Я пережил и многое, и многих,
И многому изведал цену я;
Теперь влачусь в одних пределах строгих
Известного размера бытия...
Как же все-таки невелик на самом деле был мир знатного дворянства Российской империи. Вот смотришь на всех Грибоедовых, Лермонтовых, Голициных, Строгановых, Шереметевых и Вяземских - и хоть и «Не торговал мой дед блинами, не ваксил царских сапогов…», но все они - старое и относительно новое дворянство были друг с другом если и не близкими родственниками, то сватьями. А если не сватьями, то всё равно почти все друг друга знали.
Это я к тому, что если вдруг зайти, например, в дом-музей Василия Львовича Пушкина, он в Москве, в деревянном доме на Старой Басманной, то там в прихожей лежит поднос с визитками. Так тогда положено было. Пришел с визитом, а хозяина нет дома или времени у него на тебя не хватает и желание встречаться отсутствует напрочь. Так можно визитку на таком подносе оставить и визит засчитан. А без визитов не бывает вежливости. Они обязательны.
Так вот на этом подносе одна из визиток - князя Петра Андреевича Вяземского. Уж не знаю, настоящая или «точная копия». Я, если честно, когда был в этом музее, такой интересный момент вообще не разглядел, умные люди просветили.
Так вот Петр Андреевич - одна из звезд эпохи, человек, который успел все: и в либералах побыть, и в руководителях российской цензуры. Его успели поругать как охранители-правители, так и спустить всех собак революционер Герцен. Значит, человек был правильный, раз представители ни одной из крайностей его не любили. Так всегда бывает.
Юрий Лотман в некотором роде припечатал его прозвищем «Аутсайдер пушкинской эпохи». Ну вы знаете, как судить, Если с точки зрения выпущенных литературных трудов, может быть и аутсайдер. А так жизнь - что называется хлебнул всего и полной ложкой. Какой же он аутсайдер! Наоборот - человек, который прошел все. И даже когда огребал от судьбы злодейки по полной программе, находил в себе силы идти дальше.
Вот вроде есть приличное наследство. Живи, радуйся, приумножай богатство. Петр Андреевич некоторое время особенно хорошо радовался за карточным столом:
«…Мне нужно было в то время кипятить свою кровь на каком огне бы то ни было, и я прокипятил на картах около полумиллиона…»
Его лучшее имение Остафьево было куплено за 26 тысяч рублей в 1792 году. А около миллиона рублей в год уходило на содержание двора вдовствующей императрицы Марии Федоровны в 1823 году. То есть, полмиллиона – это не просто много. Это огромные деньги.
Так что да. Вяземский был картежник. Даже, пожалуй, похлеще Пушкина. Но одумался. После того как «прокипятил» такие огромные деньги и прилично расстроил свое состояние. Впрочем, такое ощущение, что деньги от Вяземского как легко уходили, так легко и приходили. Достаточно выгодная женитьба – и по любви, и в финансовом плане удачная тут тоже сыграла свою роль.
И ведь женился совершенно неожиданно.
На вечеринке одна из барышень заявила, что нет рыцарей среди нынешних дворян. И бросила в пруд свой башмачок. Рыцари тут же нашлись, причем не один. Быстрее всех из рыцарей оказался Вяземский. Правда, вода была ледяной и вскоре Вяземский лежал в постели с серьезной простудой, а за ним ухаживала дочь хозяйки дома. Нет, совсем не та заносчивая барышня, а княжна Вера Гагарина. И ухаживала она так увлеченно, что пошли разные слухи. Так что маменька Веры Федоровны прозрачно намекнула Петру Андреевичу, что как честному человеку ему теперь следует жениться.
Он и женился. И они прожили вместе долгую и славную жизнь. С детьми вот только не очень везло. Вера Федоровна родила восемь детей. Четверых не стало в детском возрасте, две дочери отправились на небеса в 18 лет от чахотки. Такое уж время было.
Не прошло и года после свадьбы, как грянула гроза Двенадцатого года. Очкарик Вяземский не был профессиональным военным. Но беременная жена вместе с Карамзиными поехала в Ярославль, а он в полку графа Дмитриева-Мамонова – на Бородинское поле. Чтобы потом Лев Толстой по его воспоминаниям написал сцены Бородинского сражения в «Войне и мире». Вяземский вскоре оказался в адъютантах самого Милорадовича. И потом в воспоминаниях рассказал о том, как они выносили из-под огня французов тяжело раненого генерала Алексея Бахметьева, о том, что под ним сразили двух лошадей, не забыв упомянуть, что обе лошади были чужими:
«…Павшие подо мной лошади не мне принадлежали. Стало быть, в эти достопамятные дни самоотвержения, частных и общих жертв, я ни собою, ни крепостной собственностью моею не пожертвовал…»
А вот про то, что за Бородино Вяземский был награжден орденом святого Владимира IV степени с бантом, он предпочел скромно промолчать. Князь вообще не очень выпячивал свои персональные подвиги и хорошие поступки. Ему это было не надо. Как и любому настоящему рыцарю.
В его жизни нашлось место успешному издательскому бизнесу и работе во главе российской цензуры. Дружбе с Пушкиным и Жуковским и издевкам Белинского. Он оказывался на горящем пароходе в открытом море и потом оставил об этом воспоминание в стихах:
«…И оставалось мне на выбор произвольный
Быть гусем жареным иль рыбой малосольной…»
На самом деле Вяземский на этом пароходе повел себя как настоящий мужчина и рыцарь, помогая организовать эвакуацию женщин и детей. И все это особенно ярко выглядит на фоне того, что на том же самом пароходе находился еще один весьма известный персонаж. Иван Тургенев – тогда еще не знаменитый писатель, а просто молодой барин. И вот он повел себя совсем по-другому.
Впрочем, мой сегодняшний герой совсем не Тургенев, а Петр Андреевич Вяземский.
Почему-то в последнее время его стали активно записывать в чуть ли не первые русские технические разведчики. Делается это на основании того, что он, после возвращения на государственную службу в 1830-х годах, служил чиновником особых поручений в министерстве финансов, а потом был одним из руководителей Департамента внешней торговли. Впрочем, у нас и Пушкина сейчас модно записывать в разведчики. Особенно, после фантастического паропанка Александра Бушкова «А.С. Секретная миссия», который некоторые приняли за чистую монету :)
Вот и Вяземский тоже занимался «технической разведкой»:
«… Император Николай I внимательно следил за этою стороною деятельности Министерства финансов. Ему докладывали обо всех важнейших изобретениях и успехах техники; поступавшие от агентов образцы новых материй представлялись Их Величествам, причем Государыня Императрица обыкновенно выбирала несколько наиболее отличающихся изящностью вкуса образцов, по которым и заказывались для Ея Величества материи на петербургских или московских фабриках…»
То есть добывал лучшие образцы материи для Ея Величества. Вот такая важная техническая разведка.
К сожалению, при всем уважении к Николаю I и его поговорке «мы инженеры», которую он регулярно употреблял, нельзя не отметить, что этот «инженер» интересовался техническим прогрессом, но своеобразно – техническая революция была откровенно упущена, что сыграло свою роль под Севастополем, когда Николай I оказался один против всей Европы.
Так что разведчиком князь Вяземский может быть и был. Но такое ощущение, что в рамках развлечения Его Императорского величества всякими занятными штуковинами.
Что впрочем не отменяет того, что этот «аутсайдер Пушкинской эпохи» на самом деле был одним из самых интересных людей XIX века.
---------------
Пожалуйста, не ленитесь, ставьте лайки :) Они очень помогают развитию канала. Не говоря уж о подписке :) Тем более, что увидеть в ленте мои статьи, а соответственно, и читать их вы гарантированно сможете, только подписавшись на канал.