- Хороший, - скривил он лицо. - А вы знаете, где я был все эти годы? - выплюнул он ей слова в лицо. Повисла пауза, его лицо и без того некрасивое стало ещё страшнее.
- В рабстве, уважаемая Тамара Павловна. - Я 14 лет был в рабстве.
Начало истории
Предыдущая глава
Старушка нахмурила брови и закусила губу, мы переглянулись, казалось, она совершенно не поверила отцу. А я. Сама не знаю, история довольно темная.
- Идём, - я все же открыла дверь и впустила его.
Он стал оглядываться, словно пытался найти хоть что-то, напоминающее ему о доме.
- Ремонт сделала, - бросила я ключи на тумбочку. - Извини, алкоголя нет, только чай.
- Я не пью.
Я пожала плечами, верилось с трудом, хотя кто его знает.
Мы устроились на кухне, но через час все же перебрались в зал. И вот что он мне рассказал.
"Роман был моим другом, жили в одном дворе, тесно общались, потом родители Пирогова переехали, связь оборвалась, но, спустя годы, мы снова встретились. Было нам тогда по 20 лет, почти как тебе сейчас. И как угораздило, влюбились в одну девушку - Леру. Выбирать пришлось ей, она и выбрала. Второй просто ушел в сторону, но, как оказалось, лишь ждал случая.
Спустя время Роман предложил мне бизнес, как раз появились свободные деньги, наследство от деда, которые можно было вложить. Так у него идея, а у меня капитал, кое-что и он вложил, конечно. Создали неплохую фирму, которая довольно быстро пошла в гору. Микрозаймы. У народа пользовались спросом, многие, получив отказ у банка, приходили просить в "Оливин", и получали желаемое. Через три года оборот был уже довольно хорошим, и капитал фирмы превышал 30 миллионов.
Я был счастлив. Любимая жена, дочка, деньги. Что ещё нужно? Я чувствовал себя хозяином судьбы и верил в свои силы. Жизнь удалась, думалось мне, я поймал удачу за хвост. Мы переехали в новую квартиру, как раз ту, в которой сейчас находимся, и, что называется, зажили. Красивые вещи, украшения, игрушки для ребенка - семья не нуждалась ни в чем.
Однажды Роман предложил выкупить мою долю. Конечно я не согласился, кто в здравом уме будет вытаскивать работающие деньги, да и куда их нести? Сумма была довольна смешная, учитывая, какую прибыль приносила фирма. Я тогда посмеялся и решил, что Роман шутит, тот заверил меня, что именно так и было. А потом Пирогов позвал отметить общий успех, я даже не мог предположить, чем все это закончится. И что лето 2008 расколет мою жизнь на две половины.
Последнее, что помню, как выпил несколько стаканов виски, а дальше провал, я не мог сопротивляться, тяжёлый свинцовый сон навалился на меня. Очнулся на полу автобуса, повсюду люди в проходах и между сиденьями лежат, и вонь стоит, ведь каждый оправлялся под себя. Автобус мчался в неизвестном направлении, унося меня от Вас".
Отец сделал паузу. Он не смотрел в глаза, просто разглядывал свои пальцы. Наверное, заново переживал все то, что происходило с ним. Если честно, раньше я даже не задумывалась о таких вещах, это просто меня не касалось. Люди пропадали, иногда встречались объявления, но это было в других семьях, не в моей, у меня отец ушел к другой женщине, мы с матерью были уверены в этом.
"На передних сидениях сидели трое охранников-кавказцев, еще один - сзади. Я попробовал подняться и спросить, где мы находимся, молодой кавказец вскочил с переднего сиденья и подбежал, ступая прямо по телам пленников. Ударил ногой в голову, разбив нос и губы.- Нельзя вставать! Нельзя говорить! Лежи...! - добавил он смачное ругательство и вернулся на свое место".
Отец не хотел рассказывать обо всем этом, он лишь описал в общих чертах, но я настояла. Мне важно было понять, что меня не обманывают, да и не каждый день в твоей жизни возникает человек с подобной историей. Я слушала, внимая каждому слову, пытаясь найти неточности, но, представляя себя на его месте, покрывалась мурашками.
"В автобусе запрещалось не только вставать и разговаривать, но даже поднимать голову. Я почувствовал необыкновенную вялость, апатию и безразличие. Все было, как в замедленном сне. Нам кололи сильнодействующее лекарство, от которого человек становится тупым и равнодушным, неспособным сопротивляться. Такие спецлекарства использовались ещё в 70-е годы спецслужбами, а после развала Союза они попали и к бандитам.
Несколько раз автобус останавливался, кавказцы выходили и с кем-то разговаривали, а затем ехали дальше. Наконец автобус надолго остановился, они выволокли наружу человек десять, в том числе меня. Автобус с остальными пленниками поехал дальше.
Посреди степи стояло несколько дощатых строений, вагончики, несколько ям, кучи земли и штабеля кирпичей. Потом я узнал, что здесь на кирпичном заводе, окруженном колючей проволокой, жили около ста рабов под бдительным надзором дюжины откормленных охранников в камуфляжной форме. Для профилактики нас избили, показывая, что теперь мы должны делать лишь то, что нам говорят, иначе..."
Отец шумно выдохнул и отпил из кружки, смочив пересохшее горло. Я не двигалась, застыла, еле дыша, и смотрела на него широко открытыми глазами. Он не видел меня, погрузившись в нелегкие воспоминания.
"А потом каждому из нас поставили еще один одурманивающий, лишающий рассудка укол. Вечером дали только кусок чёрствого хлеба и кружку воды, и погнали спать в вагончики. Там были четырехъярусные деревянные нары, между которыми можно было едва протиснуться, чтобы залезть на свое место. Было ощущение, что я попал в фильм ужасов, с одной лишь разницей, что здесь была не игра актеров, а настоящая жизнь.
Больше всего поражало, что те, кто уже был там старались не разговаривать ни между собой, ни с нами. Я попытался разузнать у соседа, как он попал сюда, но тот просто смотрел и молчал, я видел, он напуган. А потом он лег, отвернувшись, и сделал вид, что уснул.
Я не мог спать, никак не мог понять, как мог предать близкий человек, друг, ведь считал Романа именно другом. Мне было страшно, и я, не переставая, думал о вас".
Когда я увидела отца, стоящего около двери, передо мной была часа весов, где на одной стороне Пирогов, на другой Калинин, и Роман перевешивал. Теперь же, с каждым словом отца, чаша Романа становилась легковеснее, и вот они поровнялись и встали на одном уровне. Я понимала, ещё полчаса и Пирогов взмоет вверх, ведь внутри зарождалась злоба и ненависть, но теперь уже к человеку, который воспитал.
Продолжение здесь