...Евсиков не видел, что происходило у поста ДЖ, но знал, что в итоге на девятом километре, изображая патрульных, останутся стоять его люди, а два «джека» будут тихо лежать в придорожных кустах с провалами в памяти. Впрочем, были возможны и более трагичные варианты, но обычно все шло по плану. Два «барса» без номерных знаков переваливаясь на кочках и ухабах, выползли на шоссе и, двинулись следом за машиной Панклюева. Несколько машин едущих в сторону Москвы джипы Евсикова, выстроившиеся лесенкой, заставили притормозить и неспешно плестись за ними. Одна спортивная двухместная «астра», резко вильнув, попыталась обогнать их по встречной полосе, но, получив пулю в передний скат юзом ушла в кювет, показав другим чего будет стоит такой обгон. Конечно же, остальные тотчас отстали и сейчас дружно звонили в Дорожную жандармерию, но Евгений надеялся, что все закончится раньше, чем примчится группа реагирования. Встречную же полосу перекрыл тяжелый трейлер, внезапно заглохнувший при развороте. На всё про всё Евсикову было необходимо лишь пять коротких минут.
Сидя в машине и держась за рукоятку над головой, майор вглядывался в экран ноутбука, разглядывая на экране полосу сухого асфальта, несущегося под колеса «Руссо-балта». В чужом салоне тихо звучала песня Гали Мороз «Верность» и слышался тихий невнятный разговор. В какой-то момент на полотне дороги замелькали, повторяясь, белые загибающиеся стрелы и надписи «Москва 9 км», а так же «впереди пост ДЖ, сбавьте скорость». Машина стала притормаживать и, наконец, совсем остановилась у моргавшего красным светофора. Песня смолкла, и сквозь рокот двигателя Евгений услышал знакомый голос Лени Зубова, подошедшего к лимузину:
—Сержант Ванин! Третий корпус ДЖ. Дорога закрыта, следуйте в объезд.
—Но…,— начал тот, кто управлял машиной.
—Следуйте направо в объезд! — непререкаемым тоном отрезал сотрудник Евсикова и, указав полосатым жезлом направление, отошел.
—Что случилось-то, сержант? — из подлетевшего автомобиля охраны вышел лейтенант в форме ДГС,— почему нам ничего не сообщили?!
—Господин лейтенант! — Зубов, сам имевший звание капитана, просто мастерски сыграл растерянность, — нам тоже ничего не сообщили! Приказали перекрыть дорогу, потому как ожидают проезда Великого князя!
—Тоже мне фифа! — буркнул лейтенант, — давай, открывай движение, член с палкой! Не видишь, кто следует? Машина Алексея Васильевича Панклюева!
Евсиков напрягся, в ожидании осложнений, но в разговор вмешались.
—Жора! — позвал из приоткрывшегося окна Панклюев, — почему стоим?
—Великий князь изволит следовать!
—Да! — сказал Панклюев кому-то в салоне, — Запишите – вот они нравы властьпридержащих! Простому депутату Думы и избраннику народа на вечернее заседание уже и не добраться. Мда! Ну ладно, не долго им…. Я уж их поставлю на место. Жора, давай в объезд! Так вы спрашивали, где мы с Ольгой намерены провести медовый месяц?
—Слушаюсь, Алексей Васильевич! — лейтенант круто развернулся на каблуках и, вскочив в машину сопровождения, сильно хлопнул дверью. Автомобиль охраны рванул и, обогнув панклюевский лимузин, помчался в ночь, проверяя дорогу. «Руссо-балт» тоже свернул направо и направился по темной объездной дороге к мосту через Москву-реку. Едва лишь красные огни исчезли за листвой и стволами деревьев, Зубов и его помощник тотчас же выставили на повороте предупреждение о ремонте моста и доложили Евсикову: «Циклон уходит на север. Всё чисто». Затем они сели в свой черный «барс», прятавшийся за кустами, и немедленно отбыли в Москву, а полминуты спустя, мимо вновь заработавшего светофора, завывая форсированными моторами, помчались два черных силуэта с потушенными фарами. Операция входила в завершающую стадию.
Джипы летели по дороге, как будто два черных зверя настигали по свежему следу свою жертву. Вырвавшись из-под сени леса, они с ревом пронеслись по дороге, ведущей через поле к мосту и остановились на пригорке. Красное солнце, садившееся за верхушки деревьев, освещало выбранную Евгением точку «Х», и белый «Руссо-балт» мчавшийся ей навстречу. «Действовать неспешно, дать им проехать до середины, — думал Евгений, смотря то в экран компьютера, то за лобовое стекло, — Потом, если надо, мы столкнем машину в воду. Охрана не успеет ничего сделать… отгоним автоматами. Убирать их все равно придется. Вот и всё, Панклюев, вот и всё! Жаль, что Печорского с тобой нет. Вздумал ещё Риве помогать, мразь. Интервью устраивать…Интервью!? Кто дает ей интервью? Господи, только не это!» Евсиков, глядя, как лимузин стремительно приближается к мосту, схватил мобильный телефон и лихорадочно набрал номер Ривы. Соединение заняло страшно много времени, и лимузин успел влететь на мост.
—Майор!!! Они уходят! Уходят сволочи! — не вытерпел Шуша, сидевший позади Евгения. —Почему вы не подрываете их? Что с вами, Евгений Петрович?!! Вы проваливаете всю операцию к долбанной матери!!!
Палец Евсикова дрожа замер в миллиметре над зловещей кнопкой, а по лицу поползли холодные капли пота. На лобовом стекле вдруг проявилось неясное лицо Ривы и, улыбнувшись, медленно истаяло.
—Да, что ж ты делаешь, майор?! — крикнул Шуйский и замолчал, махнув рукой на Евсикова.
Белая машина уже проскакивала вторую половину узкого моста, когда в телефоне раздался дорогой до боли голос: «Алло?» И тут Евгений изо всех сил ударил по кнопке «ввод» на клавиатуре, ломая корпус ноутбука напополам. Хитрая деталь в машине Панклюева, вспыхнула синим пламенем, разрушилась и выдала в пространство мощный электромагнитный импульс. Прянувшая во все стороны невидимая волна взломала естественный фон и выжгла дотла электронный мозг, отвечавший за работу всех систем «Руссо-балта» включая и систему аварийного оповещения Службы спасения. Телефон, установленный в салоне меж белых кожаных сидений, погас и задымился, тоже выгорая от невидимого удара. Замолчал радиоприемник и на смену лившейся из динамиков песне пришел скрежет металла о металл, когда потерявшая управление машина врезалась в перила моста, пробила их и упала вниз на мелководье….
В реке выжигали огнеметом машину Панклюева и топили трупы ребят из ДГС, которые отстреливались до самого конца. Евгений зажимал рукой бьющую из раны кровь, и кто-то из своих вводил ему обезболивающее средство. Жгло немыслимо, но он стоял подле неё на коленях на окровавленном песке и зло плакал. Рива медленно открыла глаза и улыбнулась ему.
—Не плачь, Женя, — попросила она сквозь пронзительную боль в разбитой, но наскоро забинтованной им голове, — Всё как я и хотела - последнее, что вижу на земле это твои глаза! Прости меня, ладно?
—Вертолет! — закричал Евсиков, не отводя от нее глаз, — Немедленно вертолет из клиники!
—Нас же тут нет, господин майор! — сказал подошедший Шуйский, весь в копоти, с кровавыми пятнами на хаки, — это секретная операция.
—Сашка, я приказываю, тебе…—хрипнул Евсиков, нервно сглатывая. – Я приказываю!
—Слушаюсь, — поручик отошел и стал что-то говорить в рацию.
—Ты не умрешь, — сказал Евгений Риве, — я люблю тебя, значит, ты не умрешь.
Она счастливо вздохнула, вздрогнула телом, и медленно сомкнула свои бархатные ресницы.
2003 г.