Что сказать, первый после шестидесяти год прошел штатно, и теперь,
уже как системно мыслящий евразиец, радостно открыл второй.
Для начала смотались в Мелеуз. Жара несусветная. Продирались сквозь горячие облака и опаленные солнцем горы. В этот раз, кроме традиционного агаповского кофе, с удовольствием отведали местных беляшей. Выше всяких похвал.
Хочу попробовать саб-борд, накануне поездки заявила благоверная, поэтому на следующее утро отправились в путешествие. Заодно решили навестить Олькину подругу.
Людка. Раньше важно работала на Химзаводе - одном из самых крупных в СССР по выпуску минеральных удобрений, ответственной за снабжение, пользовалась авторитетом и вниманием, но не умеючи красть совершенно, не смогла сколотить приличного будущего, и когда завод либерально накрылся, оказалась у разбитого корыта.
Сильно не повезло в браке. Муж, который был моложе ее, оказался дельцом на все двести, и если они ругались, забирал все ранее дареные подарки, а затем демонстративно уходил к другой.
Не брезговал и рукоприкладством. Однажды в порыве праведного гнева сломал даме руку – вот до чего любил, но два года назад ушел бесповоротно, и Людка осталась один на один с дочерью.
Ульяна. Школу закончила на отлично, поступила на инженера в Петербург, где сходу влюбилась в богатого студента и они стали вместе снимать квартирку-гнездышко.
Эх, молодость, Ульяне показалось, что дело сделано и полное Мальборо, когда богатый муж будет ее всецело содержать, а она, рассекая Ленинград на белой машине с открытым верхом, станет заниматься исключительно собой, собственным телом и вообще, красивым дизайном, уже не за горами. Разумеется, полный облом.
Поматросил и бросил, хором причитали Мелеузовские бабушки. С расстройства подхватила болячку. Дерматит или что-то в этом духе. Лечение не помогало. Никакое. Ее даже возили в еврейскую страну Израиль - Людка извернулась на пупе и выпросила кучу денег. Евреи только руками развели, но деньги возвращать отказались.
Думали, все. Думали, обречена на вечную некрасивость и тоскливое прозябание. Не тут-то было. Ульяна вычитала, что если ничего не есть кроме фруктов, болезнь покинет тело.
Фруктовая диета помогла, а по ходу лечения она стала выкладывать в сеть этапы большого пути. Фотографии, анализы, показатели.
И люди слетелись. Появились подписчики, поклонники, сторонники. Так она познакомилась с молодым человеком, который страдал подобным недугом и тоже лечился фруктами. Правда, жил на острове Бали. Программист.
Долго ли коротко, упорхнула в Индонезию, чтобы любить и лечиться по-взрослому и там, под руководством опытного программера, девушка стала популярным блогером-нутрициологом. Слава и деньги, что может быть лучше.
И опять счастье оказалось недолгим. Излечившись от одной болячки, получила шесть новых. Сорвала гормоналку, секреторку, что-то еще и стала непропорционально быстро худеть. Хуже, утратила интимное желание.
Ох уж эта Настя!
Превозмогая боль они пожили еще какое-то время вместе - увы, любовь без интима недолговечна, и Ульяна, будучи в весе пера, вернулась в Мелеуз, где помаленьку потихоньку стала есть мясо, птицу и рыбу, а потом, спустя полгода, и масло с салом. Через год восстановилась. Целиком, но не полностью. Интим, собака, возвращаться не пожелал.
Ульяна засучив рукава ударилась во все медицины разом, а тело сделала экспериментальной базой. Общедоступной. В хорошем смысле. Полнела и худела по собственной прихоти, брала всевозможные пробы и анализы, скрупулезно вела дневник, сопоставляла и думала, написала даже целую книгу, но главное, завела телеграмм канал, где двадцать четыре часа в сутки просвещала темную материю.
Живет на камеру. Качается, бегает, изобретает диеты и комплексы, демонстрирует внутренние и наружные изменения, дает полезные советы и делится наболевшим. Пресс кубиками, идеальный вес, невообразимой белизны и гладкости кожа. Одним словом, настоящий бьюти-блогир. Плюс неплохие заработки.
Выкупила прекрасную квартиру– окнами в большой парк, а до реки минута ходу, которую, чтобы использовать под блогер-студию, довела до операционной белизны.
Поставила на ноги мать, которая от душевных неурядиц и личных драм дошла до ручки. Мало того, хватанула тяжелую форму ковида. Слава богу, стараниями Ульяны обошлось.
Людка поправилась, и с июля этого года выдает инвентарь на турбазе, что притаилась на водохранилище со звучным названием Нугуш.
Честь по чести. Плотина, водозаборы, шлюзы и даже маленькое озерцо под форелью. За въезд в заповедник сто пятьдесят с человека, а потом еще раз, только двести. Это уже за въезд на турбазу. Можно заплатить и трижды, но для этого пришлось бы арендовать кабинку на пляже. Обошлись бесплатным столиком на веранде. Бессовестные.
Таки Олька с Максимом покатались на сабборде. Более нелепого занятия еще не видел. Длинный надувной матрас в форме листика канабиса и промокаемое весло – если уронишь, тонет, и надо будет платить четыре тысячи, а грести приходится либо стоя, либо на коленях. Долорес Ибаррури. Очень удобно.
Олька, поскольку занималась йогой и всякую тренировку упражняется балансируя на полусфере, справилась быстро, а Максимка – этот стадвадцатикилограммовый бугай-переросток пару раз громко ронял тушу. Пляж помирал со смеху, глядя как взрослый, большой дяденька пытается оседлать надувное бревно. Правда, весло, которое по непонятным причинам полое – что мешало китайцам запустить внутрь трубы немного монтажной пены, тем самым обеспечив плавучесть, ума не приложу, мальчик спас. Зато утопил очки. Навсегда, но более поразило другое.
На базе отсутствует танцплощадка. Даже дискотеки нет, поэтому каждый домик, а их на более десятка, играет свою музыку. Иногда караоке. Громко и напористо, используя современно гадкие,беспроводные колонки-гаджеты. Начинают около восьми и заканчивают под утро, и поскольку я совершенно чумею, когда вещают два разных источника звука одновременно, позорно смылись.
На следующий день инженер-адвокат совершил подвиг. Садово-огородный. В течение целого часа стоя склоненным, тем самым сильно униженным, срывал помидоры, срезал баклажаны и отламывал перцы, а потом, скрючившись под углом дедовской бани и высунув ноги в специально прорубленное окошко, долго приводил себя к прямостоянию.
В этом году продвинутые бабули выращивают «мужское достоинство». Помидорный сорт. Вылитый Йенг Сари. Сначала достоинство тщательно фотографируют, любовно выкладывают на «Одноклассники» и только потом отправляют в переработку. Я достаю из широких штанин - это о помидорах.
И наконец мед. Традиционный гешефт от товарища майора, а суета начинается накануне. Как у Ивана Тургенева.
Двадцать девять лет разведчик покупает мед у сослуживца и двадцать девять лет нервничает, будто предстоит космический полет. Они постоянно перезваниваются, поминутно сверяют часы, а в промежутках дед
отдает тысячу важных распоряжений.
Валя, банки промой… Валя, проверь крышки… подготовь полиэтиленовый мешок… тащи специальную сумку… гречишный мед, есть лучшее средство от … Суета и томление духа.
Однако на этот раз что-то пошло не так. Прибыв, узрели в дупло нарытого Мишу – того самого пасечника-сослуживца, и абсолютно нулевую пару неподалеку. Молодой человек, которого Миша представил сыном, и девушку, которую представлять не стал. Просто девушка. У обоих глаза не отражали никакой реальности и не выражали ровно ничего. Фиолетово - беспримесное безмыслие, но какая мощь!
Мы тут, заикаясь клекал осипшим горлом Миша, вчера немного того, по чуть-чуть. И хотя на дворе стояло как минимум послезавтра, он настойчиво проживал позавчера по третьему разу. Поэтому с координацией на ладилось совсем. Инерция-падла. Сносила начисто, и он, будучи на замахе, всякий раз пролетал мимо сладких бочонков.
Вы попробуйте сначала, пьяно протянула вынутую изо рта ложку таинственная незнакомка.
Будь проклят Александр Блок со своими скифами, кроликами и прочим символизмом, но пришлось ехать во второй раз.
Так или иначе, взяли. Гречишный и липовый.
Соответственно, выезжали под завязку. Двенадцать трехлитровок меда - Катеньке, Андрюше, Светочке, Машеньке, тете Любе и дяде Пете из Саратова, шесть ящиков мужского достоинства, две коробки перцев, ящик баклажанов и несколько гигантских кабачков. Все как я люблю, а еще самолепные котлетки, буженина и блинчики. Плюс пара старых пуховиков на перелицовку. Аккурат на праздничный стол.
Двадцать седьмого благоверная сделала перцы с мясом, баклажаны под сыром, томатно-чесночный смузи, селедку с маринованным лучком и нарезала бабулиной буженины, а Максимка притащил полторашку великолепной дедовской самогонки. Мало того, привел новую любовь. С прежней, Машей-психологом, которая считала ниже достоинства заниматься стиркой, уборкой или готовкой, они расстались полюбовно. То есть, через суд, и герой ушел жить на съемную хату, оставив трешку жене и дочери. Старая, старая сказка.
Когда был юбилей у благоверной, Максимка истово заверял, баста. Но пасаран, твердо утверждал новоиспеченный холостяк - ведь он только что закончил ремонт в съемном жилище, раз, и получил на руки справочку об освобождении, которая по недоразумению называлась свидетельством о расторжении брака, два.
Никогда более, говорил двухметровый боксер, ну их к чертям. Правда, через пару рюмок пыл поутих - с годик отдохну, пьяно ухмыляясь согласился он с существованием реальной биологической потребности, а ровно через неделю повстречал Марину. Или она его. Воспитательница в детском саду, мать троих детей. Ну как не полюбить буфетчика Петрушу – сам Грибоедов не устоял бы перед таким горем.
А в общем и целом жизнь продолжается. И слава богу