Эвелинины глаза привыкли к темноте подвала. Она уже различала какие-то вёдра, лопаты, веники, старые столы из физкабинета – в этом году там поставили новые. И было совсем не страшно, – от горькой обиды, наверное… а, может, и оттого, что Эвелина не такая уж трусиха. Она подошла к разбитому окну, – это там, во дворе, казалось, что окошко совсем низко над землёй, а в подвале оно было высоко, так, что и не дотянешься… Эвелина встала на старый стул, отодвинула фанерку. От дневного света в подвале посветлело, И Эвелине снова захотелось плакать: такая погода сегодня хорошая! И как хорошо сейчас гулять в парке! А мороженое в хрустящих стаканчиках – шоколадно-лимонное, сливочное, фруктовое!.. А колесо обозрения!..
Эвелина вытерла нос. Посадила котёнка узкий подоконник разбитого окна, слегка подтолкнула его рукой:
- Иди! Тебе-то чего сидеть здесь со мной…
Котёнок прищурился от яркого света, прошёлся по дорожке и прыгнул назад, в подвал, к Эвелине…
Конечно, Лина попробовала позвонить маме… Но здесь, видно, не было связи, и Эвелина даже обрадовалась: так не хотелось огорчать маму тем, что она не поехала на экскурсию, а осталась в этом подвале. Маму Эвелина жалела больше всех на свете. Мама тоже очень жалела Лину и всегда боялась за неё. Лина знала, что у мамы с папой долго не было детей, а они очень хотели дочку, Эвелину. Потом Эвелина всё-таки родилась, и крёстная рассказывала, что мама ни за что не хотела выпускать из рук свою крошечную девочку. Наверное, с тех пор они с мамой и привыкли, что всегда должны быть вместе. Наверное, Эвелина так привыкла всегда слышать мамино дыхание, что оставаться одной, без мамы, ей было страшно… Поэтому ещё в первом классе Эвелину стали называть трусихой. Когда мама ушла домой после торжественной первосентябрьской линейки, Лина горько расплакалась, и учительница, Юлия Антоновна, усадила её за свой стол, дала ей яблоко… Яблоко у неё на перемене отобрала Настя Карташова, ещё и почему-то больно ударила Лину, выкрикнула:
- Трусиха!
А за Настей и все стали называть Эвелину трусихой.
Сегодня выходной, в школе, наверное, только сторож. Виктор Андреевич обычно смотрит футбол в подсобке, и мало надежды, что ему захочется пройтись мимо школьного подвала… Звать на помощь Лине было стыдно: как могла семиклассница в подвале оказаться… Вся школа будет над ней смеяться, и Данька Новосёлов тоже. Эвелина присела за старый стол, опустила голову на руки. Надо же подумать, как отсюда выбраться… Котёнок сидел рядом, тихонько мурлыкал над самым ухом, и Лина задремала. Даже увидела во сне колесо обозрения. Будто бы Данька Новосёлов сидел рядом с ней, и было совсем не страшно… Только счастливо захватывало дух.
Встрепенулась Эвелина от Данькиного голоса. Сначала не поняла: снится ей Данькин голос, или правда она слышит его. А потом и голос Максима Александровича услышала. И так обрадовалась, что снова заплакала. Взобралась на стул, замахала в окошко рукой:
- Мы здесь!..
Новосёлов с Максимом Александровичем озадаченно умолкли. Впрочем, Эвелине показалось, что Данька не очень удивился. Он склонился к окошку:
- Линка, ты, что ли? Ты здесь?
Физрук с недоумением переспросил:
-Эвелина?.. Чайка?.. Ты как туда попала? Вы же на экскурсию уехали!
Данька не очень учтиво буркнул:
- Дверь надо открыть.
Максим Александрович побежал в школу, и через минуту Эвелина с котёнком на руках стояла во дворе.
Максим Александрович всё ещё хлопал глазами:
- Ну, делаа!.. А я думаю: дай, в школу схожу, – обещал Людмиле Семёновне, что на каникулах застеклю разбитое окно… Рассказывай, затворница! Как в подвале оказалась?
Данька смотрел исподлобья. Лина была уверена, что Новосёлов обо всём догадался… Пожала плечами:
- Вот… за котёнком спустилась… а дверь захлопнулась.
Максим Александрович взглянул на мрачного Новосёлова, недоверчиво покачал головой:
- Ну, седьмой А!.. Без приключений не можете! – Распорядился: – Новосёлов! Отведи её домой. Смотри, чтоб она ещё в каком-нибудь подвале не оказалась.
Около Эвелининого дома остановились. Данька спросил:
- Это тебя Карташова в подвале закрыла?
Эвелина помолчала. Потом попросила:
- Ты только классной не рассказывай. И никому не рассказывай, что я в подвале была.
Данька усмехнулся:
- Карташовой боишься? Трусиха.
Эвелина подняла свои большие тёмно-карие глаза, всё ещё влажные от недавних слёз:
- Не боюсь. А, думаешь, приятно… когда тебя все называют трусихой и ябедой?
- Линка!.. А про то, что мы на Айдар с литературы смылись, ты классной рассказала?
- Не я. Я домой ушла. А утром Елизавета Павловна уже обо всём знала. А ты как про подвал узнал?
Новосёлов презрительно сплюнул:
- Что я, – Карташову не знаю, что ли.
- Дань!.. А как же колесо обозрения?
- Никак. Я сто раз на нём катался.
Данька кивнул Эвелине и ушёл. Про сто раз – соврал, конечно. Один раз только был, – ещё с отцом. Когда ещё только в первый класс собирался…
Котёнка мама разрешила оставить. Только удивилась:
- Вы так быстро вернулись?
Эвелина беспечно махнула рукой:
- А там дождь пошёл. И колесо обозрения не работало. Мы ещё поедем, – на весенних каникулах.
А котёнка – это оказалась кошка – мама назвала Дусей.
Вечером мимо Лининого дома прогуливались Даша и Женя. Эвелина поспешила выйти к ним, – чтоб они не успели расспросить маму. Ермилина и Алтухова переглянулись:
- Чайка! Ты как из подвала выбралась?
Лина улыбнулась:
-Из какого подвала?..
Девчонки ещё раз переглянулись, – совсем непонимающе:
- Нуу… ты же в подвале осталась, когда мы на экскурсию уехали.
Лина продолжала улыбаться:
- В каком подвале?
-А почему ты не поехала с нами?
-Ну, я ж трусиха. Побоялась, что придётся на колесе обозрения подниматься. Домой ушла.
Девчонки вдруг рассмеялись:
- Не одна ты трусиха! Видела бы ты, как Карташова испугалась! Хоть и с мамочкой была. Ещё на земле испугалась. А мамочка её раскричалась, чтоб колесо не поднимали, пока они с Настькой не выйдут.
А после каникул в 7-А пришла новенькая девчонка, Ульяна Василькова. В посёлок она приехала из маленькой деревушки, что была по ту сторону Терновой балки. Елизавета Павловна посадила Ульяну с Эвелиной: Лина всегда сидела одна, потому что никто из ребят не хотел сидеть с трусихой и плаксой.
На первой же перемене Настя Карташова обняла девчонок, что-то зашептала им. А потом, как обычно, громко рассмеялась:
-Это ж надо быть такой конопатой! Вот уж повезло, – некрасивой такой родиться! Хорошо, что Чайка одна сидела. Ещё не хватало, чтоб классная её со мной посадила! А так – два сапога пара: трусиха и конопатая.
Ульяна растерялась. Эвелине стало жалко новенькую: совсем она не конопатая… Чуть заметные редкие светло-золотистые веснушки весело разбежались по Ульяниным щекам, и от этого она сама была весёлой и светлой. Наверное, Ульяне ещё никто не говорил, что она конопатая и некрасивая…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»