Об эксперте:
Игорь Агамирзян, профессор департамента программной инженерии факультета компьютерных наук (ФКН), вице-президент НИУ ВШЭ.
Дайджест «Экономика России: аспекты глобального трансформационного сдвига» подготовлен Проектно-учебной лабораторией экономической журналистики совместно с Дирекцией по связям с общественностью и Дирекцией по цифровым медиа и продвижению НИУ ВШЭ.
Цена суверенитета
— Создание технологической независимости и технологического суверенитета на российском IT-рынке — это реальная задача?
— Без средств производства и подготовки специалистов, которые могут эти средства производства создавать, технологической независимости не может быть в принципе. Речь идет об инженерах, способных наладить выпуск средств производства микроэлектроники — железа для IT-индустрии. Это очень непростая задача, требующая мультидисциплинарного подхода: сюда входят такие области, как оптика, фотоника, прецизионная механика и так далее.
— Нам нужно создавать полный цикл производства в IT? Или глобальные цепочки способны компенсировать нехватку средств производства?
— Задача не технологическая, а сугубо политическая. В мире полный цикл не нужен, и, более того, его практически нигде нет. Но раз мы оказались отрезаны от глобальных цепочек, а в этой области мы отрезаны, и я уверен, что санкции в обозримой перспективе сниматься не будут, то мы вынуждены понимать, что технологическая независимость, технологический суверенитет базируются именно на этом [на создании полного цикла производства] и без решения данной проблемы мы двигаться не можем.
— Почему сейчас именно так обстоит дело? Мы слишком полагались на глобальные цепочки и недостаточно занимались развитием собственных технологий?
— Это не результат последних десятилетий постсоветского развития. Корни нынешней проблемы в том, что 50 лет назад — на рубеже 1960-х и 1970-х годов — советское руководство напрочь проспало начинающуюся цифровую революцию. Не осознало ее важности и перспектив. Весь мир в какой-то миг развернулся и пошел в другую сторону: в развитых странах приоритетным фокусом стали процессоры, микроэлектроника и программное обеспечение, а в СССР приоритеты оставались в области атомной промышленности, авиастроения, танков и так далее. Понимание того, что экономика индустриального периода повернулась к постиндустриальной, цифровой экономике, на уровне лиц, принимающих решения, стало появляться только примерно лет 10–15 назад. А процесс идет 50 лет.
Научить изобретать
— Мы хорошо научились производить специалистов, способных написать софт. Но что необходимо для подготовки специалистов, которые будут делать железо?
— Это мультидисциплинарное направление. Оно требует компетенций и технологической грамотности в самых разных областях. У нас традиционно были проблемы с прецизионной механикой, мехатроникой и тому подобным. С оптикой все хорошо в теоретическом плане, но не очень хорошо в прикладном. К подготовке специалистов относится и наличие технологической базы. Если этой базы почти что нет, то и готовить специалистов достаточно сложно — не все возможно сделать на компьютерных симуляторах. Пока это задача, которую, как мне представляется, нужно поднимать практически в целине, — подготовку специалистов и вообще развитие этой промышленности. Проблема в том, что нет достаточного количества, достаточных ресурсов и достаточных инвестиций в тех, кто должен обеспечивать производственные мощности.
— Ведущие вузы — Вышка, МГУ, МИФИ — имеют достаточно базовых специальностей, чтобы подготовить таких комплексных специалистов, либо нужно подстраивать и саму систему подготовки?
— Я считаю, что сегодня в структуре инженерного образования нужно говорить о подготовке разных типов инженеров не столько по отраслям, сколько по стадиям жизненного цикла. Инженеры-разработчики, инженеры-внедренцы, инженеры-эксплуатационщики и так далее. Вплоть до инженеров по безопасному выводу из эксплуатации и утилизации инженерных конструкций и сооружений.
— Как под текущие реалии должно перестраиваться вузовское образование? На чем нужно делать акцент?
— Это очень сильно зависит от конкретного вуза и от конкретной постановки задачи: мы намерены готовить инженеров-разработчиков или инженеров-эксплуатационщиков? На мой взгляд, ведущие вузы должны ориентироваться на условно элитные кадры, и на ФКН мы ориентируемся в первую очередь на подготовку разработчиков. А вот эксплуатационщиков могут совершенно спокойно готовить вузы второго и третьего эшелонов.
Поддержать и удержать
— Меры поддержки, которые государство сейчас принимает для того, чтобы остановить отток кадров IT-отрасли из России или привлечь иностранных специалистов, в первую очередь ориентированы на программистов и тех, кто уже работает с имеющейся инфраструктурой. Как вы считаете, правильно ли это движение, эффективны ли принятые меры или нужен уклон в поддержку специалистов по микроэлектронике, инженерных кадров?
— На самом деле проблемы, связанные с микроэлектроникой, в последние годы очень хорошо осознают на всех уровнях, и попыток какую-то содержательную деятельность построить и запустить для их решения немало. Другое дело, что директивно это не решается. Что касается мер по поддержке разработчиков, то давайте честно скажем: пользователями цифровых технологий сегодня являются все. Ни в одной профессиональной сфере деятельности работать без цифровой грамотности и владения цифровым инструментарием невозможно. Другое дело — разные инструменты для разных сфер, а в некоторых случаях это монопольные инструменты.
Вся область дизайна во всем мире зависит от одного-единственного производителя, который называется Adobe. Как поддерживать пользователей — понятно. Поддерживают разработки.
Но при этом у меня нет ощущения, что так же поддерживают внедренцев. А деятельность по внедрению столь же необходима, как деятельность по разработке. IT-специалисты — это слишком общее и размытое определение, надо говорить о конкретных категориях. Набор знаний, навыков, которыми должны обладать программист-разработчик и системный администратор, сильно различаются. Поддерживать всех подряд IT-специалистов, потому что они являются сотрудниками компании, где больше скольки-то процентов оборота обеспечивается за счет IT-продуктов… Это странно. Думаю, и меры поддержки, и сам подход к тому, кого считать IT-специалистом, будут пересматриваться.
«Поэтом можешь ты не быть, но программистом быть обязан»
— Сейчас среди родителей и детей профессия программиста популярна, как в 1990-е годы профессии юриста и экономиста. Но как будут обстоять дела через условные 5–10–15 лет? Нужны будут еще программисты или уже больше инженеры, электронщики?
— В любой области человеческой деятельности программирование будет являться необходимым, это действительно вторая грамотность. Поэтом можешь ты не быть, но программистом быть обязан. Но кто конкретно окажется более успешным, более востребованным? Понятно, что это не программист-универсал. Необходимо четкое профилирование. Специалист, компетентный в цифре и при этом знающий свою отрасль, будет востребован всегда. А просто специалист-программист — это как тот самый менеджер, который может управлять чем угодно, но на деле малоэффективен.
Вполне возможно, что следующий прорыв будет в науках о жизни. Но они в современной среде невозможны без цифровой базы. Невозможно заниматься генной инженерией, не имея мощных вычислительных ресурсов и соответствующего программного обеспечения. Я предполагаю, что следующей волной технологической революции будет применение цифровых методов в агропромышленном комплексе и переход на индустриальное производство продуктов питания. Сельское хозяйство постепенно будет переставать быть сельским. Непонятно, зачем нужно в таком объеме иметь животноводство, при том что уже существуют весьма продвинутые технологии по созданию искусственного мяса, искусственного молока. То же самое относится и к земледелию. Задача не создания муки из пшеницы, а ее синтеза вполне реализуема сейчас на современной технологической базе, а достаточно скоро станет и экономически оправданной.
— Последнее время цифровые среды, в основе которых были финансовые институты, торговые площадки, сильно разогревали рынок и формировали запрос на специалистов. В первую очередь банки. Сейчас им явно не до этого. Кто же будет драйвером в ближайшее время и в перспективе?
— Я думаю, что реальным драйвером развития будут цифровые бизнес-экосистемы. Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан, например, твердо убежден, что цифровая бизнес-экосистема — это вообще новый экономический институт. На наших глазах произошло рождение новой институциональной среды. И эта среда имеет некоторые особенности, отличающие ее от институтов традиционной экономики. В частности, в традиционной экономике все игры — с нулевой суммой, а в цифровых бизнес-экосистемах возможна, оказывается, win-win-ситуация, когда совокупная ценность, обеспечиваемая экосистемой, больше суммы всех ценностей, которые предоставляют участники. Драйвером в предстоящие годы будут именно они, именно экосистемы радикально меняют структуры экономики. Надо отметить, что Россия здесь в совсем неплохой ситуации: в мире фактически всего три страны, где такие системы появились, — это США, Китай и Россия. В Европе их нет. У нас есть по крайней мере два ярких примера — «Яндекс» и Сбер. Сейчас идет попытка конструирования государственной бизнес-экосистемы на базе VK. Ну и существует вполне серьезный второй эшелон — в первую очередь на основе маркетплейсов.
Не исключено появление новых игроков. Но многое будет зависеть от общественно-политической ситуации. Здесь трудно прогнозировать.
— Экосистемы ориентируются на спрос, они продают: услуги, товары, коммуникацию. Почему именно они будут драйвером? Будущее за потребительским спросом?
— В экономике лидерами естественным образом являются те, кто ориентирован на конечного потребителя. Остальная деятельность — обслуживание этих лидеров. Если мы видим, что невозможно обслужить существующий спрос, потому что не хватает того, что должно этот спрос обслуживать, встает вопрос о том, что для обеспечения эффективности экономики спроса нужно производить средства производства. Так всегда и было. Есть важный момент, очень хорошо демонстрирующий современные процессы: в индустриальную эпоху считался естественным трансфер из оборонных технологий в гражданский сектор, а в постиндустриальную цифровую эпоху ситуация прямо противоположная. Теперь оборонные технологии строятся на продуктах, ориентированных на гражданский сектор. Уже к концу 1980-х годов в США военные производители с удивлением обнаружили, что бытовая микроэлектроника, идущая от персональных компьютеров IBM, превосходит по надежности военные системы. Трансфер пошел в противоположном направлении. Современная платформа абсолютно потребительски ориентирована. И именно на обеспечении потребительского спроса растет на протяжении уже многих лет новая цифровая экономика.