В будущем люди снова начали жить в пещерах.
Говорят, время идёт по спирали. Мол, всё рано или поздно повторяется на новом уровне развития. Впрочем, о времени говорят много чего. Нередко одни уверения в корне расходятся с другими теориями. Так что не всякому, кто рассуждает о природе времени, стоит верить.
Ещё порой говорят, что время похоже на паутину. Каждое событие порождает хитросплетение последствий, глядя на которые не так-то просто понять, как именно сложился тот причудливый пасьянс условий, ставший реальностью.
После того как по миру прокатилась волна пандемий, всё больше людей прятались в своих квартирах. Жизнь в сети стала нормой. И эта норма требовала новых правил. Политика всё настойчивее влияла на жизнь простых людей, привнося всё новые законы, права и запреты. Люди начали бороться за то, чтобы прав появлялось не меньше, чем запретов. Теперь даже те, кто обычно избегал участия в политической жизни, озаботились значимостью своего голоса. Однако вечная борьба за анонимность в интернете встала с ног на голову в вопросах прозрачности голосования.
Решение пришло откуда не ждали. Секвенирование ДНК, за время непрерывных пандемий превратившееся в простую и дешёвую процедуру, превратили в подобие электронной подписи. Официальным подтверждением личности человека стал его генетический код. Немного слюны с остатками клеток слизистой следовало поместить на ту часть бюллетеня, который соответствовал выбранному варианту голосования. Казалось бы, это исключало любые махинации.
Новая методика шагала по планете, и воля народа действительно стала исходить от людей. И это стало началом конца. Большинство избирателей не прикладывали к изображениям своих кандидатов ватные палочки с мазком со щеки, а просто плевали в фотографии политиков. Из-за этого в воздухе избирательных пунктов образовывался аэрозоль, в котором могли долго сохранять патогенность принесённые человеком микробы.
Люди, чей иммунитет оказался ослаблен жизнью в стерильных условиях, легко подхватывали новые заболевания. Так в мире разразилась эпидемия “избирательского гриппа”. Самая смертоносная из долгой череды предшествовавших пандемий.
Когда человечество справилось с этой бедой, немногие выжившие люди полностью изменили свою жизнь. Оставив тесные города, они перебрались в пояс самого комфортного для жизни климата. Там возвели огромные угловатые небоскрёбы, каждая плоскость и уступ которых были обжиты кустами, деревьями и прочей растительностью. Внутри эти покрытые вертикальными лесами искусственные скалы больше напоминали пещеры, пусть и снабжённые всеми бытовыми удобствами, нежели типовые помещения.
Удобств, к слову, тоже стало больше. Резко уменьшившееся человечество больше не нуждалось во многих тратах, являвшихся нормой в перенаселённом мире. И освободившиеся средства потекли в науку. Прогресс оказался настолько стремительным, что люди попросту не успевали следить за ним, порой с удивлением узнавая, что теперь им доступно то, что раньше казалось научной фантастикой.
Так, поскольку стояли зелёные небоскрёбы сравнительно редко, вырастая прямо из разросшихся лесов, перемещаться между ними проще всего оказалось на летающих автомобилях. Давайте заглянем в один такой, лавирующий в редком транспортном потоке вокруг одного из исполинских домов. Там как раз сейчас начнётся разговор, о том, что такое время, и мы сможем решить для себя, верить ли в эту версию природы незримого потока.
‒ Может, мы ещё и не открыли все законы природы, но уж в общих чертах представляем, как вселенная функционирует, ‒ небрежно бросил Магнус, огромный белобрысый швед, сидящий за штурвалом флаера.
‒ Такой же научный снобизм люди испытывали в Прекрасную эпоху, в начале двадцатого столетия, ‒ горячо возразил ему Хесус, молодой сухощавый уроженец центральной Америки. ‒ И знаешь что? Вскоре после случилась война, и люди начали мыслить совсем по-другому. И вскоре возникли теория относительности, квантовые концепции и всё, что потом от них произошло.
‒ Ну война-то нам точно не грозит. Мы ж в цивилизованное время живём.
Летучая машина окрасилась в карминовый цвет, предупреждая редких соседей по транспортному потоку о смене курса, и двинулась к пещере в доме-горе. Пролетев сквозь водопад, вытекавший из озерца, поблёскивавшего на крыше одного из шпилей, флаер медленно опустился на пустующее парковочное место.
Тихо щёлкнув, двери отъехали в сторону, и спорщики вышли, продолжая начатый в кабине разговор.
‒ Вот например, если сравнивать рассчитанный возраст вселенной, и период, когда могла сформироваться Земля, то все эксперименты дают возраст гораздо больший, чем должен быть. Такое ощущение, что Земля как планета сразу старой родилась, ‒ горячился Хесус.
Магнус задумчиво раскуривал небольшое устройство. Особого смысла это не имело, парогенератор работал без внешнего стимула, но скандинаву нравился образ умника с трубкой. Особенно, когда в споре ему не хватало аргументов и он заменял их весомостью своего образа.
‒ Случись наш разговор ещё полстолетия назад, я бы заподозрил, что ты некорректно обращаешься с цифрами. Но сейчас объяснить это проще простого.
Хесус потянул затёкшие за время полёта мышцы и глубоко вдохнул. В стилизованном под пещеру помещении переменчивый свет пробивался сквозь потоки воды, исполняющие роль четвёртой стены. Оттого внутри всегда стояла прохладная полутьма. В этих условиях прекрасно себя чувствовал парфюмерный мох ‒ любимое новыми архитекторами изобретение биомодельеров. Здесь, в этом отсеке он наполнял воздух запахами свежей выпечки и только что сваренного кофе. В самый раз для преддверия ресторана.
‒ Ты меня слушаешь? ‒ Магнус раздражённо пощёлкал пальцами над ухом Хесуса. ‒ Так вот, по поводу возраста Земли. Ты же знаешь, что время определяется энтропией? Необратимо накапливающейся мерой неупорядоченности.
Мексиканец с вызовом сложил на груди руки. Назревала очередная лекция, которыми швед обычно прикрывал, быть может и от самого себя, неуверенность в обсуждаемом вопросе. Магнус же, сев на любимого конька, продолжал:
‒ Так вот, с тех пор, как путешествия во времени стали возможны в туристических целях, этот поток беспорядка хлынул в прошлое. Представь себе, являешься ты такой в средневековье. Прекрасный по сравнению с аборигенами, медицина и хорошее питание, знаешь ли, творят чудеса. Но окружённый аурой накопленного за всю историю человечества хаоса. Из-за этого вокруг тебя всё гниёт и портится. Неудивительно, что люди тёмных веков считают пришельцев из будущего демонами. Инкубами и суккубами. Впрочем, если подумать, у этого есть и более очевидная причина. Зато ты, когда возвращаешься, скинув значительную часть энтропии, в которой живёшь постоянно, просто пышешь здоровьем.
Беседуя, они направились к пышущим здоровьем зарослям какого-то доисторического папоротника, скрывавшим вход в ресторан. Внутри помещение оказалось под стать парковке. Грубые скальные формы служили и стенами, и столами, и сиденьями. Вместо окон здесь были тонкие потоки воды. По залу от стола к столу фланировали официанты в униформе, стилизованной под звериные шкуры. Навстречу новоприбывшим повернулся метрдотель. Лицо его покрывали татуировки, в носу была продета кость.
‒ Добро пожаловать в “Первый костёр”, господа. Первый ресторан настоящей палеокухни, ‒ вежливая речь создавала разительный контраст с обликом диковатого первобытного шамана.
Спустя пару минут, мужчины уже сидели на каменном уступе, изучая покрытые петроглифами глиняные дощечки с меню.
‒ Ты смотри, у них тут, якобы блюда на первичном бульоне есть, ‒ пробасил Магнус. ‒ Надо бы попробовать, что они подразумевали под этим названием.
‒ Что-то мне тут ничего особо не нравится, ‒ уныло отозвался Хесус. ‒ Я б лучше просто протеиновый коктейль заглотил. Но погоди, ты говоришь, что туристы просто вот так летят в далёкое прошлое и запросто вступают в контакт с аборигенами. Ну или как их там? Есть уже слово, чтобы обозначать исконных обитателей другого времени? А как же парадоксы? Все эти дедушки Гитлера?
‒ Слова пока нет, так что аборигены ‒ в самый раз. А насчёт парадоксов, я ж тебе говорю, время ‒ это энтропия. Случайность и рассеивание. Что бы ты ни творил в прошлом, воздействие теряется со временем, ‒ похоже, то, что собеседник не оспаривал сути его утверждений, добавило Магнусу уверенности, и он заговорил назидательным тоном. ‒ Всё рассеивается и угасает. Память о темпоральном туристе исказится, превратится в легенду и смешается с сотней других таких же. Раздавленная бабочка потеряется среди тысячи своих почти копий, которые выживут. Оставленный смартфон разрядится, проржавеет и сотрётся в пыль, и всё равно никто не сможет им воспользоваться. Ты можешь хоть охоту на королей устроить. На их место просто придёт кто-то новый и будет править точно так же. Личность только тогда оказывает влияние на историю, когда вокруг тысячи таких же, так же думающих людей. А случай окажется значимым только если рядом будет тот, кто способен понять его значимость.
‒ Но ты же сам говоришь, что эти твои темпоральные туристы ведут себя как инкубы с суккубами. А значит оставляют в прошлом свои гены. Это-то никуда не девается и не рассеивается. Вообще, каждая наша клетка ‒ прямой потомок той самой первой клетки, что впервые произвела потомство и выжила миллиарды лет назад. В генах-то у нас вся история сохраняется.
‒ Могу я принять ваш заказ? ‒ нарушил жаркое течение спора официант в шкуре, перекинутой через плечо.
Спустя почти дюжину минут уточнений и объяснений, Хесус заказал смузи из меловых хвощей, а Магнус всё же выбрал солянку на первичном бульоне. Тем временем, градус их спора продолжал накаляться.
‒ То есть, ты хочешь сказать, что как бы я ни накуролесил в прошлом, это не окажет никакого влияние на настоящее? ‒ горячился Хесус.
‒ Абсолютно. Ну, то есть, если ты перенесёшься достаточно далеко в прошлое.
‒ И ты готов на это поспорить?
‒ Без всякого сомнения. Заказывай нам хроно-тур.
‒ Та-ак… ‒ мексиканец погрузился в скроллинг голографической ленты рекламных предложений, возникшей над его запястьем. ‒ Есть один про охоту на мамонтов. “Именно вы застрелите последнего волосатого исполина в истории земли. Каждый новый тур совершается в более ранний период, так чтобы учесть все мамонтовые сафари, проведённые до вас. Мы предоставляем сертификат, подтверждающий, что именно убитый вами мамонт будет последним в истории на момент вашего отбытия в прошлое”. А? Каково? Вот же прямое влияние.
‒ Что-то мне кажется, что там что-то мухлюют. Надо бы самим посмотреть. Забронируешь нам?
‒ Вот чёрт, у них единственное время для записи через полчаса. И написано, что поменять время невозможно. Не успеем. Это ж надо, Они людей на миллионы лет назад отправляют, а в настоящем полчаса подождать не могут.
‒ Ну ладно, тогда поехали.
‒ А еда?
‒ Потом поедим, ‒ сказал Магнус, касаясь языком индикатора терминала для оплаты так и не опробованного обеда.
Истории людей часто влияют на историю мира. И так же часто это влияние ограничивается единственным принятым решением, на которое сам человек не обратит особого внимания. Два наших приятеля успеют попасть на заказанный тур, перенесутся в прошлое, но не убьют мамонта, впечатлившись монументальностью и самого зверя и своего предполагаемого поступка. Не найдут они и подтверждения своим воззрениям, оставив спор не разрешённым. А мы с вами давайте проследим, как принятое ими решение повлияло на историю земли.
Официант вернулся на кухню, неся полные тарелки.
‒ Отказались. И чаевых не оставили, ‒ пожаловался раздражённо наряженному в поварской халат и колпак неандертальцу
Огромный представитель параллельной ветви эволюции людей повернулся к человеку разумному. Ещё при планировании этого заведения, учредители вытащили настоящего неандертальца из каменного века. Да не абы какого, по уверениям организаторов темпоральных путешествий, именно этот примат был первым, кто изобрёл кулинарию, начав целенаправленно жарить добытую еду на огне. Впрочем, сейчас повар пропищал высоким голосом:
‒ И что мне теперь делать с этой едой?
‒ Да не знаю. Вон, выкинь туда, откуда бульон зачёрпываешь.
‒ Так запрещено же?
‒ Так и не увидит никто.
Неандерталец недовольно пискнул и вывалил нетронутую еду в стационарный темпоральный портал, установка которого стоила ресторану целого состояния.
Где-то в этом же месте Земли, но почти четырьмя миллиардами лет ранее в первичный океан плюхнулись первые в истории планеты аминокислоты и разрозненные нуклеотиды. Гомеостаз первичного бульона вскипел, принимая новые ингредиенты.
Автор: Игорь Лосев
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
#рассказ #фантастическийрассказ #будущеечеловечества