Во внутренней пропаганде СССР представлял свою историю автохтонной, а существование автономным. То есть, СССР декларировал изолированность во времени и пространстве. Между советским миром и тем лежала пропасть, умело подчёркнутая прожекторами Суворова, Пушкина и НАТО. Это вошло в умы, и до сих пор не может выйти.
У этой стратегии была очевидная цель: представить своим гражданам казус лучезарного коммунистического государства делом исключительно внутренним. Дескать, захотели свергнуть царизм и отменить экономику – собрались кодлой – и дело сделали. Нигде больше такого нет: ах вах,как нам всем повезло!
Как и в случае Февральской революции, советские историки здесь целиком смыкались с западными. Именно стандартная модель революции в одной отдельно взятой стране была выгодна обеим сторонам. Почему?
Да потому что никаких двух сторон и не существовало. Управляющая сторона была одна: европейская (террористическая) социал-демократия. Победившая в Российской империи в одной форме, и жирно развалившаяся на континентальной Европе в другой. Там и сям люди радовались республикам и «правам» и молились не на крест, а на «свободы». Прав и свобод повсеместно, конечно, стало меньше, чем при христианских монархиях, но с недовольными быстро расправились. Здесь убили, там – подвергли бойкоту и вышвырнули за маргиналии.
В качестве иллюстрации: а под какими лозунгами выступали февралисты? Вроде бы чётких лозунгов у многочисленных бегунков Февраля нет (точнее, их слишком много), а вот результат почему-то есть. Этот результат (в чём-то декларативный, разумеется) странно (на сто проц) повторяет программу-минимум II-го съезда РСДРП (на самом деле, не II-го, а самого что ни на есть I-го) с очень ясным перечнем. То есть, большевики об успехах Февраля узнали из газет, но кто-то недрожащей рукой смастерил за них вторую ступень ракеты-носителя. Кто-то понимавший, что для профессиональных пустозвонов провернуть реальное дело невозможно.
Думают, что уж революцию-то Октября провели Ленин с Троцким на пару, но при ближайшем рассмотрении ясно, что и её в существенной части сработали люди, засланные в Россию после Февраля и управлявшиеся напрямую извне, поверх ни на что не годного Смольного.
Впрочем, до XIX съезда большевики СССР вроде бы не скрывались и официально считали себя секцией международной организации. Простым гражданам объясняли, что поскольку Коминтерн сидит в Москве, значит московские вожди всем соц-миром и рулят.
Съезд в 1952 году постановил партию переименовать в КПСС без всяких надбавок в виде большевиков и без указания международной сопричастности (подчинению внешней организации). Ну, как бы провозгласил независимость. Что даёт основания полагать, что большевики и меньшевики слились (можно выбрать любое значение слова). Чтобы было совсем понятно, реформа Ленина по подмене загадочной РСДРП@ РСДРП(б) на не менее загадочную РКП(б) имела преемственность именно – и только – в этой подчинённой вроде бы скобке. А тут и скобка исчезла. То есть, прежде исчезла Россия с заменой РКП на ВКП, а потом и... Файервол достроили.
Утверждается, что Сталин таким способом как бы посылал своих западных прародителей. Сепарировался в незалежности. Но подтвердить это трудно, потому что Сталин вскоре умер (не то помогли коминтерновцы), а номенклатура партии вновь вернула управление государством. Сами догадались, или кто подсказал – не важно... Ну, подсказал.
Сам Сталин за свою умопомрачительную карьеру занимал множество ключевых позиций в партии и государстве, не раз входил в состав кабинета министров, ещё того, ленинского; имел и по нескольку портфелей. Политическая жизнь его имеет немало параллелей с Черчиллем, с поправками, конечно, на эстетику вонючего френча. (Я писал, что кризис в СССР апреля – мая 1941 словно бы срисован с такого же английского ровно за год до того.)
Вообще, тема устройства РСФСР/СССР крайне запутана – и запутана с умыслом. Муть вносили уже на уровне новояза: вроде по-русски, а ничего не понятно. Второй слой был семантический, возникавший после дешифровки новоблатного жаргона. Третий похож на тасование карт шулером: с одной руки на другую перелетали со свистом цк, комиссариаты, оргбюро, секретариаты, пленумы, исполкомы, политбюро, советы, президиумы и прочая чёртова колода должностей и персоналий, при котором по свистку менялось и само содержание слов. Простому человеку, словившему в одно ухо «генеральный», а в другое «верховный» уже на третьем слове полагалось разинуть рот и растянуться на полу в недоумённом восторге. Жонглировать всем паноптикумом разом могли разве профессиональные жулики высоких степеней посвящения.
Но если уловить, что советская система представляла собой карикатуру английской, то всё встаёт по местам. Главный исполнительный орган – кабинет министров, который формируют партии. Обе партии – королевские, одна из которых именуется официальной оппозицией, то есть, партия одна. (Отсюда бесконечные «оппозиции» у советских коммунистов, – и далее по сию пору в ходу у московских «либералов». Кто-нибудь слышал выражение «американские оппозиционеры»? «Французская оппозиция» корябает ухо до боли. А «японская оппозиция» – языковая норма.) В английском парламенте две палаты, но на самом деле одна, – в ней заседает родовая и назначенная элита, и то же было с Советами, забитыми суетными ново-назначенцами и уже респектабельными потомками первых С-Д (племенное хозяйство советских пэров). Что касается партии («внутренней партии»), то, как и в английской, – в советской чёрт ногу сломит. В ложе адский подковёр не бульдогов (с ними бы как раз всё ясно), а ухмылок чеширских котов. Изучающему чёрную дыру в первом приближении лезть за горизонт событий не обязательно. (Но советские историки лезут именно туда, а вылезают в лохмотьях и рванине персональных дел Троцких-шмоцких «он хотел, да тот не дал», – и потому над ними все смеются).
В общем, главный пост – не спикер парламента, а глава кабинета. В СССР Калинин, Шверник или Подгорный, – главы государства! – тоже были персонажами малозначительными. Сталин несколько раз пытался взобраться царём горы именно на премьерский трон, – наконец, удалось.
На закрытом Пленуме, последовавшем сразу за съездом, предлагалось, по сути, подчинить партию правительству, оставив ей кадры и пропаганду. Но если кадры партийные были бы целиком в ведении функционеров КПСС, то государственные, так или иначе, проходили бы сито Верховного Совета, а правительственные – Совета Министров. Главная (ленинская) должность Предсовмина оставалась за Сталиным, а высший партийный пост (подконтрольный международным манипуляторам) нужно было сдать и низвести в ноль. Согласно мемуарам (а стенограммы почему-то нет) Сталин предлагал освободить его от обязанности вести Секретариат, то есть уволить от неформальной должности генсека. Громовыми овациями и шквалом аплодисментов партийная номенклатура эту идею заблокировала (часть её, особенно «старые большевики», находилась под прямым и непосредственным иностранным управлением).
Итогом реформы могла бы стать национализация управления, но и после Сталина раздвоение осталось. Правительство, партия и Советы управляли страной с басенной целеустремлённостью.
Напомню, что Сталин получил пост Председателя Совнаркома путём госпереворота накануне войны, в мае 1941, сместив Молотова (в 1934 переворот не удался, но не удалось и низведение Сталина: статус генсека отменили, но по договорённости сторон де-факто он остался за Сталиным).
Пост был заколдованным, занять его было непросто. Хрущёв получил его не сразу, а Брежнев вообще никогда. Вообще же, после Сталина значение этого поста радикально уменьшили.
Безудержный интернационализм так и остался главной опорой режима (бестолково бренчат о нём и сегодня). И этот интернационализм следует понимать расширительно, потому что за деревьями мнимого единства народов СССР и братских стран не видно леса, в котором верхушка правящей партии поимённо входила в состав крупнейшей международной сети социальных демагогов и манипуляторов.
По теме: Тайные общества в России: просто шпионы