Сегодня обсудим художественный фильм 1955 года, снятый режиссёрами М. Маевской и А. Маслюковым по одноимённой книге (1925—1935гг.) педагога и воспитателя Антона Семёновича Макаренко.
К сожалению, я, хоть и занимаюсь исследованиями образования, не читала еще это произведение, так что не смогу раскрыть связь оригинального произведения и киноленты - поделюсь впечатлениями по поводу последней.
Слышала такую остроумную шутку-правду: "В отечественной педагогике основной учебник - это художественное произведение". Но какое! - хочется добавить.
В фильме представлена история становления колоний для детей, оставшихся в горниле начала XX века без попечения родителей. Макаренко берётся за эту задачу, сам, очевидно, не представляя её масштабов и трудности.
- Да я и сам не знаю. Нового человека по-новому надо делать. А вдруг в самом деле напутаю? - говорит педагог.
- Ну и напутаешь! Подправим. Всем нам на опыте учиться. Мы все можем ошибаться. Главное воспитать советского человека! Вот ты его и воспитывай. Действуй! Дело святое, партийное.
К этому "святое" мы еще вернемся в завершении.
Парни не маленькие, прожжённые, их боятся женщины-воспитатели, к ним не может найти ключ сам директор. Макаренко не играет - он действительно не знает, что ему делать с таким, как сейчас сказали бы "контингентом", а для него - с такими людьми. Он ставит гипотезы и проверяет их, а при неуспешности подхода, применяет другой. Но, поскольку все эти подходы по сути своей правильны, то они не уходят из арсенала педагога совсем: во-первых, забота - парням по-прежнему дают кров, кормят, по-человечески обращаются... Во-вторых, правильный пример перед глазами - начальник колонии Макаренко, другие два воспитателя-женщины, да добродушный завхоз. В-третьих, обучение - возможность, которой ребята настойчиво пренебрегают - просто не приходят на занятия.
Один ход в педагогике был мимо рельс гуманизма - ударить "предводителя". При всех стараниях воспитателей, парни продолжали вести привычный образ жизни - пили, гуляли в городе (наверняка промышляли), гневить их было смертельно рискованно, а один так даже был пойман с поличным на месте убийства в ближайшем н.п. Макаренко видимо осознал, что его методы не работают. И тут как раз воспитанники выдвинули хамские претензии о "запаздавшем обеде", и в ответ на причину задержки сказали директору, чтоб дрова он со своими воспитателями колол сам. И говорил-то это "предводитель", выставив своему товарищу ногу для чистки туфлей - чистый барин, эксплуататор чужого труда. Совсем не советский гражданин. Макаренко и не сдержался, и его самого потрясла эта несдержанность - "Скверное, брат, дело. Я впервые в жизни ударил человека", - говорит он тут же в коридоре, бежавшему на шум завхозу. На поверку же именно после этого инцидента произошел перелом в отношении парней к их благодетелям.
И вот вопрос: Как? Как так быстро произошла смена настроения у этого Саши, испытавшего на себе силу кулака великого педагога? Ведь его ближайший товарищ Бурунов тут же сорвался воспитателя проучить, а Задоров не дал. Тут же! В секунды после удара. Не было у него времени всё взвесить для нового решения. Боялся, что арестуют и закончится приют? Да они вообще ничего не боялись, судя по всему. Они уже всё это видали - и аресты, и поиски пропитания на большой дороге. Заботился о Макаренко, не хотел ему вреда? Вряд ли, откуда ж тогда эти хамские реплики минуту назад? Хорохорился перед друзьями? Как тут не подумаешь про то, что педагог впервые сказал что-то на понятном ему, Саше, языке - на языке силы? Или парень почувствовал, что вот в этом человеке - его шанс на будущее, возможно, единственный? А может, понял до какой степени Макаренко не безразличны они, эти молодые криминальные таланты, что тот отошел от своих железных принципов и поставил себя в ситуацию реального риска здоровью и жизни?...
Не только вопрос физического наказания, но и другие дискуссии о педагогических методах звучат в фильме актуально и сегодня. Главный конфликт в этом плане разворачивается между практиком Макаренко и теоретиком, кабинетным педагогом. Того мотает от жесткого обращения с мальчишкой-беспризорником, что тот готов был даже выпрыгнуть в окно, до цитирования гуманистических идеалов. Когда в 2022 году воспитание и образование ищет пути ориентации на ребят, балансируя на грани с усаживанием чад себе и обществу нашею, в фильме 65-летней давности звучит эмоциональный диалог между Макаренко и его коллегой:
- Пока не создан коллектив, пока нет традиции полезных навыков, воспитатель не может отказываться от наказания и принуждения.
- Но наказание и принуждение воспитывает раба! Необходимо дать свободно развиваться интересам ребенка.
- А я утверждаю, что нельзя воспитывать только на интересе. Я хочу воспитать здорового, крепкого человека, а не слепого эгоиста!
Образ героев и место действия вторит линии сюжета. Из черных одежд в темном заброшенном заводе, как подвале, представляющимся скорее "малиной", блат-хатой, чем воспитательным учреждением, в начале взаимодействия Макаренко с новобранцами... к льняным белым рубахам в светлой усадьбе или во широком поле, в атмосфере полного доверия и взаимоуважения. От хождению на грани ареста или убийства на "деле" к настоящей семье и поступлению на рабфак. Вот путь, который прошли воспитанники "первого набора".
Но, оказалось, не всем это светлое будущее нужно. Кому-то воровать было "Интересно! Весело!" И история этого Митяги стала катализатором развития Семёна Карабанова - хорошего парня, который отчаянно поручался за товарища, даже пообещал уйти из колонии вместе с Митягой, раз того выгоняют, отстаивал его честь... Да прогадал - и чести у того не было, и верить тому нельзя было, и доверяться. Черезо время вернулся Семён с повинной головой в колонию. И был принят. И прошел испытание доверием - Антон Семёнович просит его съездить получить большую денежную сумму на нужды колонии, даёт коня и пистолет:
В Карабанове я не сомневался. Я знал, что любить и уважать человека - это значит предъявлять к нему высокие требования.
Душераздирающий и прекрасный диалог складывается у Макаренко с Семёном по его возвращению с деньгами - парень взрывается на отказ директора привезенные им деньги пересчитать, проверить:
Ви надо мной издеваетесь! Не може буть шо Ви мне так доверяете! Не може буть! Да Ви нарочно рискуете, я знаю! Я той дорогой скакав и думав "Хоть бы Бог был на свити, шоб послав кого-небудь, шоб набросились на мене десяток или там скильки, я б их стреляв бы, зубами кусав бы, рвав, як собака! И знаете, чуть не плачу - знаю, что Ви тут сидите и думаете, чи привизе, чи ни привизе?!
Постепенно сфера ответственности колонистов ширится - то решают поймать чёрных лесорубов, то восстанавливают заброшенную и разворовываемую купеческую усадьбу, то уже возделывают землю вокруг неё, заводят скот. Проходит 2 года благополучия, а Макаренко недоволен - кризис говорит, застряли. И как же мудра его просьба к наркомпросу дать им "что-нибудь такое, чтоб голова закружилась от работы!", так как "Коллектив должен видеть впереди лучший завтрашний день. Стремиться к нему в радостном напряжении, к весёлой мечте". Им предложили объединиться с колонией, размещенной на территории Куряжского монастыря. Часть педагогов категорически против, но тут берёт слово завхоз Калина Иванович:
300 твоих братьив пропадает, таких же горьковцев, як и ты! А вы говорите жалко с розами разлучаться. А это ж работа государственная, советской власти нужная!
И предстояло им начать с начала - на новом убитом месте, с новыми беспризорниками, и новыми проблемами: разруха, голодуха, вши, дедовщина, откровенные избиения маленьких по ночам. Вот только теперь они знают, как это делать, и теперь они - это не только педагоги, но и такие же парни и девчата, прошедшие этот путь. И, конечно, тут есть новый главарь "соловьёв-разбойников", которых насчитывается 15 на 300 человек колонии, а держат её на страхе. Снова приложить один раз? Нет, Макаренко выбирает другой метод - дружбы! Сначала интерес к себе пробудил у главаря, а там и уважение.
Горьковцы прибывают в Куряж в победном шествии под песню:
Много горя мы видали
в жизни своей, друзья.
А теперь счастливо стали
жить, как одна семья...
Колонисты, мы Отчизне
наши силы отдадим.
Только тот хозяин жизни,
кто живет трудом своим!
Настоящий гимн! Человеку труда, советскому человеку! И беспризорнику, вставшему на светлый путь. Вообще фильм полон патетики, и музыка с первых титров такая, что можно ожидать названия "Героическая поэма".
Яркая точка в фильме - встреча с героем того времени, Горьким, участвовавшим в празднике первого снопа. В этом человеке - единение со своей огромной страной и его народом. После Педагогической поэмы посмотрела документальный фильм про Горького и описание увиденного писателем в колонии там было совсем не столь лучезарным, но это уже к данному кинопроизведению отношения не имеет. Да и к книге тоже. Да и как оценить правдивость этой документалистики, если мнения о методе Макаренко и условиях жизни в его колонии были самые противоречивые?... А мы тут о фильме.
Идеологические заметки на полях
На сцене сидит мальчик на деревянном троне, вальяжно закинув нога на ногу. Эта сцена вызывает в памяти фразу, отражающую отношение страны Советов к "богопомазаннику": "Любая кухарка может управлять страной". А тут каждый мальчишка может сидеть на троне. Причем, этот мальчишка даже не в фокусе повествования - он сидит в глубине сцены, когда на переднем её плане сидит председатель, ведущий собрание колонии. Всё наше внимание должно быть на председателе - мы вообще можем не увидеть трон. Но он есть, и в этом такой важный для нового государства смысл! А режиссёр-постановщик так щедр, что сделал её, и не фокусирует на ней внимание. Или, наоборот, он столь искушен, что знает - мы будем искать что-то еще, когда на переднем плане статичный, хоть и говорящий председатель. По-моему, это прекрасно!
И ещё одна зарисовка. Первое общее собрание объединенной колонии. Общий сбор. В храме. Я недавно слышала от священника горькое сетование, что в стране Советов их храмов делали клубы, а из амвона - возвышающейся над полом площадки, чаще всего полукругом выступающей в основную часть храма, на которую нельзя даже заступать прихожанам, - делали сцены.
Вот и в фильме парень из старших колонистов-горьковцев Жора поднимается на амвон и говорит: "Так вот товарищи колонисты... Чёрт его знает, с чего и начинать"... И дальше по жанру-то настоящая проповедь! Яркая, обличающая, а главное - призывающая к лучшей жизни!
- Мы свиней и то мылом моем, а у вас и мыла нет!
- Так все ж покрали! - доносится из чумазой толпы.
- А ты куда смотрел? Ты тут хозяин!
Единогласно (даже самые отвязные бандюки всей компанией) приняли постановление колонии о совместном вступлении на светлый путь, и пошли танцевать гопак! Тут же в церкви! И первый бросился в пляс тот самый Семён, который хотел, чтоб Бог послал ему бандитов с большой дороги и он защищал доверенные ему Антоном Семёновичем деньги.
И невольно задумываешься: разгневается ли Бог на них за "осквернение" дома своего? Ведь дело-то и правда святое. Всё, как по Священному Писанию:
Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:
ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне... Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Евангелие от Матфея, 25 глава)
Источники
Педагогическая поэма (1955) СССР https://yandex.ru/video/preview/5149843411695068145