Баба Саша Грачёва (Александра Сергеевна Грачёва) жила на нашем краю деревни. Я дружила с её внучкой Люсей. Приезжала Люся к бабушке каждое лето из города Донской Московской области. Сейчас этот город находится в Тульской области. Любили власти Советского Союза передавать небольшие города из области в область.
Баба Саша часто бывала у дочери в Донском. В одной из таких поездок она побывала во МХАТе, где смотрела «Бесприданницу», спектакль по пьесе Островского.
*****
Едва ли не единственным развлечением бабушек в нашей деревне, состоящей из восьми домов, были вечерние посиделки, которые в нашей местности назывались поседками.
Дом моей бабушки, Александры Ивановны Михайловой, находился на краю деревни, поэтому бабушку чаще называли просто Сашуха Крайняя, а мы, внучки звали её «бабинька». В третьем доме от края деревни и проживала баба Саша Грачёва. Чаще всего в поседки мы ходили к ней, а иногда – она к нам.
Почему-то мне запомнились осенние поседки, когда темнело рано, и было прохладно на улице. В те далёкие времена никто не боялся, что кто-то может войти без приглашения в чужой дом. Поэтому уходя в поседки, бабинька никогда не запирала двери на замок. Палочка, подставленная к двери, всем сообщала, что хозяев нет.
У Грачёвых около дома стояла длинная и широкая лавочка, на которой умещалась уйма народа, не меньше пятнадцати человек. Была у моей мамы старая фотография, где изображены на этой лавке почти все наши родственники, включая младенцев. Мне на этой фотографии меньше года. Жалко, найти этот снимок не смогла.
Вот на этой лавочке и проходили наши поседки, которые я так любила.
Итак, Бесприданница.
Начинала свой рассказ баба Саша с самого начала.
«Встали мы утром, мне-то делать в городе ничего не давали. Так у телевизора целый день и сидела, ну на лавочке с женщинами у подъезда поговорю немного.
Когда зять сказал, что в Москву в театр поедем, я уж так обрадовалась. Ой, и люблю я и кино, и театр. А, всё-таки, театр интереснее кино. В театре всё живое, мне всегда кажется, что там даже деревья и нарисованная река пахнут листьями и водой, как у нас в деревне.
Дааа! На трамвае доехали до вокзала, где электрички останавливаются. Поели мороженое, пока поезда в Москву ждали. Ехать-то от Донского до Москвы недолго, а там, на метро с пересадками до театра. Это так мы раньше ездили.
В последний-то раз совсем по-другому вышло. Зять-от машину купил, «москвич» называется. Сказал, что не говорили мне о покупке, что «суприс» хотели сделать. Вот и сделали.
Ой, как в машине удобно! Домчались пуще ветра. Машину рядом с театром оставили, а пока до театра ехали всю Москву оглядели, вот уж красавица столица-то наша. Жалко, Сашуха, что ты не была в Москве, вот где красота! Народику только многовато, а так…
Дааа! Рановато мы приехали, а зять сразу в буфет. Там «кофий» пили с «еклерами». Ох, и вкусные они! А «кофий» горький какой-то, чай из самовара получше будет».
А потом баба Саша подробно, в лицах, рассказывала содержание пьесы. Рассказывала так ярко, самобытно и подробно, что я до сих пор вспоминаю выражение её лица, жестикуляцию, слёзы, голос. Пересказать я не смогу, остались только впечатления.
Ларису баба Саша осудила за любовь к Паратову. Но во всём винила мать, которая продала своих дочерей.
Особенно мне запомнилось, как она после окончания своего рассказа, вытирала кончиком платка слёзы, оттягивала рукой нижнюю губу и протяжно произносила: «Даааа…».