Помните как в детстве летом: бежишь со всех ног без оглядки и не сомневаешься — прибежишь, куда нужно. Это могут быть мамины тёплые руки, в которых замираешь вместе со всем миром на пару секунд, стог сена, на который запрыгиваешь и тонешь в его сухих и мокрых слоях, это может быть речка, куда ныряешь — вода затекает прямо в нос, становится неловко, но все равно — классно! Есть люди, которые так пишут — без оглядки, и получается у них — как надо. Хорошо.
Так, по моему мнению, пишет Александр Щипин — писатель, редактор и журналист. Я познакомилась с ним на курсе творческой школы «Band», где он редактировал работы студентов, в том числе мои. Познакомилась и не поверила своей удаче: Александр точно подмечал плюсы и минусы текста, направлял. Это было как в речку, стог, поле и в мамины руки — все одновременно. Курс закончился, а мне захотелось узнать об Александре побольше, поэтому я взяла у него интервью. Мы поговорили о том, почему Саша пошёл в школу в 5 лет, зачем ездил по немецким тюрьмам и кладбищам и как дальний родственник вдохновил его написать роман «Бог с нами». Писательские штучки тоже, конечно, обсудили.
ЖУРНАЛИСТ
Саша пошёл в школу в 5 лет. Во-первых, за компанию со старшей сестрой, а во-вторых, потому что научился читать еще в два года и все подумали, что «нечего ему в детском саду дурака валять». В 14 лет получил аттестат о среднем образовании и решил поступать в МГИМО. Получилось со второго раза. После института пошёл не в дипломаты, а в журналисты. 10 лет писал эссе, статьи, но больше всего — рецензии и чаще всего — на кино, которое первый раз толком увидел в 17 лет. Увидел во всей красоте и сложности, увидел и сильно полюбил, но сначала — сильно удивился, потому что до этого видел на экране только тени и слышал голоса.
Помимо того, что я пошел в школу в 5 лет, у меня была еще другая жизненная проблема — очень плохое зрение. При этом до 17-ти лет я не носил линз — их просто не было в то время, а если и были, то толстые и неудобные. Очки я не мог носить – не переносили и (не переношу) ничего на лице —ни маску, ни очки. Возможно, это какое-то психологическое отклонение.
У моего любимого Рэя Брэдбери есть рассказ про успешного психоаналитика, который однажды понял, что забыл важный эпизод беседы с пациентом и решил переслушать этот момент (он записывал сеансы на пленку). Начал переслушивать и увидел, что половину из того, что ему рассказывали пациенты, он понял неверно и соответственно, давал советы исходя из того, что ему показалось. Герой стал носить слуховой аппарат, очки и как-то все разладилось. Таким образом, выяснилось, что, воспринимая мир по-своему, он проникал в его суть – видел не то, что человек говорил, а то, что на самом деле чувствовал.
Вот и я нормально существовал в своем мире, без кино. Когда начал носить контактные линзы, увидел кино по-настоящему и понял, как это круто, сложно, и как красиво.
Примерно в это же время Саша открыл для себя Интернет, благодаря чему стал писать. Все началось со Славы Курицына, который сейчас известен как писатель, а тогда был критиком, фактически культовым. У него была гостевая книга, где собралась литературная тусовка – общалась на литературные и не только темы. Там Саша познакомился со многими пишущими людьми и до сих пор с ними дружит. Например, со Львом Васильевичем Пироговым, в свое время он тоже был культовым критиком, сейчас работает в издательстве «Литературная учеба» – делает популярный в детских и родительских кругах журнал «Лучик 6+». Тогда Льва пригласили стать редактором журнала «Факел», который делал режиссер Юрий Грымов.
Лев искал себе авторов и спросил участников гостевой книги Славы Курицына, не хочет ли кто-нибудь писать про книжки и про кино. Я сказал, что хочу. Так я начал писать для «Факела».
В «Факеле» Саше было хорошо. Во-первых, публиковали практически все, что он писал и, как правило — без правок. Во-вторых, Саша толком не знал, кто читает журнал, а это значило писать без той самой оглядки.
Это был странный, и как потом выяснилось, культовый в некоторых кругах журнал, он был для молодежи и распространялся в бесплатно в институтах, даже у нас в МГИМО, правда я никогда этого не видел, наверное, журнал быстро разбирали. В нем было прекрасно то, что я понятия не имел, кто его читает. То есть для меня это была совершенно абстрактная аудитория. Когда начинаю думать «что подумают читатели?» на меня это угнетающе действует. Там я писал в неизвестное пространство и совершенно не парился по поводу того, что подумает читатель.
Писать у Саши получалось бодро и гладко. Отчасти это способность, а ещё опыт. Все-таки он уже писал несколько лет — в той же гостевой книге, с детства писал стихи, рассказы. Первой работой, за которую он получил гонорар было небольшое эссе про трамвай «Аннушка», на котором Саша все детство ездил. Примерно после этого он и стал писать для «Факела».
Свою роль сыграла молодость и наглость. Я специально не учился писать, но у меня были ориентиры. Например, журналы «Афиша» и «Столица». Я и другие люди из тусовки гостевой книги равнялись на Алексея Васильева, Станислава Зельвенского, на Максима Андреева, Дениса Горелова и прочих прекрасных людей. Многое изобретали на ходу. Тогда я еще не окончательно обленился, мне было интересно писать, тем более деньги за это платили. Когда я сейчас говорю, что не люблю писать, это, возможно, мое теперешнее состояние, тогда было иначе. И одно дело не любить писать как процесс, а другое хотеть писать — это все-таки разные вещи.
КОНСУЛ
Спустя 10 лет после окончания МГИМО, Саша решил поработать по специальности. Он пришел в МИД и сказал: отправьте меня в Африку. Но его отправили во Франкфурт, служить консулом — ездить по тюрьмам и кладбищам. Никаких приемов и прочей романтики.
Консульство, в отличие от посольства не занимается политикой, а занимается в основном гражданами, Саша выдавал визы и ездил по разным поручениям. Например, навещал российских граждан, которые сидели в тюрьме и хотели встретиться с сотрудником консульства. Правда, у консульства было мало возможностей помочь человеку.
Мы не могли вытащить из тюрьмы, по-моему, в бюджете даже на адвоката не было денег. Мне кажется, мы могли себе позволить чисто моральную поддержку, люди это, наверно, отчасти понимали.
В тюрьмах встречались разные персонажи – откровенно сумасшедшие, и те, кто ими прикидывался. Помню, был человек, который сидел за предумышленное убийство, точнее, за соучастие в нем. Он рассказывал, как его облучают немцы какими-то лучами. Было видно, что он придуряется — тренируется на мне перед общением с немцами, которых он рассчитывал убедить выпустить его или отправить лечиться…
А был другой, который совершенно точно не придуривался. Он говорил нормальные вещи, а потом вдруг резко переходил на то, что за ним охотятся все разведки. Было видно, что он искренне в это верит – жутковатое ощущение. Он был не опасен, просто безумен.
А на кладбища я ездил возлагать венки на могилы военнопленных, узников лагерей.
ПИСАТЕЛЬ
Как-то раз, попивая яблочное вино с Александром Гавриловым на берегу реки Майн, Саша поделился с собеседником задумкой романа. На что Александр ответил: «Ничего вы тут, Саша, не напишете. Слишком тут хорошо и спокойно». И он оказался прав: в Германии Саше не писалось. А когда вернулся в Москву, и в самом деле начал писать роман, несколько месяцев совмещая писательство с работой в центральном аппарате МИДа, пока не понял: так не выйдет. Надо уходить. Он мог позволить себе какое-то время не работать: жить было где, деньги на жизнь тоже были.
Мне было 35 и я понял, что если не напишу роман сейчас, то не напишу никогда. Я ушёл в неоплачиваемый отпуск, из которого так и не вернулся. Во время отпуска съездил на историческую родину — в Архангельскую область, в село Черевково, там пообщаться с одним дальним родственником. Он всю жизнь работал на заводе в Северодвинске, а выйдя на пенсию, начал рисовать. Он всегда любил рисовать, но времени на это не было. Я увидел его работы и обалдел — они были потрясающие, с подробно прорисованными мельчайшими деталями, у него явно был талант, но в пенсионном возрасте уже и зрение было не то и руки тряслись. Для меня эта история стала подтверждением того, что не надо откладывать – что-то с головой может случиться, а может — просто расхочется. Чтобы создать себе дополнительный стимул, пообещал одной девушке еженедельно присылать часть романа…вот так я по кускам ей весь этот роман и прислал.
Саша говорит, что сюжет романа «Бог с нами» родился сам собой. Но отвечая на вопрос, как писатели придумывают сюжеты, поделился сборником одного из его любимых российских современных писателей — Шамиля Идиатуллина.
Шамиль написал эти рассказы в разное время и по разным поводам, в том числе по заказу, для конкурсов и т.д. После каждого рассказа он пишет, при каких обстоятельствах придумал его. Например, есть рассказ о том, как люди в каком-то городке пьют воду и превращаются в ящеров, потому что эта вода идет из древних пластов, в ней что-то такое растворилось…Шамиль дает этому полунаучное объяснение. А придумал он рассказ, купив однажды бутылку воды, на которой было написано, что она из юрских пластов, и у него проскочила ассоциация: юрский пласт – мир юрского периода – как это влияет на то, что мы можем превратиться в ящеров?
Писать роман было совсем иначе, чем писать рассказы. Хотя и то и другое, Саша писал так, как нравилось ему самому. Опять без оглядки.
С одной стороны, рассказ писать легче. Если взять мои ранние рассказы, они все короткие, я писал их в основном для ЖЖ и как правило за один день, даже за несколько часов за редкими исключениями. А для романа нужно много времени, нужно регулярно работать, нужна усидчивость и так далее. С другой стороны, когда я писал роман, понял, что это не так скучно, как мне изначально казалось. С рассказами проблема: ты все придумал сразу — и начало, и конец, и что посередине и даже какие-то там фразы, интонацию. А в романе можно придумать общую канву, а дальше уже делать все, что хочешь. Захотелось отвлечься – начинаешь какую-то вставную историю, которой ты сейчас увлечен и тебе прям интересно ее записать. А потом возвращаешься к основной канве и идёшь дальше. Я не знаю, как это читается со стороны, кажется, как раз по этому поводу предъявляли претензии к моей книге, но мне так нравится писать. Даже не то что нравится, мне так удобно писать. И потом, получается разноплановый текст. Тут историю рассказал, тут еще одну – выходит не скучно, мне по крайней мере. Когда читаю книжки, я тоже такие вещи люблю. Когда происходит что-то слегка постороннее, потом возвращается в основное русло.
Саша отправил роман «Бог с нами» в одно известное издательство, но там его не стали печатать, возможно, даже не прочитали, потом рукопись дошла до редактора ЭКСМО, роман нашли интересным и напечатали. Саша хотел бы получить за книгу все существующие премии, роман выдвинули на премии «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна», но премии не дали. Зато в издательстве спросили, что еще есть — Саша сказал: рассказы. Он писал их ещё со времён «Факела», так ЭКСМО напечатали сборник «Идиоты».
И роман, и рассказы Саши — это фантастика. Он любил ее с детства, читал то, что выходило в рамках серии «Библиотека Фантастики», подписку на которую ему на день рождения подарила бабушка. Он любил Брэдбери, Клиффорда Саймака, Крапивина, Стругацких.
Сашина фантастика не только и не столько о волшебных мирах, пришельцах или супергероях, а фантастика чуда и выдуманных, порой нелепых вещей, в которые люди верят и ведут себя так, будто это чистая правда. Например, влюбленные внезапно расстаются не по глупости, а потому что не могут быть вместе из-за того, что их разум захватили представители иной цивилизации; муж и отец вдруг уходит из дома не по прихоти, а потому что его гнетет предательство человечества; люди живут пустую жизнь не от слабости, а ради благородной цели — не построить космолёт, который перенесет их на Марс, последнее пристанище Бога и Богу придётся исчезнуть навсегда. Бог часто встречается в рассказах и, конечно, в романе, где он есть даже в названии. Бог как смысл жизни и как вера в этот смысл. После Сашиных рассказов я несколько дней сама верила в тайный смысл обыкновенных вещей и даже ощутила целительную силу этой веры. Тут главное не увлекаться.
Саша написал бы еще роман или романы, но, говорит, ему некогда и не хватает стимула, например, аванса от издательства. И опять прикрывается ленью. И любовью к прогулкам.
Мне нравится мысль о писательстве чисто абстрактно — здорово придумать книжку или рассказ. А все записывать – это утомительно. Наверное, если было больше тщеславия, честолюбия, было бы проще. А так мне достаточно того, что я что-то придумал, порадовал этим себя и хватит. Уже постфактум, когда все-таки написал, похвалили, опубликовали, тем более в бумажном виде, мне, конечно, приятно. И думаешь: да, стоило этим заняться. А вот так, когда садишься писать, как-то это все муторно. Но публицистические тексты я продолжаю писать несмотря на лень и порой нежелание, это работа, за нее платят. Я люблю ходить пешком на большие расстояния и мой любимый момент в работе над текстом, когда все закончилось и можно пойти гулять.
Редактировать свои тексты я тоже не люблю, для меня это прям мука страшная. Спасает то, что я медленно пишу, поэтому очень мало правлю свои тексты. Я всегда так писал: заранее все продумывал, быстро записывал и мало правил.
А вот тексты других авторов редактировать у Саши получается легко, это работа. Сейчас Саша также редактирует тексты учеников в школе «Band». Говорит, это оказалось интереснее, чем он думал.
Есть тексты, которые читаешь с удовольствием, увлекаешься и после приходится перечитать, чтобы понять, что посоветовать автору, что исправить. А потом, еще бывает интересно вместе с человеком что-нибудь придумать: читаешь и понимаешь, что можно вот это вот так повернуть, это вот так повернуть. Иногда формулируешь для себя какие-то вещи. У меня нет филологического образования, я даже некоторых терминов не знаю, в отличие от лекторов на курсе, из лекций много полезного для себя узнаю. И ещё — учусь у студентов. У одной студентки недавно был совершенно чудесный рассказ про папу, который считает, что его жену украли инопланетяне. Вместе со своей дочкой он регулярно ездит ставить какую-то самодельную антенну, чтобы послать этим инопланетянам сигнал, чтобы они вернули жену, маму. И дочка в четыре утра с ним ездит на машине-развалюхе к этой мачте, чтобы передать сигнал. При этом девочка видела, как мама уехала с каким-то мужиком на черной машине и просила папе не говорить. Это абсолютно моя тема: человек поверил в какой-то бред, отчасти потому, что не может примириться с реальностью. Я даже позавидовал студентке, которая это написала.
А я завидую Саше. Точнее вдохновляюсь: мне бы тоже хотелось писать, не беспокоясь о том, что подумают о моих буквах, легко выдумывать сюжеты, почти не редактировать тексты. Надеюсь, Саша продолжит вдохновлять – напишет новые рассказы и романы про чудо и целительные выдумки – без оглядки в том числе на лень, которая тоже вполне может сойти за выдумку.
