🇩🇪📰Обзор немецких медиа
🗞Der Spiegel берёт интервью у поп-критика Йенса Бальцера на тему «Должны ли белые музыканты не играть регги?» Уровень упоротости: умеренный (для современного европейского общества)
Белого музыканта не пригласили, потому что он носит дреды. Обвинение: культурное присвоение. Поп-критик Йенс Бальцер рассказывает о том, когда это оправдано - и почему регги не является видом искусства коренных народов.
В Швейцарии был отменён концерт в связи с дебатами о культурном присвоении: Некоторые люди чувствовали себя неловко во время выступления австрийского гитариста Марио Паризека, потому что он носит дреды. Три недели назад похожая ситуация произошла с регги-группой в Берне.
Der Spiegel: Можете ли вы понять поведение организаторов?
Бальцер: Прежде всего, хорошо, что идут такие дебаты. И я вовсе не думаю, что эти рассуждения просто отражают безудержное безумие левых адептов «культуры отмены», как её теперь повсеместно называют. Нам следует задуматься о том, как мы относимся к символам других культур.
Der Spiegel: Это звучит как «но».
Бальцер: Отмена концерта или его полная отмена приводит лишь к дискуссии о том, как люди внутри левого движения относятся друг к другу. И что реакционеры смеются в кулаки. Можно было бы также поговорить с музыкантами. Дебаты слишком сложны и слишком актуальны, чтобы оставлять их на откуп поляризации.
Der Spiegel: Дреды ассоциируются с сопротивлением против колониализма, расизма и угнетения: Для многих чернокожих причёска является эмансипационным символом борьбы за освобождение. Действительно ли нам всё ещё нужно это обсуждать?
Бальцер: С точки зрения истории культуры часто невозможно дать чёткое объяснение, какой символ или артефакт является неприемлемым для какой культуры. Абсолютных истин не существует. Проблема культурного присвоения возникает, когда я использую символ или артефакт другой культуры и не даю понять, что знаю о его истории и значении, или даже лишаю его этого. Например, когда в 2016 году Marc Jacobs выпустил на подиум моделей с разноцветными дредами, культурное значение прически не имело никакого значения. Это был продукт стиля жизни. Это проблематично.
Der Spiegel: Но даже если я, как белый человек, знаю историю и значение дредов и ношу их из соображений солидарности или восхищения, я причиняю этим боль некоторым чернокожим людям [ты долбо*б? 🤦♂️– прим. «Мекленбургского Петербуржца»]
Бальцер: Именно так. В случае с дредами, так много чернокожих людей уже сказали, что им больно, когда белые люди украшают себя ими, что вы можете просто принять это. Но регги-группу в Берне также обвинили в том, что белые музыканты не должны играть регги, потому что это культура коренных жителей Ямайки. Регги включает в себя массу элементов различных культур, не только коренных.
Der Spiegel: А именно?
Бальцер: На самом деле регги - это почти постмодернистская музыка, возникшая в пятидесятые и шестидесятые годы из смеси африканских, североамериканских и карибских влияний. Поэтому если кто-то считает, что регги необходимо защищать от культурного присвоения, то он должен, по крайней мере, знать, что регги не появилось бы без культурного присвоения. И что есть формы присвоения регги, которые абсолютно необходимы нашей культуре сегодня, например, в хип-хопе.
Der Spiegel: Часто дебаты о культурном присвоении начинаются с определения. То, что для одних является незаконным присвоением, для других - просто синтез. Как вы определяете культурное присвоение?
Бальцер: Самое популярное определение принадлежит Сьюзен Скафиди, американскому юристу. По ее словам, культурное присвоение происходит, когда одна культура использует артефакты другой культуры и обесценивает их, чтобы извлечь из них выгоду, и скрывает их от другой культуры. Дебаты в США касаются того, что общество белого большинства эксплуатирует культуру черных американцев, а затем выдает своих белых звезд за её истинных создателей.
Der Spiegel: Например, Элвис Пресли как король рок-н-ролла или Эрик Клэптон как король блюза.
Бальцер: Именно так. В то время как чёрные пионеры становятся невидимыми, белые звёзды с их символами, практиками и артефактами оказываются в центре внимания. Но в то же время это определение культурного присвоения несёт в себе взрывной заряд.
Der Spiegel: Что мы гомогенизируем культуры, когда рассматриваем их как социальные образования, которые можно отделить друг от друга?
Бальцер: Да. Мы ведем переговоры о том, кто принадлежит к одной культуре, а кто к другой, и кто может претендовать на то, чтобы говорить от их имени.
Der Spiegel: Но не все группы одинаково используют артефакты других групп. Разве мы не должны отмечать различия между культурами, чтобы указать на незаконное присвоение?
Бальцер: Я нахожу эту дискуссию такой сложной, но и такой интересной именно потому, что она выявляет две идеи эмансипационного мышления, которые кажутся мне одинаково важными и правдоподобными, но при этом не могут быть примирены друг с другом: Один говорит, что мы должны защищать маргинальные идентичности от гегемонистских. Другое направление требует полного преодоления мышления идентичности. Человек может быть свободным, только если он не подчиняется ограничениям идентичности.
Der Spiegel: Отменить идентичность можно только в том случае, если все равны, иначе вы затушёвываете и закрепляете властные отношения, которые, несомненно, существуют.
Бальцер: Это правда. Мы ещё не на этом этапе. В то же время мне бы хотелось, чтобы те, кто борется против культурного присвоения, понимали, что они зачастую не защищают первобытные народы. В этой атрибуции также присутствует колониалистский взгляд.
Der Spiegel: В каком смысле?
Бальцер: У меня вызывает подозрение, например, когда белые европейцы берутся спасать якобы коренных жителей Ямайки от эксплуатации их культуры - как я уже говорил, регги не является простым, оригинальным или, как сказали бы в прошлом, примитивным. Но так же, как в западном искусстве долгое время существовала тоска по якобы примитивному, существует долгая история тоски по якобы подлинности, особенно в контркультурных левых кругах. Мы также должны назвать это антиэмансипацией.
Der Spiegel: Что вы имеете в виду?
Бальцер: Например, именно левые хиппи украсили себя так называемыми «индейскими костюмами» на Вудстоке. То, что все коренные народы должны быть объединены в одну идентичность, конечно, является расистской проекцией. Речь шла не о поддержке маргинальных народов, а об обретении аутентичности и близости к природе и выделении себя из технократически воспринимаемой современности.
Der Spiegel: В своей книге «Этика присвоения» вы пишете, что нам необходимо разработать этику присвоения вместо запрета. «»Уместно! Но делайте это правильно!» На что это может быть похоже?
Бальцер: В ранних гендерных исследованиях было очень позитивное отношение к идее присвоения. В книгах Джудит Батлер, например, говорится, что гендерная и сексуальная идентичность в любом случае конструируется и поэтому присваивается. Когда drag queens в бальной культуре сознательно присваивают себе идентичности с женским подтекстом и преувеличивают их, они указывают на конструируемую природу всех идентичностей и деконструируют эти укоренившиеся концепции идентичности.
Der Spiegel: Есть ли хорошие примеры успешного присвоения в современной поп-культуре?
Бальцер: В последнем альбоме Бейонсе присвоила субкультуру черных гомосексуалистов последних 50 лет. Это работает, потому что это дань уважения первопроходцам. Но вы также можете спросить Бейонсе, нормально ли, что гетеросексуальная цисгендерная женщина-миллиардер помогает развиваться субкультуре педиков. Так что, в конце концов, не всё так просто.
@Mecklenburger_Petersburger
Поддержать проект Мекленбургский Петербуржец (исключительно по желанию)