Перед операцией я, конечно же, читала истории других пациентов, переживших наркоз.
В частности, на моей памяти свежи воспоминания мамы, которая описывала погружение в "сон", как довольно длительное и мучительное проваливание в трубу. Якобы все звуки становятся громкими, растянутыми, нелепыми и болезненно ощущаемыми, а засыпание происходит плавно, словно, ты утопаешь в вате, не имея возможности пошевелиться. Возможно тогда я воспринимала наркоз, как некий сонный паралич, знакомый мне с детства.
Однако личный опыт - на то и есть собственный опыт, не имеющий общего с услышанными и прочитанными рассказами.
Когда анестезиолог ввел наркоз в катетер, я оптимистично бросила всем присутствующим хирургам "до встречи" и осознанно закрыла глаза, чтобы максимально ярко прочувствовать сей интересный опыт. Уф. Мой первый наркоз. Будет, что вспомнить? Лежа в нервном ожидании главного оперирующего врача, я отмечала жуткое дрожание ног. Кажется, у меня стучали даже зубы. Я не могла сдерживать мандраж, меня било в каких-то неконтролируемых конвульсиях на фоне страха. Да. Я боялась.
Боялась не проснуться. Только и всего.
А потом стало теплее. Я действительно чувствовала, как введенное вещество струится по венам эдаким согревающим теплом. Сначала оно следовало вверх по левой руке, а потом "затекло" в шею. Сознание меня еще не покинуло, ведь в то мгновение я поняла, что мои ноги - не дрожат; они успокоились, перестали конвульсировать. Последнее, что я сказала врачам перед засыпанием: "Оно у меня в шее". А потом наступила кромешная тьма.
Никаких сновидений. Чередования фаз быстрого и медленного сна. У меня было напрочь утрачено чувство времени. Наверное, именно так выглядит смерть: в глухой непроглядной и очень густой тьме, заливающей смолью глаза и каждую клеточку твоего тела. Это тяжелый сон. Свинцовый. После него не ощущаешь себя отдохнувшим, выспавшимся, бодрым.
От наркоза я отошла очень быстро, как будто по щелчку пальцев - хоба - и широко открыла глаза, в ужасе наблюдая, как меня, уже одетую в ночнушку, перетаскивают с каталки на кровать. Не знаю, почему, но я проснулась и внезапно осознала себя в сильной истерике. Внутренности болели так, ровно их вытащили из тела, простирали в машинке и рандомно закинули обратно, как попало. Это была самая невыносимая и сильная боль, которую я когда-либо испытывала в жизни. Тем не менее, я еще больше усугубила состояние своей истерикой.
Я рыдала белугой. Задыхалась в рыданиях и никак не могла успокоиться.
Казалось, что все мои ребра переломаны. Многое всплыло в моей памяти в тот момент. Многое я проговорила, прорыдала, пережила. Счастье, что рядом со мной осталась санитарка, державшая меня за руку и успокаивающая одним лишь присутствием. Правда, первое, что я спросила тогда, было время. Меня оперировали несколько часов, а, значит, лапароскопия оказалась сложной...
Помню, что после истерики меня жутко затошнило, но разум понимал, что я не могу блевануть на кровать. Просто не могу и не имею права. Как же так? У санитарок и без того тяжелая работа, каторжный ежедневный труд, а я тут еще испачкаю все постельное белье. В общем, не знаю, каким образом, но я нашла в себе остатки нечеловеческих сил и, преодолевая сильнейшую боль во всей верхней части тела, свесилась с кровати. Лучше на пол. Убирать проще. Но все равно, так стыдно. Когда пришла уборщица, я начала поспешно извиняться, но она лишь улыбнулась и принесла мне ведро.
- Наркоз - это не тот привычный сон, который мы проживаем каждую ночь.
Для меня он был похож на маленькую репетицию тягучей, глухой и беспросветной смерти. И только добросердечная санитарка, державшая меня за руку и внимательно слушающая мои эмоциональные истории, стала тем самым ярким лучом света в темном царстве...
