Примирение классиков
Узнав о давних разногласиях между писателями Константином Фединым и Михаилом Шолоховым, Сталин пригласил оппонентов в Кремль, усадил за стол и стал недовольно удивляться:
– Ходят слухи, что вы постоянно между собой спорите. В интересах советской литературы прошу вас помириться и подать друг другу руки в знак примирения…
Писатели молчат.
– Прошу вас! – настаивает Сталин.
Писатели упорствуют.
– Сталин вас просит! – с металлическими нотками в голосе говорит «вождь народов».
Литераторы встают и нехотя протягивают друг другу руки.
– А теперь поцелуйтесь! – говорит Сталин. И когда оппоненты начинают целоваться, громко смеется:
– А я думал, вы принципиальные!
Среди дураков
Выступая в политехническом институте на диспуте о пролетарском интернационализме, Владимир Маяковский сказал:
– Среди русских я чувствую себя русским, среди грузин – грузином…
– А среди дураков? – вдруг выкрикнул кто-то из зала.
– А среди дураков я впервые, – мгновенно ответил Маяковский.
Мы – россияне
Константин Федин, возвращая Борису Пастернаку рукопись романа «Доктор Живаго», сказал:
– У тебя все написано сумасшедшим языком. Что же, Россия, по-твоему, сумасшедший дом?
Пастернак обиженно ответил:
– А у тебя все написано бездарным языком. Что же, Россия – бездарность?
Вопрос и ответ
Однажды в Париже на вопрос иностранного журналиста кем был он в жизни, Виктор Некрасов ответил:
– В жизни я не был писателем, но в писательском труде своем всегда оставался человеком.
Говорят, что ответ присутствовавших удовлетворил.
Вышли из положения
Как-то Ильфа и Петрова спросили, приходилось ли им писать под псевдонимом. На что они ответили:
– Конечно, Ильф иногда подписывался Петровым, а Петров – Ильфом.
Катер мне, адмирал!
Писатель Юрий Олеша, автор романа «Три толстяка», предпочитал кафе гостиницы «Националь». Однажды он, выходя из него в компании с загрузневшим некстати приятелем, увидел при входе человека в черной форме, расшитой золотыми галунами и шевронами.
– Такси! – попросил Юрий Карлович.
– Я не швейцар, я – адмирал! – рявкнул обладатель пышной формы.
– Тогда – катер! – невозмутимо потребовал Олеша.
Главное – закуска!
Приходит поэт Михаил Светлов как-то домой, а его жена в панике – маленький сынишка зачем-то выпил пузырек чернил.
– Ты правда это сделал? – строго спросил Светлов.
– Ага… – робко ответил сын.
– А промокашкой закусил?
Племянница словаря
Однажды после выступления к Есенину подошла женщина с просьбой об автографе – невысокая, черненькая, невзрачная… Назвалась по фамилии: Брокгауз.
– А…словарь? – начал Есенин.
– Да-да! – прерывает любительница поэзии и автографов. – Это мой дядя!
– Здесь неудобно. Едем с нами! – решил Есенин.
Впоследствии его друг Эрлих спросил Есенина, с чего ему вздумалось пригласить «дуреху» Брокгауз (язвительно ее охарактеризовал).
Есенин задумался.
– Знаешь, все-таки…племянница словаря! – ответил он.
Не имел опыта
На одном из литературных собраний Валерий Брюсов читал стихи, посвященные «тайнам загробного мира». После чтения начался обычный обмен мнениями. Присутствовавшие один за другим выражали свои восторги. Молчал лишь драматург и публицист Федор Сологуб.
– Ну а вы, Федор Кузьмич, почему не скажете своего мнения? – спросили наконец его. – Ведь какая тема – загробный мир!
– Не имею опыта, – отрезал писатель Сологуб.
Отвечать надо быстро!
На одном из приемов академик Николай Николаевич Семенов, лауреат Нобелевской премии по химии 1956 года, подошел к драматургу Александру Евдокимовичу Корнейчуку и сказал:
– Да, Корнейчук, вы не Шекспир.
Корнейчук сразу не нашелся, что ответить, но через некоторое время подошел к Семенову и заявил:
– А вы не Ньютон, Николай Николаевич!
Семенов расхохотался:
– Правильно, но отвечать надо было сразу, а не через час!
Мечта Булата Окуджавы
Как-то Булата Окуджаву спросили, кем бы он хотел быть в дореволюционной России. Тот ответил, что хотел бы иметь небольшое имение, содержать крестьян, разводить собак. Его тут же вызвали в правоохранительные органы, и молодой оперуполномоченный потребовал ответа: правда ли Булат Шалвович желает быть помещиком?
– Да, – ответил Окуджава. – А вы кем бы хотели быть?
– Конечно, крепостным, – ответил опер.
Единственный читатель
Гроссмейстер Михаил Таль похвалил журналиста-писателя Виктора Хенкина за его репортажи с очередного шахматного чемпионата СССР. Хенкин поблагодарил Таля и заметил, что редко от кого услышишь похвалу. Таль тут же съязвил:
– Естественно – ведь, кроме меня, тебя никто и не читает…
Продолжение следует...
Подготовил Ильяс ГАЛЕЕВ
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!
