Читая книгу Церетели «Кризис власти» я невольно поймал себя на мысли о «теории подковы». Эта теория довольно известна, но если вы не слышали о ней, то она, обобщая, заключается в том, что между левыми и правыми больше различий, чем между ультралевыми и ультраправыми (можно даже сказать, что между последними вообще никакой разницы нет).
С чем же связана моя мысль? Для этого сначала разберёмся, из-за чего произошёл Июльский кризис, с котором всё связано. Произошёл он по 3 причинам:
— уход кадетских министров из состава коалиционной власти,
— не слишком удачное (на момент начала июля) наступление российских войск на фронте,
— отправка 1-го пулемётного полка, состоящего из дезертиров и находящегося в Петрограде, на фронт.
Дезертиры не хотели отправляться на фронт и решили свергнуть власть Временщиков, воспользовавшись тяжёлым для Правительства моментом, когда многие покинули его, а военная обстановка становилась всё более и более грозной.
И именно тогда Милюков и правое крыло его партии, находящиеся на тот момент на самом правом фланге политического спектра (правые октябристы и черносотенцы большинством считались реакционными и маргинальными), заняли ту же позицию, что и Ленин и большевики, находящиеся левее всех. А именно: и Милюков, и Ленин выступали за переход всей власти в руки Советов. И если с Лениным всё более-менее понятно, (хотя, если вспомнить о том, что в Советах тогда доминировали умеренные силы, к нему тоже могут возникнуть вопросы) то к лидеру кадетов сразу возникают вопросы. Однако, если разобраться, то всё станет ясным.
Владимир Ильич Ленин и Павел Николаевич Милюков
Разберёмся для начала с самими истоками Июльского кризиса, а для этого вернёмся вообще в апрель того лихого 1917 года. Именно тогда, после Апрельского кризиса, образовался первый коалиционный (но второй вообще) состав Временного правительства, куда из социалистов вошли, помимо уже ранее бывшего в нём трудовика-эсера Керенского, трудовик Переверзев, эсер Чернов, меньшевики Церетели и Скобелев, а также энес Пешехонов. Одновременно с этим из Правительства тогда вышел Милюков. Этот состав был знаменателен тем, что в нём впервые появились представители Советов. Само создание этой коалиции было чем-то вроде ва-банк, так как Советы изначально позиционировали себя как выразителей народной воли, не обладающих прямой властью. Вхождение умеренных социалистов (то бишь вообще каких-либо, кроме большевиков) в состав Правительства должно было придать ему «народности», но угрожало подорвать авторитет самих социалистов. Процитирую здесь одного из новых тогда министров-социалистов, а именно Матвея Ивановича Скобелева:
«После революции мы сразу из безответственной оппозиции превратились в руководящую страной силу. Мы создали власть, и мы ее поддерживали. В новых условиях нам приходилось не разжигать, а, как пожарным, тушить разгоравшиеся народные страсти. Я только и делал, что тушил пожар то среди рабочих, объявлявших стачку, то среди воинских частей, отказывавшихся повиноваться, то среди матросов в Кронштадте, расправлявшихся с офицерами. Обращаясь к массам в качестве представителя Петроградского Совета, я встречал их доверие, и мне удавалось подчинять их демократической дисциплине. Но если бы я теперь явился к ним в качестве министра, я боюсь, как бы они не сказали: мы знали, как разговаривать со Скобелевым – товарищем председателя Петроградского Совета, но мы не знаем, как разговаривать со Скобелевым-министром». (И. Г. Церетели. Кризис власти. Глава 1, раздел 2.)
Матвей Иванович Скобелев
Именно с этой точки зрения коалиция критиковалась со стороны умеренно левых, но в конце концов, из-за кризиса Правительства, угрожавшего вылиться в падение власти и анархию, они согласились войти в его состав. Справа же коалиция критиковалась по очевиднейшей причине — она усиляла левых. И именно тогда Милюков ушёл в непримиримую оппозицию по отношению к ней.
И когда, уже в июле, после ухода кадетских министров из Правительства, I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов критиковал этих «дезертиров», Милюков решил, что Съезд стремится разорвать коалицию и передать всю власть в руки однородного социалистического правительства. И что же придумал глава кадетской партии? Он призвал к разрыву коалиции, но уже со стороны несоциалистов, понимая при этом, что вся власть после этого достанется Советам. Зачем? Ответ даёт он сам:
«Взяв „всю власть“, Советы скоро убедятся, что у них очень немного власти. И они должны будут восполнять недостаток власти испытанными в истории младотурецкими или якобинскими приемами… Захотят ли они, поставив вновь весь вопрос, скатиться вниз до якобинства и террора, или сделают попытку умыть себе руки? Вот тот очередной вопрос, который должен решиться на днях». (Текст по статье «Можно ли запугать рабочий класс «якобинством»? // В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. Том 32. С. 374.)
Таким образом, Милюков считал, что Советам придётся либо начать «якобинство», то есть террор, либо сдать власть. Сам он считал, что они выберут второе (скорее всего он считал так потому, что в Советах доминировали умеренные), и тогда кадеты и другие несоциалисты смогут вновь полноценно вернуться к власти.
Тут лучше ещё раз вернуться к Ленину. Он, что выглядит довольно иронично, согласился с Милюковым и считал ровно так же. Процитирую его:
«Историк прав. На днях, или не на днях, но вскоре должен решиться именно этот вопрос. Либо наступление, поворот к контрреволюции, успех (надолго ли?) дела империалистской буржуазии, „умывание рук“ Черновых и Церетели.
Либо – „якобинство“. Историки буржуазии видят в якобинстве падение („скатиться вниз“). Историки пролетариата видят в якобинстве один из высших подъемов угнетенного класса в борьбе за освобождение. „Якобинство“ в Европе, или на границе Европы и Азии, в XX веке было бы господством революционного класса, пролетариата, который, поддержанный беднейшим крестьянством и опираясь на наличность материальных основ для движения к социализму, мог бы не только дать все то великое, неискоренимое, незабываемое, что дали якобинцы XVIII века, но и привести, во всемирном масштабе, к прочной победе трудящихся». («Можно ли запугать рабочий класс «якобинством»? // В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. Том 32. С. 374.)
На тактическом уровне и Ленин, олицетворяющий левый конец подковы, и Милюков, олицетворяющий уже правый, идя разными путями, пришли к одному выводу — необходимости власти Советов. Хоть какие-то различия, пусть и довольно сильные, появлялись уже при обосновании своих позиций: первый считал, что Советы выберут путь якобинства, то есть большевизм, а последний — что путь ухода от власти. Прекрасный, просто хрестоматийный (пусть и немного притянутый за уши) пример «теории подковы», не правда ли?
Получается как-то так
В реальности же мечты обоих не сбылись — многие левые кадеты вернулись в правительство и образовали коалицию с социалистами. Правда, в конце концов, у большевиков всё-таки получилось захватить власть, но позже — а итог у этого был не сильно хороший.
Автор - Степан Бомждреев, #бомждреевкат