцать. Двадцать три. Но меня взволновало не это. Откуда-то я точно понял: в этой конструкции из бочек, шлангов и колб находится что-то опасное. И оно польется прямо ванную, где я лежу, как раз в тот момент, когда зазвенит будильник.
Это осознание выстрелило болью в левый висок, но страх не дал мне даже зажмуриться. Я понятия не имел, что происходит, но знал одно - надо выбираться, иначе мне конец.
Читать продолжение бесплатно ТУТ